Эмилио Сальгари - Гибель Карфагена

Хирам пожал плечами:

-- Скажи, что он бился геройски. Скажи, что он не запятнал себя трусостью. Еще скажи -- это будет утешением для старика, -- что его сын пал в бою с человеком, меча которого боялись и поседевшие в сечах солдаты. Это -- честь для убитого.

Гермон оглянулся вокруг.

-- Отойдите все! -- сказал он.

И экипаж триремы разошелся по местам. Там, где за несколько секунд до этого кипел яростный бой, скрещивались, звеня, мечи, раздавались яростные крики Тсоура, теперь царила могильная тишина. Хирам стоял, опираясь на меч. Гермон глубоко задумался. Казалось, он боролся сам с собой.

Еще раз бросив печальный взгляд на труп юноши, он глубоко вздохнул и провел рукою по лбу, словно отгоняя печальные мысли.

-- Да будет так! -- сказал он. -- Твой меч разрешил спор! Я признаю: ты -- великий воин. Да, я повинен в том, что в годину опасности отчизна не могла воспользоваться твоими услугами. Но, помимо моих личных счетов с тобой, был еще один важный мотив, который заставил тогда повлиять на решение Совета Ста Четырех изгнать тебя. Ты был слишком близок к Ганнибалу, ты был слишком воинственным, и тебя любили в войске. Если бы я отдал тебе тогда Офир, ты приобрел бы огромное влияние на дела государства и, право же, повел бы полки Карфагена на римлян.

-- Разумеется! -- отозвался Хирам.

-- А мы были обессилены долголетней распрей, мы нуждались в отдыхе, мы считали открытую борьбу с Римом рискованным предприятием. И вот ты был осужден на изгнание. Теперь обстоятельства изменились: ничто уже не предотвратит столкновения с римлянами. Ты устранил последнее препятствие, ты победил Тсоура и, признаюсь в этом, ты победил меня. Именем Совета я отменяю приговор о твоем изгнании. Я добьюсь того, что Карфаген поручит тебе ответственный пост. Правда, у нас есть Гасдрубал...

-- Кого победит этот знаменитый воин? -- насмешливо отозвался Хирам, презрительно улыбаясь.

-- Оставим ненужный спор! Я настою на том, чтобы тебе передали командование флотом.

-- Которого почти не существует.

-- Но я поставлю тебе условие. Пусть Офир станет твоей женой, но только тогда, когда мы одержим победу над Римом. Приходи ко мне домой сегодня вечером. Не бойся, ловушек не будет.

-- Я ничего не боюсь! -- гордо ответил Хирам.

-- Я тебе ручаюсь, что тебя никто не тронет. Карфаген получит для своей защиты твой могучий меч.

-- Да будет так! -- в свою очередь подтвердил Хирам этот странный договор, салютуя мечом старику. И потом твердым шагом направился к веревочной лестнице. Вслед ему смотрели толпившиеся у бортов триремы воины и моряки, но никто не промолвил ни слова.

Сойдя в лодку, Хирам крикнул:

-- Отдать концы!

И лодка отчалила от триремы.

-- Правь на Карфаген! -- распорядился Хирам. Почти одновременно поднялись весла и на лодке и на триреме. Вспенивая морскую гладь, оба судна понеслись к гордому городу. Но вскоре лодка стала заметно отставать от мчавшейся вихрем быстроходной триремы, увозившей в Карфаген главу Совета Ста Четырех...

-- Что случилось? Почему ты так долго пробыл на триреме? Что ты там делал? -- осыпала своего избранника вопросами бледная Офир.

-- Мы слышали звон мечей, чей-то крик! -- вмешалась Фульвия. -- Ты бился? Но тебя отпустили?

-- Да. я бился! -- угрюмо ответил Хирам. -- И тот, кто поднял свой меч на меня, уже никогда не возьмется за оружие. Он убит...

-- Гермон? -- еще больше побледнела Офир.

-- Нет, я не дрался бы с дряхлым стариком. Я убил твоего жениха, Офир. Тсоур уже никогда не потревожит тебя своими домогательствами. Он дрался храбро, и мне жаль, что не было другого выхода. На земле нет места для нас обоих. И он пал в честном бою.

-- А ты?

-- А я, как видишь, свободен. Мало того -- мы плывем в Карфаген. Там ты будешь жить в доме Фульвии. Я опять послужу своей отчизне. Гермон обещал, что мне передадут командование флотом. Я сделаю все, что смогу. Но Ганнибала нет. Карфаген безоружен, и страх за судьбу родины леденит мою кровь...

Хирам в скорбной думе поник головой.

-- Будь что будет! -- промолвил он мгновение спустя. Через час лодка вошла в порт Карфагена. Триремы давно уже были там и затерялись среди других боевых судов, на которых лихорадочно кипела работа: флот Карфагена деятельно готовился к встрече с врагом. XVIII СНОВА В КАРФАГЕНЕ

Вечером того дня, когда Хирам убил Тсоура, он в сопровождении Талы шел по улицам Карфагена.

Офир, Фульвия и молодая рабыня остались в доме Фульвии, куда все сопровождавшие Хирама люди пробрались, не обратив на себя особого внимания, маленькими группами.

Собственно говоря, и Сидон, и многие из воинов Талы, да и сам старый солдат были очень не прочь покинуть Карфаген, явно осужденный на гибель. Сидон сердито ворчал, что Хирам делает глупость, ввязываясь в безнадежную борьбу с римлянами, но когда Хирам заявил, что он решил разделить участь родного города, а всем своим спутникам предоставляет полную свободу действий, отнюдь не принуждая их сражаться против римлян, ни один не захотел покинуть своего вождя.

По дороге ко дворцу Гермона к Хираму и Тале присоединился поджидавший их Фегор.

-- Привет вам, храбрые воины! -- сказал он. -- Поздравляю с удачным исходом всей вашей затеи. Дело-то поворачивалось совсем не в вашу пользу, но боги, видимо, устали преследовать тебя, Хирам, и я очень этому рад, хотя бы в силу того, что погибни ты, пропал бы и обещанный мне тобою талант.

-- Ты получишь заработанные деньги! -- хмуро отозвался Хирам.

-- Да. Я ведь верно служу тебе и... И другим. Между прочим, друг Хирам, ты спрятал Офир, конечно, в доме Фульвии? Я знаю. Я все знаю. Но позволь посоветовать тебе: Гермону ты об этом не говори. Я человек осторожный: кто знает, не передумает ли горделивый Гермон? Сейчас ты в милости. А через день погода может измениться. Но идем же, Гермон не любит, чтобы его заставляли дожидаться. Да, еще; Совет Ста Четырех уже обсуждал вопрос о тебе.

-- И как решил совет? -- живо обернулся Хирам.

-- В твою пользу... пока. Ты можешь оказать слишком ценные услуги, чтобы отказываться от твоего меча. Но повторяю:

пока... Никто не может поручиться за то, что будет потом. У Тсоура жив отец. Он может пожелать отомстить тебе за смерть убитого тобою сына. Словом -- осторожность, осторожность и еще раз осторожность. Иначе я сильно рискую.

-- Ты? Ты чем-то рискуешь? -- остановился Хирам. -- Чем же?

-- Своими деньгами! Боги, как ты забывчив! -- сухо рассмеялся шпион.

...Почти до полуночи старый Сидон, ворча и призывая на головы карфагенян всевозможные проклятия, бродил по саду патриция Гормона под стенами небольшого уединенного дома.

По временам он подходил к одному из окон, сквозь прикрытую ставню которого пробивался слабый луч света и слышались неясно два голоса: один -твердый, уверенный, спокойный -- Хирама, и другой -- слабый, трепетный, усталый -- главы Совета Ста Четырех.

-- У меня язык отвалился бы, если бы я болтал столько, сколько они сегодня! -- бурчал старый моряк. -- И о чем это они говорят? Спорят, что ли? Так нет, не похоже...

Он был прав. Гермон встретил Хирама приветливо и сказал ему, что Совет Ста Четырех уже подписал помилование и назначение Хирама командующим флотом Карфагена. Пехотой должен командовать Гасдрубал, а конницей, большей частью навербованной из нумидийцев, Фамия.

-- Вот человек, которому я не доверил бы такую ответственную должность! -- невольно воскликнул Хирам.

-- Что делать? У нас нет людей! -- с горечью отозвался Гермон.

Потом он попросил Хирама изложить свой план действий. Осведомившись детально о числе судов карфагенского флота и их боеспособности, Хирам погрузился в глубокую задумчивость.

-- Что можно сделать с такими ничтожными силами против римлян? -промолвил он. -- Почти ничего...

-- Самое важное -- отладить осаду нашего города! -- сказал Гермон. -Ты должен во что бы то ни стало задержать высадку римлян на берег.

-- Попытаюсь, но не ручаюсь за успех.

-- Город деятельно готовился к упорнейшей защите. Население отдает все, что у него есть из металлов, на изготовление оружия. Мастерские завалены работой. Женщины жертвуют все свои драгоценности на плату наемникам, на покупку и изготовление лат, мечей, щитов. Они идут дальше:

дочери знатнейших фамилий и простолюдинки отдали уже свои волосы, чтобы у наших стрелков были луки с волосяными тетивами. Но все эти жертвы не принесут пользы, если ты не сможешь хоть на несколько дней задержать римский флот.

-- Если так, то мне остается одно! Несомненно, римляне должны направиться к Уттике, которая послужит для них прекрасной опорной базой. Я пойду с моими кораблями туда, может быть, мне удастся напасть на вероломную Уттику раньше, чем подойдут римляне, и взять эту колонию Финикии, которая забыла о кровном родстве с нами.

-- Но ты можешь, Хирам, при этом натолкнуться и на превосходящие силы римлян?

-- Тем лучше, неожиданным нападением, на которое римляне считают нас неспособными, я могу расстроить их флот, нанести ему тяжкий урон. Конечно, о полной победе не может быть и речи. Я не обманываюсь ложными надеждами на этот счет.