Б Николаевский - Тайные страницы истории
Этот пленум не обсуждал ни одного политического вопроса, не принял ни одного политического решения, но в истории партии он сыграл огромную роль: именно с него начинается переход и общепартийного центра под контроль Ленина.
Вопросы, стоявшие в его порядке дня, можно разделить на две основных группы: это были, с одной стороны, вопросы порядка функционирования ЦК в тех новых условиях, которые создались в России в результате общего развала партийных организаций и последних провалов членов ЦК, и, с другой, вопросы, связанные с расследованием дела об экспроприации в Тифлисе. По обоим Ле
нин одержал победу, которая стала возможной только потому, что он получил помощь со стороны представителей социал-демократических партий Латышского края и Польши.
Поведение представителей этих партий на августовском пленуме 1908 г. было существенно отличным от поведения представителей этих организаций в ЦК, как он функционировал зимой 1907-- 1908 гг.: тогда эти представители, хотя они политически примыкали к большевикам, в вопросах внутрипартийных отношений стремились сохранить независимость и каждый такой вопрос рассматривали под углом интересов партии, не становясь на позицию защиты во что бы то ни стало фракционных интересов большевиков. Теперь, наоборот, представители этих организаций целиком вошли в орбиту политики Ленина.
Для социал-демократов Латышского края (таково было тогда официальное название социал-демократической партии Латвии) это изменение поведения их представителей определялось сменой самих представителей в результате борьбы различных групп за влияние на руководящие учреждения их партии. В июне 1907 г. на Втором съезде этой партии победили большевики, но почти немедленно же после съезда латышские большевики раскололись на две группы: сторонников "боевизма" (так тогда называли в Латвии защитников экспроприации) и противников участия в выборах в Государственную думу, с одной стороны, и противников "боевизма" и сторонников участия в выборах не только в Государственную думу, но и в органы местного самоуправления, с другой.
Позиция этой второй группы большевиков была близка к позиции Ленина, выступавшего тогда против бойкота Государственной думы, но отличалась от нее тем, что эта группа у себя в Латышском крае действительно вела решительную борьбу со сторонниками "боевизма", выступая открыто против них и не отказываясь от установления контакта с меньшевиками для проведения этой борьбы. Зимой 1907--1908 гг. именно эта группа большевиков играла руководящую роль в ЦК СДЛК и именно ее представителем в общепартийном ЦК был Данишевский, считавший правильным решительную борьбу против "боевизма" распространять и на все другие организации РСДРП.
"Боевизм" в Латышском крае тогда был распространен очень широко. На Лондонском съезде больше половины латышских делегатов голосовали вместе с Лениным против резолюции, которая запрещала экспроприации. Особенно многочисленными сторонники "боевизма" были в эмиграции, куда должны были скрыться все участники вооруженных восстаний и всевозможных "партизанских выступлений" 1905--1907 гг. Именно этими эмигрантами--"боевиками" в мае 1908 г. была проведена особая секретная конференция, на которой, согласно тогдашнему сообщению ЦК СДЛК, был
разработан "целый план дезорганизаторской кампании", т. е. кампании по захвату власти в партии. ЦК на это ответил исключением из партии участников указанной конференции. Третий съезд СДЛК в декабре 1908 г. это исключение утвердил114.
Но латышские "боевики" с давних пор прочными нитями были связаны с руководящими деятелями "боевых групп" БЦ и играли большую роль в работе большевистского Военно-технического бюро 1905--1907 гг. Так, среди привлеченных по делу о большевистской лаборатории в Куоккала (1907 г. ) почти половина была латыши из бывших "лесных братьев"; материалы по истории этого бюро, опубликованные С. M.. Познером, пестрят латышскими именами115. Эти связи продолжали, конечно, сохраняться в эмиграции. Отдельные лытышские "боевики" были привлечены Красиным для участия уже в первой попытке размена пятисотрублевок116. Еще более значительным было их участие в попытках размена тех же пятисотрублевок в Америке, налаженных Богдановым в 1909--1910 гг. едва ли не исключительно через одних латышей.
Латышские "боевики", которые в мае 1908 г. разработали "целый план дезорганизаторской кампании" против ЦК СДЛК, не только политически стояли на позициях группы Богданова--Красина, но, несомненно, были связаны с ними и организационно. В переводе на терминологию общепартийных отношений, их деятельность весны и лета 1908 г. была ничем иным, как заговором латышских "богдановцев" против латышских "ленинцев" (которые, развиваясь в том же направлении, что и Ленин, были не только более смелы в своем отказе от старой большевистской политики бойкотизма, но и более искренни в своем разрыве с "бое-визмом" --делали на практике более решительные практические выводы из этого разрыва).
Только на фоне всех этих фактов становится понятным значение приглашения на августовский пленум ЦК РСДРП Крамса-Кронберга в качестве представителя ЦК СДЛК. По своей позиции он примыкал к лагерю латышских бойкотистов--"боевиков"117, жил в эмиграции и ни в какой мере не был затронут теми настроениями, которые определяли эволюцию ЦК СДЛК в 1907--1908 гг. в направлении все более и более решительного разрыва с бойкп-тистсккми и "боевистскими" элементами старобольшевистского наследства. Принадлежал ли Крамс-Кронберг к числу участников майской конференции "боевикоNoзаговорщиков установить в точности нам не удалось, но политически, по всем своим взглядам он бы и именно в их лагере. Тем характернее, что организаторы пленума представителем от СДЛК привлекли именно его: в вопросе о раследовании тифлисской экспроприации он, конечно, никак не мог занять той нежелательной и для Ленина, и для Богданова с Красиным позиции, которую занимал в январе--апреле Данишевский.
Полезно здесь же добавить, что Крамс-Кронберг, в роли представителя ЦК СДЛК больше никогда не появляется -- ни на общепартийную конференцию РСДРП, ни на пленум ЦК в январе 1909 г. их организаторы (ими были ленинцы) представителей ЦК СДЛК вообще не пригласили118.
Иначе обстояло дело с польской социал-демократией. Общая позиция этой партии оставалась неизменной; перемен на руководящих постах в ней не происходило. Ее представителями в общепартийном ЦК оставались те же самые лица. Но поведение их коренным образом изменилось. Всего за четыре месяца перед тем, в апреле 1908 г., Тышко весьма убедительно доказывал Алек-синскому, что с точки зрения интересов партии расследование дела об экспроприации в Тифлисе необходимо оставить в руках ЦЗБ с его меньшевистским большинством, так как только таким образом возможно отразить нападки клеветников, распространяющих слухи, будто партийное большинство стремится покрыть виновников этой экспроприации. Теперь, наоборот, тот же Тышко помог Ленину с Богдановым провести резолюцию об изъятии дела расследования из рук ЦЗБ и передачи его особой комиссии, назначенной ЦК- Это было самым откровенным актом укрывательства виновников: комиссия эта никогда не была созвана, никакого расследования она не производила, никакого доклада никому не представляла. Единственное о чем заботился член БЦ, поставленный во главе ее (Зиновьев), это об изъятии из рук лиц, производивших раньше расследование, всех документов, которые доказывали руководящее участие членов БЦ как в организации этой экспроприации, так и в размене захваченных тогда денег119.
Специально для того, чтобы подчеркнуть именно этот характер работы будущей комиссии, Ленин провел на пленуме и другое решение, имевшее отношение к расследованию экспроприаторской эпопеи: о назначении партийного суда над Мартовым и еще одним меньшевиком, Семеновым, секретарем парижской группы содействия, по обвинению в "нарушении условий безопасности личного состава ЦК", которое было выдвинуто против них двумя членами БЦ -Богдановым и Таратутой. Это решение, не имеющее прецедентов в партийной истории, представляет особенный интерес, помимо всего прочего еще и тем, что показывает, с какой мерой беззастенчивости Ленин считал для себя возможным тогда действовать, до какой степени хозяином он себя тогда чувствовал в ЦК.
Преступление Мартова и Семенова было усмотрено в тех сведениях о причастности Богданова и Таратуты к попытке размена тифлисских пятисотрублевой, которые они включили в показания, данные ими представителю ЦЗБ. Это Бюро расследование вело в качестве представителя ЦК партии по официальному поручению и полномочию последнего, и все члены партии, лояльные по отношению к ЦК, были обязаны помочь этому расследованию сообще
нием всех сведений, имевших отношение к делу. Сведения, сообщенные Мартовым и Семеновым, были правильны -- теперь это-совершенно бесспорно. Впрочем, Богданов и Таратута и не обвиняли Мартова и Семенова в сообщении неправильных сведений, они заявляли только, что сведения, сообщенные последними, были-"нарушением условий их безопасности".
