Бэзил Лиддел Гарт - Вторая мировая война
В течение первых пяти дней эвакуация шла медленно из-за нехватки небольших лодок для перевозки личного состава с берега на транспорты. Рамсей с самого начала предвидел необходимость в таких лодках, но его требование не было вовремя удовлетворено. Теперь же адмиралтейство прилагало все силы к тому, чтобы увеличить количество лодок и обеспечить управление ими. Для этой цели, помимо военных моряков, привлекались добровольцы из гражданского населения: рыбаки, спасатели, яхтсмены — все, кто имел навыки в управлении лодками. Рамсей писал, что очень хорошо показала себя команда парома «Мэсси Шоу» из лондонской пожарной бригады.
Поначалу на побережье царило большое смятение из-за неорганизованности личного состава, ожидавшего посадки на суда. В то время это был в основном личный состав базы. По мнению Рамсея, смятение усиливалось «тем, что форму армейских офицеров невозможно было отличить от формы рядового солдата, но, как только появились морские офицеры, порядок был наведен… Позже, когда на побережье прибыли войска боевых соединений, эти трудности исчезли».
Первый мощный воздушный налет произошел вечером 20 мая, и «только по счастливому стечению обстоятельств выход из жизненно важной бухты Дюнкерка не был блокирован тонущими судами». Сохранение этого выхода было самым важным делом, поскольку большая часть войск грузилась на корабли именно в этой бухте и меньше одной трети — непосредственно с берега.
В последующие три дня воздушные налеты усилились, и со 2 июня пришлось отказаться от эвакуации в дневное время. Истребители английских военно-воздушных сил, базировавшиеся на аэродромах в южной Англии, делали все возможное, чтобы не подпустить немецкую авиацию. Однако, уступая противнику численно и действуя с отдаленных баз, англичане не могли обеспечить эвакуирующимся войскам надлежащего авиационного прикрытия. Частые бомбардировки изматывали войска, которые томились в ожидании погрузки на транспорты. Значительные потери англичане понесли на море: 6 эсминцев, 8 транспортов с личным составом и более 200 мелких лодок из 860 английских и союзных судов всех размеров, привлеченных для, эвакуации.[26] К счастью для англичан, немцы не попытались использовать подводные лодки или торпедные катера. Эвакуации, кроме того, благоприятствовала исключительно хорошая погода.
К 30 мая было эвакуировано 126 тыс. человек. Остальные силы английских экспедиционных войск (за исключением попавших в окружение при отходе) уже прибыли в район Дюнкерка. Англичане усилили оборону района порта. Немцы постепенно сжимали кольцо окружения, но возможность уничтожения английских экспедиционных сил они уже упустили.
Высшие французские военачальники в Бельгии, продолжая цепляться за невыполнимый план Вейгана, никак не могли решиться отступать к морю и сделать это возможно быстрее вместе с англичанами. В результате такого промедления 28 мая почти половина войск, оставшихся от французской 1-й армии, была отрезана в районе Лилля, а 31 мая была вынуждена сдаться. Правда, перед этим они в течение трех дней оказывали мужественное сопротивление, что позволило эвакуироваться другим частям французской армии и англичанам.
К полуночи 2 июня были погружены на транспорты последние подразделения английских экспедиционных сил. Эвакуация была завершена. В Англию благополучно переправилось 224 тыс. человек. Потери в результате гибели судов при переходе морем составили около 2 тыс. человек. Помимо личного состава английских войск было эвакуировано 95 тыс. союзных войск, преимущественно французов. В ночь на 3 июня, несмотря на возросшие трудности, англичане предприняли попытку эвакуировать оставшиеся французские войска, и, таким образом, было спасено еще 26 тыс. человек. К сожалению, несколько тысяч французских солдат, действовавших в арьергарде, пришлось оставить.
К утру 4 июня операция была завершена. В Англию было переправлено в общей сложности 338 тыс. человек из состава английских войск и войск союзников. По сравнению с тем, что предполагалось раньше, это был удивительный итог, в достижении которого величайшая заслуга принадлежала военно-морским силам.[27]
В то же время совершенно очевидно, что было бы невозможно сохранить английские экспедиционные силы «для будущих сражений», если бы двенадцатью днями раньше, то есть 24 мая, Гитлер не остановил бы продвижение танковых войск Клейста под Дюнкерком.
В то время участок протяженностью 20 миль по берегу р. Аа между Гравлином и Сент-Омером прикрывался всего одним английским батальоном, а участок протяженностью 60 миль вдоль канала — чуть большими силами. Многие мосты еще не были взорваны и даже не подготовлены к этому. Таким образом, немецким танковым войскам не составляло труда еще 23 мая овладеть несколькими плацдармами за каналом. Сам же канал, как писал Горт в своем донесении, «был единственной противотанковой преградой на этом участке». Если бы не приказ Гитлера остановить продвижение танковых соединений, немцы форсировали бы канал, и ничто уже не смогло бы их удержать и помешать закрепиться на путях отхода английских экспедиционных сил к Дюнкерку.
Известно, что Гитлер с самого начала прорыва во Франции находился в исключительно взвинченном и нервном состоянии. Необычная легкость, с какой осуществлялось наступление, и отсутствие сопротивления его армиям заставляли фюрера нервничать: все шло слишком хорошо, чтобы казаться правдоподобным. Интересны в этом отношении записи в дневнике, который вел начальник генерального штаба Гальдер. 17 мая, после того как французская оборона на р. Маас была столь драматически прорвана, Гальдер заметил: «Безрадостный день. Фюрер ужасно нервничает. Он боится своего собственного успеха, не хочет ничем рисковать и охотнее всего задержал бы наше дальнейшее продвижение».
В этот день войска Гудериана, стремительно продвигавшиеся к морю, были неожиданно остановлены. На следующий день Гальдер записал: «Дорог каждый час. В штаб-квартире фюрера придерживаются другого мнения. Фюрер, непонятно почему, озабочен южным флангом. Он беснуется и кричит, что можно погубить всю операцию…» И только поздним вечером, когда Гальдер сумел убедить Гитлера в том, что следовавшие за танками пехотные соединения вышли к р. Эна и прикрыли фланг танковых соединений, фюрер разрешил последним двигаться дальше.
Два дня спустя танки вышли к побережью, перерезав коммуникации союзных армий, находившихся в. Бельгии. Казалось, этот блестящий успех на время заглушил сомнения Гитлера. Однако они вновь охватили фюрера, когда танковые соединения двинулись на север, и особенно после контрудара англичан из Арраса. Гитлер высоко ценил немецкие танковые соединения и теперь, когда они направлялись к районам, занятым английскими войсками, опасался за исход наступления, поскольку считал англичан весьма серьезным противником. В тоже время Гитлера беспокоили и возможные действия французов на юге.
В самый решающий момент, утром 24 мая, Гитлер решил посетить штаб Рундштедта. Этот генерал был весьма осторожным стратегом, умея принять в расчет все неблагоприятные факторы и старался избежать ошибок, вытекающих из оптимистических суждений. Он часто удачно корректировал замыслы Гитлера своими хладнокровными, обоснованными расчетами. Однако на этот раз беседа Гитлера с Рундштедтом не сыграла положительной роли. Оцепив создавшуюся обстановку, Рундштедт пришел к заключению, что вследствие долгого и быстрого продвижения мощь танковых соединений несколько ослабла, кроме того, вполне вероятны атаки противника с севера или юга, и особенно с юга.
Предыдущим вечером Рундштедт получил от главнокомандующего сухопутными силами Браухича приказ о том, что завершение окружения на севере должно быть осуществлено войсками Бока. Вполне естественно, что Рундштедт теперь думал о следующем этапе на юге.
Кроме того, штаб Рундштедта все еще находился у Шарлевиля, за р. Эна, в центре оперативного построения немецкого фронта, обращенного на юг. Это побуждало Рундштедта сосредоточивать внимание на том, что происходило перед ним, и уделять меньше внимания тому, что происходило на самом правом фланге, где победа, казалось, была гарантирована. Дюнкерк почти совсем не занимал его.
Гитлер полностью согласился с мнением Рундштедта и вновь указал на первостепенную необходимость сохранить силы танковых соединений для будущих операций.
В полдень по возвращении в штаб-квартиру фюрер вызвал к себе главнокомандующего сухопутными войсками. Это была весьма неприятная беседа. Она закончилась тем, что Гитлер отдал вполне определенный приказ — остановить продвижение танковых соединений. В этот вечер Гальдер с горечью отметил в своем дневнике: «Подвижное левое крыло, перед которым нет противника, по настойчивому требованию фюрера остановлено! В указанном районе судьбу окруженных армий должна решить наша авиация».
