Темная сторона демократии: Объяснение этнических чисток - Майкл Манн
Как и ранее, мы попытались распознать социальную стратификацию геноцида. Поскольку участие было массовым, эта привязка не так важна, как в других случаях, но роль правящей верхушки MNRD и контролируемого ею северо-западного региона в развязывании геноцида бесспорна. Среди исполнителей избыточно были представлены беженцы из Бурунди, жители прифронтовой полосы и раненные солдаты. Эмоционально они сильнее других восприняли последовательность «страх — унижение — гнев». Эта триада, как мне кажется, во многом объясняет возникновение преступных мотивов. Также были избыточно представлены молодые мужчины, владеющие оружием и имеющие опыт насильственных акций. Что же касается боевиков парамилитарных формирований, то их стаж в разгоне митингов и опыт в уличных боях были благодатной почвой для совершения куда более тяжких преступлений (как и в случае с СС и СА в нацистской Германии).
Ни хуту, ни тутси не были по природе своей кровожадными народами. Они не были свирепыми из-за своей отсталости, примитивности и тупой покорности дурным пастырям, как бы часто не намекали на это западные журналисты. Руанда и Бурунди были бедными странами, но имели эффективную государственную организацию, а вдохновители геноцида даже считали себя модернизаторами. Лозунги африканского радикализма «подавляющее большинство» и «мажоритарная демократия» вполне вписываются в рамки доминирующей идеологии и политических институций новейшего времени; эти идеи были поддержаны миллионами. Лучше, чем в остальных случаях, пример Руанды подтверждает главный тезис моей книги: кровавые этнические чистки — это темная сторона демократии.
ГЛАВА 16
Нетипичные случаи: Индия и Индонезия
До сих пор я рассматривал лишь те случаи, где этнические конфликты проходили через фазу кровавой эскалации. Такой подбор сюжетов может создать у читателя тенденциозное и крайне пессимистическое представление о предмете исследования. На самом деле этнические конфликты могут внезапно появляться и столь же быстро рассасываться. Бывают вспышки этнического насилия, чреватые большой бедой, но они сами собой затухают еще до пролития крови. Нам нужно изучить и такие случаи, чтобы понять, в чем разница между бескровным или почти бескровным этническим конфликтом и этнической кровавой чисткой. «Лабораторией» таких конфликтов нам послужат такие большие страны, как Индия и Индонезия. В обеих странах есть этнические и религиозные противоречия, которые могут перерастать в прямое противостояние разной степени ожесточенности. И Индия, и Индонезия знают, что такое насилие, но в этих странах оно имеет менее опасную форму «цикличных восстаний». В некоторых случаях мятежи не раз приводили к массовому кровопролитию. Можем ли мы объяснить эти конфликты разной степени тяжести с помощью моих тезисов? Давайте изучим обе страны и сравним их с тягчайшими случаями этнических чисток, описанных в этой книге, чтобы понять, как рождается конфликт, как быстро он набирает силу или наоборот затухает. В таблице 16.1 я подытожу мои умозаключения и нанесу последние, завершающие штрихи к общему анализу этнических чисток.
ИНДИЯ ПОСЛЕ ДОСТИЖЕНИЯ НЕЗАВИСИМОСТИ
Миллиардное население Индии необычайно пестро по этническому составу. Никто доподлинно не знает, сколько этнических групп проживает на территории Индии.
Их так много, что невозможно управлять государством, апеллируя лишь к этнической лояльности. Территориальные образования могут быть расколоты этническими противоречиями, но нация остается единой. 40 % страны говорит на одном языке — хинди, но язык не является главным культурным водоразделом, учитывая, что элиты, как правило, говорят еще и на английском языке. Религиозные отличия могут быть чреваты большими проблемами, поскольку 80 % индийцев исповедуют индуизм и 12 % ислам, а это сто миллионов мусульман в одной стране — второе место после Индонезии. Мусульмане сосредоточены в северных штатах, граничащих с другими странами ислама.
В Индии много сикхов, буддистов и даже христиан. Индуистские движения не устояли перед искушением опереться на органический национализм: «индуистский дух» — Хиндутва и индуистское государство — Раштра, в котором неиндусам должна быть отведена роль граждан второго сорта. Радикалы-индуисты призывают к очищению страны от мусульман и других иноверцев. Это неизбежно вызывает ответную враждебность значительного мусульманского меньшинства и сикхов, живущих в Пенджабе. Христиан и буддистов немного, они разбросаны по стране и защитить себя не могут. «Ударили тебя по левой щеке — подставь правую» — это их модель поведения.
В былые времена индуизм не был благодатной почвой для проявлений органического национализма. Это была религия толерантности, скорее растворяющая в себе чужеродные элементы, нежели отторгающая их. Индуизм не был монотеистической верой, он включал в себя сонм богов, различные верования, обряды других религий. Религия принимала настолько причудливые формы в зависимости от географии своего распространения, что вплоть до недавнего времени были сомнения, насколько это вообще единая вера. До сих пор у индуизма нет единой церкви, священничества, ортодоксальных догм. Индуистский этнонационализм родился в промежуток между двумя мировыми войнами и не был главной опорой антиколониальной идеологии. Движение независимости выражала светская партия — Индийский национальный конгресс, конституция рассматривает вопросы вероисповедания как личный выбор каждого гражданина. Низшим кастам и племенным меньшинствам конституция тоже гарантирует права и привилегии. Национальный конгресс был коалицией вполне светских элит, которые представляли государственное управление, военную службу, интеллектуалов, бизнесменов, представителей различных каст, религиозных и этнических меньшинств. Национальный конгресс управлял Индией в течение 40 лет ее независимости, выстраивая систему компромиссов между народами и религиями, кастами и классовыми интересами, за которые боролись левые партии, достаточно сильные, чтобы иметь большинство в некоторых индийских штатах. В индуизме тоже есть касты и конфликты между кастами. Хотя каста и не идентична классу, индуистские политики точно так же делились на левых и правых, в этом смысле индуизм можно рассматривать как политическое течение, отстаивающее интересы низших каст в Конгрессе, что, безусловно, ослабляет его потенциальный этнонационализм.
Индийские политики всегда были восприимчивы к национальным и религиозным проблемам (в особенности на местном уровне), при этом они очень долго сопротивлялись органическому национализму. Даже сейчас, после подъема индуистского этнонационализма в 1980-х и 1990-х гг., индуисты (но не мусульмане) и большинство сикхов живут друг с другом в мире. Насилие в Индии далеко не рутинная практика, исключая Кашмир. Варшни (УагзЬпеу, 2002) подсчитал, что 96 % всех актов насилия (за пределами Кашмира) происходят в городах, в то время как две трети
