Елена Галкина - Русский каганат. Без хазар и норманнов
Рассказ о стране славян (ас-сакалиба) у Ибн Русте, Гардизи, ал-Марвази следует сразу после описания мадьяр (у ал-Бакри вообще нет сюжета о славянах). И в нем также имеются противоречия. Ибн Русте и Гардизи точно воспроизводят известный археологам обряд погребения большинства славян Восточноевропейской равнины, а также Центральной Европы и Балтийского Поморья: сожжение покойного и захоронение праха в кургане. Ему известны и музыкальные инструменты наших предков, и их занятия, и даже баня, и полюдье. Но о каких славянах идет речь? Часто это сообщение связывают со славянами Балканского полуострова, указывая на город Джарваб-Хорват и «наместника» главы славян – суб.н.дж. Еще Д. А. Хвольсон высказал предположение о том, что «суб.н.дж»[191]– это жупан южных славян. Другие исследователи, например, П. Мартинес, считают, что речь идет о белых хорватах, упоминаемых в ПВЛ и у Константина Багрянородного. В IX в. они селились от Богемии до Верхней Вислы[192]. Именование же в источниках «главы глав» славян С. вит малик подвигает многих исследователей со времен Д. А. Хвольсона делать конъектуру С. вит.б.л.к. и утверждать, что речь идет о Святополке I Великоморавском. Главным текстологическим аргументом этой версии является якобы неорганичность формы без определенного артикля в слове малик. Сейчас это доминирующая точка зрения как в российской, так и в зарубежной историографии[193]. Ради этой идеи некоторые исследователи готовы отказаться от напрашивающейся конъектуры Дж.р.ваб – Х.р.ват (т. к. неизвестно, чтобы Святополк Моравский являлся государем каких бы-то ни было хорватов)[194]. Однако те же авторы атрибутируют как моравов м.р.дат Гардизи и м.р. ват «Худуд», никак не относимых этими источниками к славянам[195]. Как сочетаются подобные взаимоисключающие предположения в рамках одной гипотезы – непонятно. По поводу «неорганичности» надо отметить, что в данном случае малик – это часть титула, так же как Филан-шах, Ас Тархан и т. д. (везде – без артикля, хотя и шах, и тархан – титулы известные на арабском Востоке). Показательно, что автор «Худуд» при переводе на персидский какой-либо неорганичности не заметил.
И главное – этнографические особенности, известные от Ибн Русте и Гардизи, свидетельствуют против балканского расположения ас-сакалиба: славяне живут на лесистой равнине. Зимы в этой стране холодные; их бани (как, очевидно, и жилища) представляют собой типичные полуземлянки или даже землянки. И главное: покойных эти ас-сакалиба хоронят в «холмах», то есть курганах[196]. Этот рассказ Ибн Русте и Гардизи достаточно полон для сопоставления с археологическими данными. В археологии есть критерии материальной культуры, по которым можно определить этнос. Это обряд погребения, лепная керамика (та, что делалась для домашних нужд, а не на продажу) и характер жилища. О керамике восточные авторы не упоминают, зато подробно говорят о двух других критериях. На Балканском полуострове неизвестны славянские курганы того времени. Славяне Балкан предпочитали зарывать прах умерших в грунтовые ямы, а жить – в наземных домах[197]. В связи с теплым климатом в полуземлянке необходимости не было. Все эти факты свидетельствуют против теории южной природы славян Ибн Русте. Термин «Хорват» связан с «белыми хорватами» Повести временных лет, которые жили в бассейне Днестра, по соседству с тиверцами[198]. «Хорваты» – это не единственный этноним, который встречается одновременно в землях Киевской Руси и на Балканском полуострове.
Многие археологи и источниковеды придерживаются мнения, что племена с одинаковыми названиями – родственные, по крайней мере, те, у которых этнонимы неславянские (слова хорваты и северы-северяне – иранского происхождения). Все они «вышли» из пеньковской археологической культуры, которая существовала в Среднем Поднепровье в V–VII вв. Таким образом, и среди будущих восточных славян были те, кто назывался хорватами, соблюдал деление своей земли на жупы и избирал для управления ими жупанов. А этнографические признаки, описанные Ибн Русте, соответствуют славянским племенам Восточноевропейской равнины.
Наиболее точно подходят под описание Ибн Русте носители культуры типа Луки-Райковецкой (VIII–IX вв., от Правобережья Днепра до Прикарпатья), роменско-боршевской культуры кон. VIII–X вв. на Днепровском Левобережье. Именно среди них стал в VIII в. популярен подкурганный обряд погребения, они строили полуземлянки[199]. То есть это были племена, потом вошедшие в состав Древней Руси. Единственное, что необычно: источник Ибн Русте и Гардизи считает, что славяне не были земледельцами: «И нет у них виноградников и пашен, и есть у них подобие кувшинов из дерева, в которых сделаны ульи для их пчел и меда…»[200]. Знать такие подробности из жизни народа и не иметь представления о его главном занятии не возможно. Здесь может помочь сравнение текста Ибн Русте и Гардизи с трудом какого-либо другого географа, пользовавшегося похожим источником. Примерно такое же описание славян имеется в анонимном сочинении, написанном в конце X в., – «Худуд ал-алам»: «…Это большая страна, и в ней очень много деревьев, растущих близко друг от друга. И они живут между этими деревьями. И у них нет иных посевов, кроме проса, и нет винограда, но очень много меда, из которого они изготовляют вино и тому подобные напитки…»[201].
При сравнении текстов двух авторов становится ясно, что Ибн Русте и Гардизи пользовались источником, где отрывок о просе был утрачен. Но Гардизи, в отличие от Ибн Русте, имел перед собой не один источник, содержащий цикл «О тюрках». Об этом свидетельствуют два фрагмента: 1) «От мадьяр до ас-сакалиба 10 дней пути. Ближайшие из ас-сакалиба – город, который они называют *Вантит» – между сюжетами о пленении ас-сакалиба мадьярами и о матримониальных обычаях ас-сакалиба; 2) «Между печенегами и ас-сакалиба 10 дней пути. Это путь по бездорожью…» – между фрагментом о матримониальных обычаях и природно-климатической характеристикой страны ас-сакалиба[202]. Факт переплетения в рукописи Гардизи двух источников был замечен П. Мартинесом, который предположил, что первоначальный текст Гардизи был в некоторых местах испорчен, а затем восстановлен средневековым писцом по Ибн Русте[203]. Но характер переплетения информации не дает возможности согласиться с ним. Во-первых, обе известные ныне рукописи дают совершенно одинаковое прочтение[204].
А главное, рассказ о славяно-мадьярских отношениях, который продолжается в указании на расстояние между славянами и мадьярами, в конце повествования вытекает в особую интерпретацию сюжета о полуземлянках. У Гардизи это не жилище славянской семьи, в котором пережидают долгие холодные зимы, а маленькие крепости – средство спасения от мадьяр славянских общин[205]. То есть Гардизи имел два источника, в одном из которых – более позднем – лейтмотивом была борьба славян с мадьярами. Видимо, в эпоху, когда работал автор этого источника, эта борьба была настолько актуальной, что даже в описании полуземлянок современники видели крепости. При этом славяне, знакомые автору интерпретации, в полуземлянках не жили – иначе он понял бы, о чем идет речь. Этим условиям соответствует только период завоевания мадьярами Великой Моравии, известный в венгерской историографии как эпоха «обретения родины» и завершившийся в 907 г. окончательным разгромом остатков Великоморавской державы[206]. Дальше подобные интерпретации стали неактуальны, ибо большинство мораван прекратило сопротивление, а меньшинство, не желавшее покориться мадьярам, эмигрировало (частично в Киевскую Русь)[207].
Сразу же за славянами Ибн Русте, Гардизи, ал-Марвази располагают русов. Это значит, что в представлении географа русы жили западнее ас-сакалиба – по крайней мере, так это традиционно воспринимается (описание «тюрок» вроде бы идет с востока на запад). Однако такая логика может быть поставлена под сомнение: сразу вслед за русами у Ибн Русте и Гардизи начинается описание страны ас-Сарир, однако, пространственно ориентированное на хазар. За ас-Сариром следует рассказ об аланах[208].
Автор «Дорогих ценностей» и другие представители географической школы ал-Джайхани не менее подробно описывают образ жизни этого этноса. Обычаи русов резко отличаются от славянских. Наиболее важно здесь описание погребения руса, которого хоронят по обряду трупоположения в «могиле, подобной просторному дому», куда помещают одежду и украшения покойного, монеты, ритуальную пищу и напитки, а также одну из его женщин, которую он любил, еще живую. После этого «дверь» могилы закрывают, и женщина умирает там. Таков обряд погребения русов, согласно Ибн Русте и Гардизи[209]. В «Худуд» эта информация повторяется в сжатом виде[210].
