Владимир Литвиненко - Подлинная история СССР
Следовательно, при рассчитанном авторским коллективом книги «Гриф секретности снят» уровне безвозвратных потерь Красной Армии в 11,5 млн. чел. безвозвратные потери немецких войск на советско-германском фронте были не менее 7,7 млн. чел.
Если считать, что Красная Армия безвозвратно потеряла 14 млн. чел., как это утверждают Мерцаловы, то потери Вермахта должны быть не менее 9,3 млн. чел.
При безвозвратных потерях Красной Армии, «подсчитанных» Первышиным В. Г. (17,8 млн. чел.), немецкие безвозвратные потери должны исчисляться в 11,9 млн. чел.
Наконец, если верить Соколову Б. В., что безвозвратные потери Красной Армии составляли 28,4 млн. чел., то вермахт на советско-германском фронте должен был потерять убитыми, умершими от ран, болезней и попавшими в плен 18,9 млн. чел. (напомню, что всего на советско-германском фронте воевало не более 14,2 млн. солдат вермахта).
Нужно сказать, что данные табл. 3.4. демонстрируют ещё одну зависимость в отношении людских потерь в войнах: в войнах, закончившихся капитуляцией одной из сторон, победившая сторона теряла не более трети участников войны. Следовательно, при числе мобилизованных в 34,5 млн. чел. потери Красной Армии на советско-германском фронте были не более 11,5 млн. чел. Этому условию удовлетворяют лишь данные авторского коллектива книги «Гриф секретности снят». Впрочем, это не значит, что они окончательны и изменению не подлежат. По мере появления новых документов, статистических материалов, результатов исследований цифры потерь Красной Армии и вермахта могут уточняться, изменяться в ту или иную сторону, их соотношение тоже может изменяться, но оно не может быть выше значения 1,5:1.
* * *В конечном счете важны не величина и точность цифр потерь советских и немецких войск, важно то, что сформулированный выше объективный закон вооруженной борьбы — закон относительных потерь — не оставляет места в исторических исследованиях мифу «о чрезмерной цене Победы», переводит утверждения антисоветчиков о том, что мы «завалили немцев трупами», что «Великая Победа была одержана ценой невероятно высоких и неоправданных потерь», что «людские потери, которые понесла Красная Армия в Великой Отечественной войне, многократно превысили потери вермахта на советско-германском фронте» в разряд ненаучной фантастики.
Журналист Леонид Млечин (закончил факультет журналистики МГУ) издал множество книг, в том числе 800-страничный фолиант «Иосиф Сталин: его маршалы и генералы». Эта книга, преимущественно содержащая исторический мусор с глупейшими комментариями, полна примеров антикоммунистической амнезии. Так, Млечин считает, что экономический потенциал Советского Союза в 1941 г. был значительно больше немецкого, забыв о том, что к тому времени на Германию работала почти вся индустрия Европы и по большинству экономических показателей к июню 1941 г. Германия все еще превосходила СССР.
Об участи 1 млн. 800 тыс. военнослужащих, освобожденных в 1945 г. из немецкого плена, Млечин сообщает следующее: «Шестьсот тысяч из немецких лагерей отправили прямиком в советские, еще шестьсот тысяч — в рабочие батальоны и на спецпоселение. Полмиллиона не решились вернуться на Родину».
По Млечину получается, что почти все побывавшие в плену и решившие вернуться на Родину были наказаны советской властью. Это бесстыдная ложь. После войны было освобождено из плена 1 539 475 советских военнослужащих. Их судьба отражена в табл. 3.6.
Таблица 3.6. Распределение освобожденных из плена по окончании войны советских воинов Мероприятия распределения Численность, чел. % от общего числа освобожденных Направлено к месту жительства 281 780 18,31 Призвано в армию 659 199 42,82 Зачислено в рабочие батальоны 344 448 22,37 Передано в распоряжение НКВД 226 127 14,69 Находились на сборно-пересыльных пунктах и использовались на работах при советских воинских частях и учреждениях за границей 27 930 1,81Из табл. 3.6. следует, что в распоряжение НКВД было передано всего лишь 14,69 % (чуть больше 226 тыс.) бывших военнопленных, запятнавших себя пособничеством оккупантам, причем большинство из них в связи с Победой решением Советского правительства были освобождены от уголовной ответственности и направлялись не в лагеря, а на спецпоселение сроком на 6 лет.
Нельзя относить к пострадавшим бывших военнопленных, зачисленных в рабочие батальоны. Направление в рабочие батальоны не было наказанием. Дело в том, что среди освобожденных было более 1 млн. военнопленных, которые по возрасту должны были продолжать службу в армии. Но поскольку война кончилась и в таком числе солдат армия уже не нуждалась, то часть из этих военнопленных в соответствии с Постановлением Государственного Комитета Обороны (ГКО) от 18 августа 1945 года была направлена продолжать службу в рабочих батальонах в интересах восстановления народного хозяйства. Рабочие батальоны просуществовали меньше года — 12 июля 1946 года они были расформированы. Личный состав рабочих батальонов получил все права и льготы рабочих и служащих предприятий, на которых они работали, т. е. стали полноправными гражданами страны. Некоторое еще время, правда, они не имели права покинуть установленное государством место работы.
Подводит Млечина память и в вопросах воинских званий и должностей Красной Армии. Должность «командир» относилась к подразделениям, частям и соединениям Красной Армии до корпуса включительно. А руководитель более крупного войскового формирования именовался «командующим»: командующий армией, командующий округом, командующий фронтом. Млечин же употребляет невежественные сочетания «командир армии», «командир фронта», упоминает звание «генерал-адьютант», которого никогда в Советской армии не было.
Млечин уверен, что: «Воинские звания в Красной Армии присваивались не в соответствии с военными знаниями и успехами. Значение имело социальное происхождение и политическая преданность».
По поводу политической преданности особых возражений нет: преданность советской власти (и это естественно) требовалась безусловно, а вот принадлежность к правящей партии не была непременным условием продвижения по службе: так, Б. М. Шапошников вступил в партию в 1930 г., будучи уже начальником штаба РККА, в 1938 году в партию вступил Ф. И. Толбухин, занимавший в то время должность начальника штаба Закавказского военного округа, а Л. А. Говоров стал членом партии только в 1942 г., командуя Ленинградским фронтом в звании «генерал-лейтенант артиллерии».
Социальное же происхождение в продвижении по службе не играло той роли, которую ему приписывает Млечин. Например, звание Маршала Советского Союза было учреждено в 1935 году, и из первых пяти маршалов двое имели «неправильное» происхождение: М. Н. Тухачевский — дворянин, а А. И. Егоров — из мещан. В 1940 году маршальские звания были присвоены ещё трем военнослужащим. Из них только Г. И. Кулик был «чист» по линии социального происхождения. С. К. Тимошенко, хотя и происходил из крестьян, но в царской армии был офицером (вахмистром), а Б. М. Шапошников вообще никакого отношения к рабочим и крестьянам не имел — он родился в семье служащих, был кадровым офицером царской армии (перед Октябрьской революцией имел воинское звание «полковник»)[33].
В годы Великой Отечественной войны маршальское звание первым получил Г. К. Жуков (18 января 1943 г.), а через месяц это звание было присвоено A. M. Василевскому — сыну священника. Сталин высоко ценил военно-стратегический дар A. M. Василевского. После войны A. M. Василевский был назначен начальником Генерального штаба, а затем до смерти Сталина был министром Вооруженных сил СССР (с 24.03.1949 г. по 26.02.1950 г.) и Военным министром СССР (с 26.02.1950 г. по 16.03.1953 г.).
Маршалу Советского Союза Рокоссовскому К. К. в книге отведено лишь полтора десятка страниц, но и в них Млечин умудрился показать свое профессиональное невежество. Он пишет: «В сорок четвертом году Рокоссовский хотел взять Киев, и его 60-я армия под командованием генерала Черняховского уже была на подступах к столице Украины. Но во второй половине сентября его фронт перенацелили на черниговское направление. Киев отдали Воронежскому… Сталин лишил Рокоссовского возможности нанести удар на главном направлении».
