Александр Немировский - Слоны Ганнибала
— Я понял тебя, Дукарион, — сказал рыжеволосый. — Но, если хозяину надоест гость, не лучше ли прямо об этом сказать?
— Это так, — согласился Дукарион. — Но хозяин плохо знает своего гостя и боится, как бы его слова не вызвали гнева. Этим, — Дукарион показал на отверстия в шатре, — галлы предупредили Ганнибала.
— Что же ты посоветуешь ему сделать?
— Не мне давать Ганнибалу советы, но, если бы я был на его месте, я не стал бы дожидаться весны и немедленно двинулся на Рим.
— Спасибо тебе за совет, Дукарион, — молвил рыжеволосый. — Я всегда ценил твой ум и преданность.
— Ты? — удивился Дукарион. — Я тебя вижу в первый раз!
Рыжеволосый заметно смутился, пробормотал что-то невнятное, но потом, широко улыбнувшись, сорвал с головы парик.
Перед изумленным инсубром был сам Ганнибал.
— Не удивляйся, — сказал полководец, подбрасывая на ладони парик. — Я знаю, что ты мне друг... Погибнет римский консул — римляне изберут другого. Если же что-нибудь случится со мной, армия развалится. Магон еще молод, Газдрубал в Иберии. Поэтому в шатре Ганнибала будет жить его рыжеволосый телохранитель. Ты меня понял?
В АПЕННИНАХ
Покрытые лесом вершины Апеннин напоминали мохнатую спину готовящегося к прыжку зверя, и войско бесстрашно двигалось ему навстречу по узкой, извилистой дороге. Впереди шли слоны, за ними — ливийская, галльская и иберийская пехота. Колонну замыкала конница. Было ясное зимнее утро, и солнце играло на шлемах и начищенных до блеска щитах, на крупах нумидийских коней и на повозках, которыми снабдили Ганнибала галлы, довольные, что наконец избавляются от долго засидевшихся гостей.
Ганнибал решил покинуть равнину Боденка, не дожидаясь весны. Он знал, что римляне еще не успели оправиться от первых двух чувствительных ударов и чем раньше будет нанесен третий, тем значительнее надежда на успех.
Дукарион, хорошо знавший эти места, уверял, что войску в горах не угрожают ни пропасти, ни обвалы, ни нападения врагов. Апеннины — не Альпы. Это хорошо понимал и сам Ганнибал, решившийся на переход в зимних условиях.
Около полудня небо затянулось темной пеленой. С гор, охвативших дорогу полукругом, повеяло холодом. Ударил дождь пополам со снегом. Они бил воинам в лицо, не давая перевести дыхание. Брови и бороды забелели от инея. Сырые одежды и обувь закаменели.
Ганнибал приказал разбить палатки. Ветер срывал их. Они хлопали крыльями, как гигантские птицы. Вскоре с неба начали падать маленькие острые кусочки льда. Ганнибал и раньше слышал об этом грозном явлении природы, которое варвары называют градом, а теперь ему пришлось не только наблюдать его, но и ощущать удары льдинок по голове, прикрытой шлемом, по спине, по коленям. Закрыв голову руками, воины бежали к скалам, стремясь укрыться под их навесами. Только балеарцы оставались на тех местах, где их застиг град, и, закрыв глаза ладонями, смотрели вверх. Многие сняли с шеи шнуры, словно намереваясь помериться силами с невидимыми небесными пращниками.
— Развести костры! — слышались слова команды.
«Костры!» — повторяло эхо.
Ганнибал понимал, что сейчас только движение может спасти войско. Если не дать воинам работы, они превратятся в ледяные сосульки. Полководец кричал, приказывал, тормошил.
Воины начали собирать топливо. На склонах гор, нависших над дорогою, они мечами рубили кустарник, выламывали руками маленькие деревца.
Запылали костры. Воины совали ноги чуть ли не в самое пламя, кашляли от едкого дыма, терли слезящиеся глаза. Порывы ветра прижимали пламя к земле, поднимали снопы искр, обжигавшие лица воинов. Пришлось сесть спиной к ветру. Сверкала молния. Гром, повторяемый эхом, гремел с невиданной силой.
Буря прошла так же быстро, как и появилась. Небо очистилось от туч. Солнце осветило горную дорогу. И только тогда Ганнибалу стало ясно, какой страшный урон понесло войско. Напуганные падающими с неба кусочками льда, индийцы остановили своих слонов, и те бросились бежать, не разбирая дороги.
Только одному Рихаду удалось спасти своего Сура. Индиец прижался лицом к шершавой коже животного. Он чувствовал себя бесконечно одиноким в этой чужой дикой стране. Какое ему дело до Ганнибала и его намерений? Он выполнил все, что от него требовалось. И, если от стада в пятьдесят слонов остался один вожак, в этом не его вина.
Рихад гладил хобот животного. «Сур, викка», — шептал он. Сур — это частица его родины, лежащей где-то за морями, горами и пустынями, возможно потерянной навсегда.
Ганнибал приказал отступать к прежней стоянке. Глядя на спускающихся с гор карфагенян, можно было подумать, что они только что выдержали большое сражение: люди шатались от усталости.
ПОСЛЕДНИЙ СЛОН
Восходили Плеяды [61]. С юга подул влажный ветер, который называли здесь Фавонием. Ярко светило солнце, бурно низвергались с Апеннин потоки, заливая плоские равнины Этрурии. Пришла весна, стремительная и нетерпеливая, первая италийская весна, которую видел Ганнибал.
Говорят, что весна — это пора Танит. Прислушайтесь! Нет, это не вздохи влюбленных, а бульканье воды и хлюпанье грязи, всасывающей ноги и копыта, не свист соловьев, а тяжелое храпение лошадей и удары бичей по мокрым конским крупам. Весна — это время войны. Недаром римляне назвали ее первый месяц мартом: Марс, бог войны, потрясает своим деревянным копьем. Но этой весной у него достойный соперник — сам бог Мелькарт из знойной Ливии со своими горячими нумидийскими конями и смуглыми всадниками.
Войско ганнибала идет болотами Этрурии. Узнав, что вновь избранный консулом Фламиний загородил ему дорогу на Аримин, Ганнибал двинулся напрямик, через местность, залитую весенним половодьем.
Под Ганнибалом вздрогнула и зашаталась лошадь. Полководец соскочил, придерживая узду. Конь упал на колени. Последними отчаянными усилиями он пытался оторвать колени от земли. Еще несколько мгновений, и он бился на земле, в его огромных кротких глазах стояли слезы. Этот конь был подарен Ганнибалу отцом. Вспомнилось, словно это было вчера, как говорил отец: «Ты должен лучше всех скакать на коне. Сам Магарбал должен признать тебя лучшим наездником». Эти уже остановившиеся почти человеческие глаза видели пламя Сагунта, бурный Родан и снежные громады Альп. Ганнибалу казалось, что от него ушел один из его близких друзей.
С этими мыслями Ганнибал пересел на слона, которого подвел Рихад. Удивительно, как вынослив этот Сур! Он пережил всех слонов стада Рихада — огромные кости его индийских и ливийских собратьев белеют в Альпах и Апеннинах. Пройдут сотни, а может быть, и тысячи лет. Люди найдут эти кости, как Ганнибал нашел в Альпах череп слона. «Здесь жили слоны?» — удивятся люди. А догадаются ли они, что на этой земле в его пору не жили слоны, что этих слонов привел он, Ганнибал, выполняя завет отца. «Слоны должны растоптать Рим, — вы слышите, львята?» Так говорил отец на смертном одре. И Ганнибал услышал эти слова, хотя его и отца разделяло море. И он повел слонов на Рим, через широкие реки, через горы и болота.
Со спины Сура, как с высокой башни, было видно растянувшееся войско. За ливийцами и иберами тянулись галлы. После того как прошли тысячи ног, земля была истоптанной и вязкой. Галлы проваливались по пояс в ямы. Наверно, они охотно отказались бы от будущей добычи и пустились бежать домой. Хорошо, что сзади идет конница, которой командуют Магарбал и Магон. Они удержат беглецов силой.
Пять дней и пять ночей длился этот невиданный переход. Липкий пот покрывал лицо и тело Ганнибала. Может быть, дало себя знать напряжение зимних месяцев. Или он заболел лихорадкой, бичом этих мест. Говорят, местные жители воздвигают лихорадке алтари и молятся ей, как богине. Рихад, сидевший с ним рядом, прикладывал к пылающей голове Ганнибала тряпку, смоченную в болотной воде.
— Отец, — кричал Ганнибал, простирая вперед руки, — я не мог выполнить твое поручение! На пути стала Софониба. Масинисса ушел в степи, где пасутся слоны.
Рихад покачивал головой. Он понимал, что Ганнибал бредит. Он обращается к отцу, давно ушедшему в край предков, говорит о какой-то Софонибе. Но имя Масиниссы было знакомо Рихаду. Так звали юного нумидийца, сына царя Гайи. Рихад вспомнил, как Масинисса разрубил мечом канат, которым был привязан слон к столбу. Это было девять лет назад. И полководец помнит об этом своенравном юнце!
К утру индиец вздремнул. Он проснулся от прикосновения руки. Ганнибал что-то хочет сказать.
— А ты знаешь, Рихад, — сказал полководец, — мы с тобой потеряли больше всех: у тебя остался всего один слон, а у меня — один глаз.
Рихад повернул голову. Правый глаз Ганнибала сильно воспален. Но его еще можно спасти. Нужен отдых и лечение, которое рекомендует божественный Дживака [62].
