Феликс Чуев - Молотов. Полудержавный властелин
13.01.1984
— Я слышал такие разговоры: давайте отдадим Курильские острова японцам, они из них сделают конфетку! Настроят там всего. Они ведь задыхаются от тесноты.
Я говорю: «Отдадим им Курилы, они и запрут нас».
— Запрут, конечно, — соглашается Молотов. — Разве можно это делать?
30.09.1981
Де Голль
После больших морозов сегодня оттепель, чуть ли не плюсовая температура. Молотов немного похудел, но выглядит по-прежнему бодро. Рассказываю ему о прогнозе американских астрологов: Европа станет коммунистической, конфликт между двумя системами вспыхнет в самой спокойной ныне точке земного шара.
Шота Иванович говорит о Троцком — много, долго, как водопад. Потом перешел к Петру Первому — столько полезного сделал для России, которая до него была отброшена от Запада.
— Но много немцев напустил в Россию, — говорит Молотов.
Я давно заметил, что при всем своем интернационализме Вячеслав Михайлович невероятно болеет за все русское, считая, что мы должны сами, своими силами превзойти мир.
— Вы Иловайского читаете? — спрашивает он и тут же добавляет: — Реакционный историк.
— Но лучше читать такие книги, — возражает Шота Иванович, — чем смотреть всякую ерунду по телевизору.
— А мы смотрим, — подмигивает мне Молотов.
— Симонова смотрели? — спрашиваю.
— Смотрел не все. Покрасовался он, показал себя, — говорит Молотов.
— Сказал, что он ничего не изменяет — как было в войну написано, так и оставляет. А сам везде заменил слово «немец» на «фашист».
— Верно? — спрашивает Молотов. — О, это хитрый очень!
Шота Иванович произносит тост за Молотова:
— Вы такую жизнь прожили!
— Что значит — прожил? Вы что, меня уже хоронить собрались?
Читаю вслух статью в «Правде» «Об упорядочении цен»:
— Меня возмущает формулировка: «Цены несколько повышены». Это «несколько» — в два раза. И на детскую одежду.
— Это позор! — говорит Молотов. Показываю ему отрывок из мемуаров Де Голля. Молотов все это читал.
— Он мне прислал свои мемуары на французском, — говорит Молотов.
Для Де Голля, конечно, не имело значения то, что Молотов уже не в Кремле, исключен из партии… Молотов есть Молотов.
Для Де Голля не имело значения и то, что у нас антисталинская кампании. Президент Франции, приехав в Москву, возложил венок на могилу Сталина. Представляю, как чувствовали себя наши стоящие рядом лидеры, когда высокий, прямой, негнущийся Де Голль стоял на Красной площади у могилы Сталина, держа руку под козырек…
18.02.1977
На переговорах
— Американцы предлагали поделить Германию на какие-то мелкие?..
— На небольшие государства, — подтверждает Молотов. — Глупая мера. Такие предложения были. В Америке все-таки, по-моему, тупые политики. Нелепость.
01.01.1985
Глупость
Молотову передали мнение одного хорвата: «Вы сделали ошибку, что не уничтожили немецкую нацию».
— Это фашизм, — говорит Вячеслав Михайлович.
— Я читал «картофельный план» — после войны засадить всю Германию картошкой, чтобы у нее не было промышленности, а всех немцев выселить на острова британских колоний.
— Был такой американский деятель Моргентау, — говорит Молотов. — Он писал в таком духе: не дать Германии восстановить свою промышленность. Тоже глупость. Довольно нелепая.
07.11.1979
«Жертвы Ялты»
«Вышла за рубежом книга «Жертвы Ялты», — говорю Молотову. — Написал ее внук Л. Н. Толстого Николай Толстой. Описывается ваша встреча с Иденом в 1944 году в Ялте, где вы договорились о репатриации советских граждан, оказавшихся за границей. Англичане потом переусердствовали и вернули всех насильно. Многие кончали жизнь самоубийством. Десять процентов возвращенных расстреляли, а девяносто процентов попало в концлагеря.
— Я такой встречи не помню, — отвечает Молотов. — Ее не было. Разговор, видимо, был. А возможно, нам и посылали людей, чтобы заслать разведчиков.
— Наверно, было, — говорю я. — Они приводят количество — тридцать тысяч человек.
— Ну, это они могут. Не проверишь.
04.03.1978
— Есть версия, по которой Жуков предлагал не останавливаться на Берлине, а двинуть дальше, взять Париж…
— Я такого не помню. Люди плохо знают географию[21].
08.03.1974
Рассматриваем фотографию Потсдамской конференции. Прошу рассказать, кто есть кто. Молотов поясняет:
— Это Вышинский, Громыко, Кузнецов Николай Герасимович, это начальник охраны Власик, Майский… Это Геращенко, заведующий экономическим отделом.
— Это Сталин, это Молотов, — говорю я.
— Верно, Сталин, Молотов. Это мой помощник Подцероб, это Царапкин, так называемый Новиков, Силин, второй мой помощник Потрубач, это мои ребята…
— А рядом со Сталиным кто сидит?
— Это Голунский, заведующий юридическим отделом МИДа, он переводил. Но он не только знал языки, он очень хорошо знал законы, и поэтому Сталин посадил его рядом с собой, чтоб нас не надули. Сталин не раз говорил, что Россия выигрывает войны, но не умеет пользоваться плодами побед. Русские воюют замечательно, но не умеют заключать мир, их обходят, недодают. А то, что мы сделали в результате этой войны, я считаю, сделали прекрасно, укрепили Советское государство. Это была моя главная задача. Моя задача как министра иностранных дел была в том, чтобы нас не надули. По этой части мы постарались и добились, по-моему, неплохих результатов.
Нас очень волновали польский вопрос, вопрос о репарациях. И мы своего добились, хотя нас всячески старались ущемить, навязать Польше буржуазное правительство, которое, естественно, было бы агентом империализма. Но мы — Сталин и я за ним — держались такой линии, чтоб у себя на границе иметь независимую, но не враждебную нам Польшу. На переговорах и раньше споры шли о границах, «линии Керзона», линии «Риббентроп — Молотов». Сталин сказал: «Назовите, как хотите! Но наша граница пройдет так!» Черчилль возразил: «Но Львов никогда не был русским городом!» «А Варшава была», — спокойно ответил Сталин.
09.07.1977
— Гесс сидит, Вячеслав Михайлович.
— Гесс сидит по нашей вине.
— А почему — по нашей вине?
— Они были за то, чтобы его освободить, а без нас не могут решить. Нюрнбергский процесс[22]…
16.06.1977
— Поляки интересуются судьбой польских офицеров в нашем плену, это больное место… Они говорят, что наши расстреляли…
— Они могут. Есть специальное заявление советского правительства. Этого я и придерживаюсь. Была же потом комиссия. Руденко входил.
— А сколько поляки принесли горя Украине, Белоруссии, — говорит писатель И. Ф. Стаднюк. — Между прочим, в Первую мировую войну поляки были самыми страшными для украинцев. Очень жестокие. Они не выбирали кого-то, а сразу наказывали целую деревню.
— Националисты все — польские, русские, украинские, румынские, они на все, на все пойдут, самые отчаянные, — говорит Молотов.
13.06.1974
— Перед назначением Рокоссовского в Польщу я туда ездил и сказал полякам, что мы им дадим в министры обороны кого-нибудь из опытных полководцев. И решили дать одного из самых лучших — Рокоссовского. Он и характером мягкий, обходительный, и чуть-чуть поляк, и полководец талантливый. Правда, по-польски он говорил плохо, ударения не там ставил, — он не хотел туда ехать, но нам было очень нужно, чтобы он там побыл, навел порядок у них, ведь мы о них ничего не знали[23].
16.07.1978
— Рейган провозгласил, что Польша — это начало конца коммунизма. Польша всегда была в тяжелом положении. У нас много было разговоров о Польше с Трумэном, Гарриманом… Мы не можем Польшу потерять — нам же за это достанется. Если такая линия пойдет, и нас это захватит. К этому тоже надо быть готовым.
04.12.1981
— Поляки никогда не утихают и никогда не успокоятся. И без толку. Все на свою шею… Очевидно, будут еще серьезные события…
09.12.1982
Черчилль пишет, что англичане из-за Польши начали войну.
— Да, да, — соглашается Молотов и добавляет: — Союзники нас голыми руками хотели брать и заставлять делать то, что им надо! Они иначе полагали. А мы обыграли.
— Народ мало знает.
— Мало, да.
— Вы не допускали в Польше Миколайчика…
— Ну а как же. Черчилль, конечно, не пишет о том, что дал Монтгомери указание насчет немецкого оружия?
— Пишет.
— А для чего — как он пишет?
