Константин Романенко - Последние годы Сталина. Эпоха возрождения
Обращение Вождя заканчивалось словами: «Я бы очень хотел, чтобы изложенные выше мои скромные пожелания не встречали возражений».
Однако Трумэн не имел той толерантности, которой обладал покойный Рузвельт. У провинциального выскочки, писавшего в дневнике о намерении говорить с Генералиссимусом «напрямик», не хватило мозгов понять дипломатической корректности такого пожелания.
Зато у него доставало с избытком наглости[13], чтобы, отказав в этом символическом акте, тут же предложить Сталину организовать американскую военную базу «на одном из Курильских островов, предпочтительно в центральной группе, для военных и коммерческих целей». Жалкий миссурийский торгаш! Он так и не понял, с кем имел дело…
Сталин ответил 22 августа. Корректно, но убедительно указав на недостаток ума у своего союзника. «Получил Ваше послание от 18 августа.
1. Я понимаю содержание Вашего послания в том смысле, что вы отказываетесь удовлетворить просьбу Советского Союза о включении половины о. Хоккайдо в район сдачи японских вооруженных сил советским войскам. Должен сказать, что я и мои коллеги не ожидали от Вас такого ответа.
2. Что касается Вашего требования иметь постоянную авиационную базу на одном из Курильских островов, которые, согласно Крымскому решению трех держав, должны перейти во владение Советского Союза, то я считаю своей обязанностью сказать по этому поводу следующее.
Во-первых, должен напомнить, что такое мероприятие не было предусмотрено решением трех держав ни в Крыму, ни в Берлине и ни в какой мере не вытекает из принятых там решений.
Во-вторых, требования такого рода обычно предъявляются либо побежденному государству, либо такому союзному государству, которое само не в состоянии защитить ту или иную часть своей территории и выражает готовность ввиду этого предоставить своему союзнику соответствующую базу. Я не думаю, чтобы Советский Союз можно было причислить к разряду таких государств.
В-третьих, так как в вашем послании не излагается никаких мотивов требования о предоставлении постоянной базы, должен Вам сказать чистосердечно, что ни я, ни мои коллеги не понимаем, ввиду каких обстоятельств могло возникнуть подобное требование к Советскому Союзу».
Вот уж, воистину, все было объяснено со вкусом и — напрямик. После этого Вождь и президент обменялись еще некоторыми посланиями, но потепления в отношениях не появилось. Впрочем, не было и осложнения их.
Итак, Квантунская армия была разгромлена и деморализована. Япония капитулировала. 2 сентября 1945 года на борту американского линкора «Миссури» в Токийской бухте министр иностранных дел Мамору и начальник генерального штаба Есидзиро в присутствии полномочных представителей СССР, США, Китая, Великобритании, Франции подписали Акт о безоговорочной капитуляции.
Победа над Японией носила и моральный аспект. Выступив с обращением по радио в день капитуляции страны, союзной с Германией по военному блоку, И.В. Сталин говорил:
«Поражение русских войск в 1904 году в период Русско-японской войны оставило в сознании народа тяжелые воспоминания. Оно легло на нашу страну черным пятном. Наш народ верил и ждал, что наступит день, когда Япония будет разбита и пятно будет ликвидировано. Сорок лет ждали мы, люди старого поколения, этого дня. И вот этот день наступил…»
Конечно, Вождь предусматривал и вполне конкретные практические цели. Японская капитуляция, подчеркнул он, «означает, что Южный Сахалин и Курильские острова отойдут к Советскому Союзу и отныне будут служить не средством отрыва Советского Союза от океана и базой японского нападения на Дальний Восток, а средством прямой связи Советского Союзах океаном и базой обороны нашей страны от японской агрессии».
Выигрыш от четырехлетнего союза с Генералиссимусом получили не только Америка и Англия. Сталин по праву сказал: капитуляция Японии «означает, что наступил конец Второй мировой войны». Конечно, в этот момент он не мог не испытать ощущения полного человеческого счастья. Он сделал все, что возможно со стороны государственного деятеля, чтобы привести свою страну, свой народ к этому дню.
«Мы пережили тяжелые годы, — говорил он. — Но теперь каждый из нас может сказать: мы победили. Отныне мы можем считать нашу Отчизну избавленной от угрозы немецкого нашествия на западе и японского нашествия на востоке. Наступил долгожданный мир для народов всего мира…» 3 сентября было объявлено Днем победы над Японией.
Глава 3
Начало «холодной войны»
В определенных исторических условиях сначала нужно делать то, что необходимо, даже если это будет стоить больших человеческих усилий.
Роже Гароди (французский философ)Итоги мировой войны как бы подвели некую черту государственной и военной деятельности и политического творчества Сталина на протяжении значительного периода его жизни. Он принял власть в трудные для страны годы и, не ослабевая, нес это тяжелое бремя, сумев провести государство до победы в величайшей битве в истории человечества. Уже одно это должно было покрыть его имя неувядаемой славой. Мир был поражен целеустремленностью и упорством, с которыми Советский Союз мобилизовал свои силы для победы над Германией.
Конечно, тяжесть проведенной войны подорвала его здоровье. Сказалось огромное напряжение в предвоенное и военное время. Ему было уже шестьдесят шесть лет. В октябре 1945 года он ушел в длительный отпуск, продолжавшийся до середины декабря. Формальным руководителем государственного аппарата стал Молотов, и неожиданное отсутствие Сталина вызвало всплеск инсинуаций в иностранной прессе.
Уже 9 октября ряд итальянских газет опубликовали сообщения о «тяжелой болезни» Генералиссимуса Сталина: «Сталин тяжело болен»… «Сталину осталось несколько месяцев жизни»… Корреспондент французской «Пари пресс» 10 октября пишет из Лондона: «Известие об отъезде… Сталина из Москвы на отдых истолковывается здесь как подтверждение слухов о его болезни. В Потсдаме прошел слух, что он болен грудной жабой и предполагает отправиться на Кавказ. Вопрос о его преемнике выдвигает важную проблему…»
В эти же дни, когда западная пресса изощрялась в догадках и предположениях о физическом состоянии советского Вождя, 11 октября письмо Сталину отправил Трумэн. Президент писал:
«Уважаемый Премьер Сталин.
Одним из заветных желаний Президента Рузвельта было иметь здесь, в Вашингтоне, в Капитолии, картину с изображением Вас и г-на Черчилля и его самого как свидетельство исторической важности встреч в Тегеране и Ялте. Он обсуждал этот проект с художником г-ном Дугласом Шандором, который, как он полагал, больше, чем кто-либо другой, обладает особым даром для исполнения именно этой картины.
…Я хотел бы спросить Вас, не пожелаете ли Вы пожертвовать некоторым количеством Вашего драгоценного времени, чтобы позволить г-ну Шандору прибыть в Москву для написания этой картины».
Трудно сказать, хотел ли Трумэн на самом деле исполнить пожелание Рузвельта, или же таким, довольно примитивным, способом он намеревался выяснить действительное состояние Вождя.
Переписка между Сталиным и Трумэном продолжалась. Отношения между правительствами двух стран оставались не простыми, но на предложение позировать Сталин откликнулся только через два месяца, 23 декабря:
«Пользуюсь случаем, чтобы ответить Вам на письмо, которое я недавно получил от Вас по поводу приезда художника Шандора в Москву. Я долго отсутствовал в Москве, и в ближайшее время, к сожалению, мне было бы затруднительно ввиду многих обстоятельств выделить время для г-на Шандора. Разумеется, я готов послать ему свой портрет, если Вы найдете это подходящим для данного случая».
В письме говорилось: «Вполне согласен с Вами, что народы Советского Союза и Соединенных Штатов должны стремиться работать вместе в деле восстановления и поддержания мира и что следует исходить из того, что общие интересы обеих стран выше отдельных расхождений между нами».
Однако на это письмо Трумэн уже не ответил. Президент США уже готовился вместе с Черчиллем встать на тропу «холодной войны». Рукоятка атомной дубины уже зудила ладони «цивилизованных дикарей» Америки и Англии.
Между тем слухи о состоянии советского Вождя, будоражившие мировую общественность, множились. 12 октября в Стокгольме «подозревали, что у Сталина болезнь печени, а в Анкаре появилось сообщение, что он «якобы умер». Английская «Дейли экспресс» опубликовала серию статей своего московского корреспондента Аларика Джейкоба.
В ней говорилось: «Джейкоб задает вопрос: кто будет преемником Сталина? Джейкоб считает, что этим преемником будет мало известный человек с козлиной бородкой, рыжеватыми веснушками, по имени Николай Булга-нин… Когда Сталин окончательно отойдет от дел… Россией будет править комитет. Можно лишь строить догадки, однако имеется пять человек, которые могут выступить как соперники: Молотов, Булганин, Антонов, Микоян, Жданов. Я считаю, что Советский Союз после столь большого напряжения стал самым устойчивым обществом в мире, придерживающимся проверенного и подлинного учения, как они называют «марксизм-ленинизм».
