Джеймс Олдридж - Каир. Биография города
Прошло сорок девять лет, и сменились двенадцать султанов. Наконец на трон вступил Каит-бей, устранивший недолго правившего, высокообразованного старого грека аз-Захира Тимбурги. Каит-бей, правивший 28 лет, пожалуй, самый типичный представитель черкесских мамлюков. Мальчиком его купил один из султанов. Он пробивал себе дорогу силой и хитростью. Есть много рассказов о его характере и поведении. Как-то он собственноручно выпорол председателя совета при султане. Каит-бей заставил земледельцев отдавать ему одну пятую урожая; он вырвал глаза и язык у великого химика Али ибн аль-Маршуши за то, что тот не смог превратить свинец в золото. И в то же время он оставил потомкам много замечательных памятников — викали, мечети и даже дворец (Йешбек), а его Мадраса близ мечети Ибн-Тулуна настолько совершенна, что на первый взгляд кажется слишком простой и безыскусной.
Но самое изысканное и прекрасное здание средневекового Каира — это могила-мечеть Каит-бея (1472) в пригороде, именуемом «Могилы халифов». Похоже, что ее умышленно строили так, чтобы она впечатляла своим величием, и поэтому при виде ее даже не испытываешь того чувства изумления, которое вызывают другие памятники исламской архитектуры.
В 1498 году произошло событие, погрузившее Каир в сон почти на 400 лет, — открытие морского пути из Европы в Индию вокруг мыса Доброй Надежды. Европейские державы усиленно искали новых торговых путей на Восток, чтобы обойти рогатки, поставленные на их пути Венецией и Каиром. Через два года после того, как Васко да Гама обогнул мыс, португальские купцы появились в Калькутте. Они покупали индийские товары и продавали их в Лиссабоне в несколько раз дешевле товаров, привезенных через Каир. А Испания уже собирала золото в Америке чуть ли не на улицах городов. Это был серьезный удар для Каира и Венеции.
К 1502 году торговля в Каире пришла в упадок, мамлюки обратились к мусульманскому правителю Индии с просьбой помочь им в борьбе против португальских судов, беспрепятственно плававших теперь по Красному морю. Помощи они не получили. Португальцы были хорошими моряками, но венецианцы и египтяне не уступали им, и конфликт предстояло решить на море. Венецианцы завезли в Александрию лес, который перебросили в Каир, а затем в Суэц, где египтяне строили флот. На новых судах египтяне приплыли к берегам Индии и около Бомбея нанесли сильное поражение португальцам. Но год спустя, в 1509 году, события приняли иной оборот, и мамлюкский флот был полностью разгромлен у Диу.
В этот период окончательного развала независимого мамлюкского Египта им правил аль-Ашраф Кансу аль-Гури. Его «избрали» в 1501 году, когда ему было 60 лет. В наследство ему досталась страна, переживавшая тяжелый кризис. За спиной у него действовали португальцы, а на другом фланге — османские турки, уже отнявшие у христиан в 1453 году Константинополь. Турки не только покорили Восток, но и старались объединить весь мусульманский мир на борьбу против притязаний европейцев. В мае 1516 года аль-Гури повел свою армию из Каира на войну против турок. Потерпев поражение на море от португальцев, он мог теперь лишь обороняться, ибо турки открыто готовились к захвату Египта. Турецкие и мамлюкские войска сошлись к северу от Алеппо в воскресенье 24 августа 1516 года, и черкесы были разбиты. Они потерпели поражение из-за предательства, кроме того, решающую роль сыграла турецкая артиллерия, к которой мамлюки относились с незаслуженным презрением. Султан аль-Гури пал на поле боя.
Турки подошли к Египту, и снова египетское население открыло путь завоевателям. Изнемогавшие от голода, репрессий и невыносимых налогов (аль-Гури одним махом собрал с населения девятимесячные налоги), египтяне встречали турок почти как избавителей от гнета черкесских мамлюков. 22 января 1517 года турецкий султан Селим вступил в Каир и повесил на воротах Баб аз-Зувейла последнего мамлюкского султана Туман-бея, правившего несколько месяцев страной после гибели аль-Гури. Вместо того чтобы сохранить Египет в качестве сильного и независимого государства, османские турки решили уничтожить его самостоятельность. Каир вступил в новую эру — самую долгую и самую тяжелую в его истории.
Аль-Гури, последний правитель независимого мамлюкского Египта, подарил Каиру два хороших памятника — училище-мечеть и Мадрасу. Словно нарочно — как это часто случалось в Каире, — они построены недалеко от перекрестка двух улиц — Гаухар и Муиз. Таким образом, в одном и том же месте увековечены имена двух первых правителей аль-Кахиры и имя последнего правителя Египта.
Мечеть построена в 1503 году, через пять лет после того, как Васко да Гама появился со своими кораблями у Каликуты. Аль-Гури сам открыл мечеть, и в Каире объявили праздник. Гастон Вейт пишет, что здесь нет таких диких излишеств, как в мечети Муайада, но и это здание по-своему пышно. У мечети один из самых красивых минаретов в Каире — оригинальный, легкий, очаровательный; он дерзко увенчан пятью маленькими куполами, напоминающими сахарные головы и возвышающимися над окружающими домами.
Внутри этой крестообразной мечети подковообразные арки над каждым Ливаном благодаря своей простоте кажутся мне одними из лучших в Каире. В нынешнее время мечеть устлана богатыми коврами и хорошо освещена, так как в ней все еще обучаются последователи четырех сект. Над нефом мечети, в высоком куполе — небольшое отверстие сложного узора, и создается впечатление, будто вы находитесь во дворе. На другой стороне улицы Муиз расположен мавзолей аль-Гури, где должны были похоронить султана, но не смогли: его тела так и не нашли на поле сражения при Халебе. Мавзолей был заброшен, и только в прошлом веке, когда обвалился купол, его реставрировали. Некоторое время здесь находилась библиотека египетского националиста Ахмад-паши Заки; библиотека существует в нем и сейчас. Гамаль Абдель Насер превратил мавзолей в культурный центр учащейся молодежи, и меня всегда интересовало, сознают ли историческое значение этого места юноши и девушки, поднимающиеся по ступеням мавзолея аль-Гури. Знают ли они вообще, что здесь закончил существование богатый, агрессивный, своевольный средневековый Каир и на его месте возник новый город, прочно оккупированный иностранцами.
9. Каир при османских турках
Мамлюки не погибли вместе со средневековым Каиром — они оставались могущественными феодальными сеньорами Каира, теперь провинциального города Османской империи. Если внимательнее взглянуть на историю Каира при мамлюках, приглядеться к их феодально-торговой системе и понять ее влияние на экономику Египта, то станет ясно, что эту эпоху нельзя рисовать только в черных красках.
До османского периода мамлюки играли в Египте ту же роль, что и феодальные бароны в любой стране, — они были ненамного хуже этих баронов, хотя и оставались всегда чужеземцами в Египте. Власть иностранцев была вечным проклятием Египта, но не в этом заключался самый мрачный аспект мамлюкского правления. Главным его злом было рабское происхождение этих феодалов и султанов — они не принадлежали никакой нации, никакой определенной стране. Мамлюки были изолированной кастой, и их жестокий индивидуализм, находивший выражение в диких, варварских актах, не только носил антиобщественный характер, но и свидетельствовал о полном отсутствии каких-либо уз между ними и городом, в котором они жили. Так, Д. А. Камерон писал в 1898 году, что мамлюки были всего лишь аристократической гильдией солдат, а «подлинными рабами оставались египетские крестьяне и класс трудящихся».
Второй период правления мамлюков в Египте — под властью турок — сильно отличается от эпохи бахри и черкесов, так как турки уничтожили мамлюкский султанат, но не устранили самих мамлюков. Египтом теперь правил паша (фактически губернатор Египта), назначенный стамбульским султаном, перед которым он и нес ответственность. Египет разделили на 24 района — каждым управлял мамлюкский эмир, именовавшийся теперь беем. Основой власти мамлюкских беев, как и прежде, оставалось феодальное землевладение, и они для поддержания помещичьего авторитета снова окружили себя рабами, которые даже собирали от их имени налоги. В масштабах района беи пользовались некоторой автономией, хотя турки брали с них дань. Сначала такое разделение власти и умышленное превращение Каира в провинциальный город не повлияло на его жизнь. Но постепенно его правители из чудовищ превращались в обычных бюргеров, они отказались от экстравагантных затей, и у них появились вкусы солидных буржуа.
Султан Селим, турецкий завоеватель Египта, открыто поощрял соперничество между феодальными беями, чтобы иметь возможность «разделять их и править ими». Как и раньше, мамлюки продолжали драться друг с другом. Только теперь победивший не мог стать султаном, его именовали просто шейх аль-Балад (глава государства). Бывало не раз, что он становился могущественнее турецкого паши, и, таким образом, битвы между враждовавшими группировками на улицах Каира по-прежнему решали, кому достанется львиная доля добычи. Однако это случалось большей частью в те периоды, когда внимание Стамбула было отвлечено от Египта. Ведь турки теперь выступали в роли «спасителей Востока», им приходилось подавлять восстания в своей империи или переносить линию обороны все глубже в пограничные районы, где Запад встречался с Востоком. Агрессивная политика Стамбула привела турок к Дунаю, а в Средиземноморье они беспощадно грабили венецианские корабли, преследуя их вплоть до Гибралтара.
