Бэзил Лиддел Гарт - Вторая мировая война
В полдень по возвращении в штаб-квартиру фюрер вызвал к себе главнокомандующего сухопутными войсками. Это была весьма неприятная беседа. Она закончилась тем, что Гитлер отдал вполне определенный приказ — остановить продвижение танковых соединений. В этот вечер Гальдер с горечью отметил в своем дневнике: «Подвижное левое крыло, перед которым нет противника, по настойчивому требованию фюрера остановлено! В указанном районе судьбу окруженных армий должна решить наша авиация».
Был ли этот приказ подсказан Гитлеру Рундштедтом? Если бы Гитлер считал, что он отдал приказ под влиянием Рундштедта, то непременно упомянул бы об этом в числе других оправданий, когда англичанам удалось улизнуть. Ведь Гитлеру была свойственна склонность обвинять других в собственных ошибках. Однако в данном случае фюрер нигде не обмолвился о каком-либо влиянии Рундштедта.
Кажется более вероятным, что Гитлер отправился в штаб Рундштедта, надеясь найти основания для собственных сомнений и изменений в плане, к которым он хотел склонить Браухича и Гальдера. Если считать, что такое решение было кем-то Гитлеру подсказано, то можно только предположить, что инициатива исходила от Кейтеля и Йодля. Особое значение приобретает в этом свете мнение генерала Варлимонта, который в то время был в близком контакте с Йодлем. Узнав от кого-то о готовящемся приказе остановить продвижение танковых соединений, Варлимонт отправился прямо к Йодлю. «Йодль был сильно раздражен моим вопросом и подтвердил, что такой приказ отдал. Он сам придерживался той же точки зрения, что и Гитлер. Йодль подчеркивал, что личный опыт Гитлера, Кейтеля и его собственный, накопленный во Фландрии во время Первой Мировой войны, без всякого сомнения, подтверждает, что танки не могут действовать в болотах Фландрии или могут, но с большими потерями. Поскольку же мощь танковых корпусов была уже ослаблена и предстояло решать задачи второго этапа наступления во Франции, подобные потери допускать нельзя».
Варлимонт отмечает, что, если бы инициатива исходила от Рундштедта, он узнал бы об этом, а Йодль наверняка не упустил бы возможности назвать фельдмаршала фон Рундштедта одним из тех, кто выдвинул это предложение или по крайней мере поддержал проект этого приказа, поскольку это смягчило бы критику в его собственный адрес: ведь Рундштедт пользовался. непререкаемым авторитетом среди офицеров генерального штаба. Далее Варлимонт пишет: «В то время передо мной открылась еще одна причина: Геринг убедил Гитлера в том, что авиация завершит окружение, лишив англичан возможности эвакуироваться по морю. Геринг, как всегда, преувеличивал возможности своего детища».
Это утверждение Варлимонта обретает смысл, если его связать с уже процитированным предложением из дневниковых записей Гальдера от 24 мая. Кроме того, по словам Гудериана, приказ ему передал Клейст, сказав при этом: «Дюнкерк оставлен люфтваффе. Если захват Кале вызовет трудности, эта крепость также будет оставлена люфтваффе». Далее Гудериан заметил: «Думаю, именно тщеславие Геринга привело к тому, что Гитлер принял это роковое решение».
Однако есть основания считать, что авиация тоже не была использована в полной мере или не столь энергично, как могла бы быть. По мнению некоторых руководителей военно-воздушных сил, и здесь виновником был Гитлер.
Все это заставило высшие круги подозревать, что за военными мотивами Гитлера скрывался некий политический мотив. Блюментрит писал, насколько удивил всех Гитлер своими высказываниями во время посещения штаба Рундштедта: «Гитлер был в прекрасном расположении духа и признал, что ход кампании — это решительное чудо, а также высказал мнение о том, что война будет закончена через шесть недель. После этого он намеревался заключить разумный мир с Францией, а это открыло бы путь к заключению соглашения с Англией. Гитлер удивил нас и тем, что с восхищением начал говорить о Британкой империи, о необходимости ее существования и о цивилизации, которую Англия принесла миру. Затем, пожав плечами, Гитлер заметил, что империя создавалась подчас жестокими средствами, но лес рубят — щепки летят. Гитлер сравнивал Британскую империю с католической церковью, говорил, что они в равной степени важны для поддержания стабильности в мире. Фюрер заявил, что от Англии хочет лишь признания позиций Германии на континенте. Возвращение утерянных Германией колоний желательно, но это не самое важное, и даже можно поддержать Англию, если она будет где-то еще вовлечена в конфликт. Гитлер заметил, что колонии — прежде всего дело престижа, ибо их нельзя удержать во время войны, и что лишь немногие немцы пожелали бы обосноваться в тропиках. В заключение фюрер сказал, что его цель — договориться с Англией о мире на такой основе, какую будет допускать ее престиж».
В своих воспоминаниях Блюментрит не раз возвращается к этому разговору. По его мнению, «остановка была вызвана не только военными соображениями, но являлась компонентом политической интриги и преследовала цель — облегчить достижение мира. Если бы английские экспедиционные силы в Дюнкерке были захвачены, англичане могли бы считать, что их честь запятнана и они должны смыть это пятно. Дав же им возможность улизнуть, Гитлер рассчитывал, что англичане пойдут на примирение с ним».
Эта мысль приобретает еще большее значение, поскольку она высказана генералом, критически относившимся к Гитлеру. Рассказ Варлимонта о том, что говорил Гитлер во время событий в Дюнкерке, совпадает со многими воспоминаниями фюрера в книге «Майн кампф». Характерно, что Гитлер испытывал смешанное чувство любви и ненависти по отношению к англичанам. Об этой его тенденции в разговорах об Англии упоминается также в дневниках Чиано и Гальдера.
Более вероятно, что его решение было обусловлено несколькими факторами. Три из них очевидны: желание сохранить мощь танковых соединений для нанесения следующего удара, постоянные опасения попасть в ловушку в болотах Фландрии и заявления Геринга о люфтваффе. Также вполне вероятно, что с военными соображениями переплетались какие-то политические цели, тем более что Гитлер был склонен к политической стратегии и для него были характерны самые неожиданные повороты мысли.
* * *Ширина нового фронта обороны французских войск, проходившего по рекам Сомма и Эна, была больше, чем раньше, а численность войск значительно сократилась. На первом этапе кампании французы потеряли 30 дивизий и лишились помощи союзных войск (лишь две английские дивизии оставались во Франции и еще две не полностью обученные дивизии готовились к отправке). Всего для обороны на новых позициях Вейган собрал 49 дивизий, а 17 дивизий оставил на линии Мажино. За то короткое время, которое было в распоряжении Вейгана, нельзя было сделать большего: нехватка сил мешала создать глубоко эшелонированную оборону. Поскольку большинство механизированных дивизий было разгромлено или сильно измотано, ощущался недостаток в мобильных резервах.
Немцы же доукомплектовали свои 10 танковых дивизий личным составом и танками, а 130 пехотных дивизий остались почти нетронутыми. Перед началом нового наступления они произвели перегруппировку сил: на участок, проходивший по р. Эна (между реками Уаза и Маас), были переброшены две свежие армии (2-я и 9-я). Гудериан был назначен командующим танковой грудной в составе двух танковых корпусов. В распоряжении Клейста оставалось два танковых корпуса. Они должны были нанести удар с плацдармов на р. Сомма в направлении на Амьен и Перонн и замкнуть кольцо окружения в нижнем течении р. Уаза. Остальные танковые соединения под командованием Гота должны были наступать на участке между Амьеном и морем.
Наступление началось 5 июня на западном участке фронта между Лаоном и морем. В течение первых двух дней сопротивление было упорным, но 7 июня танковые корпуса вырвались на дорогу к Руану. После этого оборона французских войск распалась, и 9 июня при форсировании р. Сена немцы уже не встретили серьезного сопротивления. Однако решающий маневр немецкое командование намечало не здесь, и поэтому наступление было приостановлено. Благодаря этому большей части английских войск под командованием генерала Брука удалось эвакуироваться в Англию уже после капитуляции французов.
Войскам Клейста не удалось точно выполнить задачу. 8 июня правое крыло в конце концов прорвало оборону французских войск, а левое, двигавшееся от Перонна, было задержано упорным сопротивлением севернее Компьеня. Тогда немецкое верховное командование приняло решение перебросить танковую группу Клейста на поддержку прорыва, который был осуществлен в Шампани.
В этом районе наступление началось только 9 июня. Сопротивленце французов было быстро сломлено. Как только пехота форсировала реку, танки Гудериана устремились к Шалону-на-Марне, а затем на восток. К 11 июня войска Клейста форсировали р. Марна у Шато-Тьерри. Продвижение шло быстрыми темпами по плато Лангр к Безапсопу и швейцарской границе. Все французские войска, находившиеся на линии Мажино, оказались отрезанными от остальных сил армии.
