Ольга Медушевская - Теория и методология когнитивной истории
Третий уровень информационного обмена – эпистемологический: его определяет целенаправленное привлечение информационного ресурса для того, чтобы общечеловеческий опыт мог быть использован для решения актуальных проблем. Этот информационный обмен, как и оба предыдущие, присутствуют в информационной сфере общества с самого начала. Мы уже отмечали, что любое изобретение или открытие становятся общим достоянием. Информационный обмен такого рода опирается на универсальную способность человека в принципе понимать мышление другого человека через созданный им интеллектуальный продукт.
Понятие «информационная энергетика», о котором уже говорилось, как раз и выступает как проявление этой универсальной способности. Человеку интересно получать информацию, наблюдая созданный другими мир вещей. Именно эта способность человеческого сознания перенимать опыт обусловливает необычайную по историческим меркам быстроту накопления полезной информации, которая характерна для человеческих сообществ. Благодаря этой возможности нет никакой необходимости вновь и вновь открывать одни и те же технологические закономерности – открытие огня, изобретение колеса, военной техники. Все они распространяются, будучи однажды изобретенными на экзистенциальном уровне, на новые сообщества и поколения. Эта естественная предрасположенность к непосредственному восприятию информации, заложенной в вещи, находит свое яркое выражение в обмене вещами, ценность которых, если вдуматься, состоит прежде всего в их информационном ресурсе. C ростром исторического сознания многие интеллектуальные продукты прошлых эпох, давно уже вышедшие из сферы непосредственного функционирования на социальном уровне, не теряют своей ценности на эпистемологическом уровне. Ценностные критерии эпистемологического уровня имеют в своей основе иногда интуитивные, а иногда и более осознанные представления об информационных возможностях. Достаточно указать на тот эффект, который производит экспозиция старинных фотографий, давно уже утративших свою непосредственную социальную связь и тем не менее завораживающих своей информационной энергетикой. Определение данного уровня познавательного процесса как эпистемологического поэтому не является преувеличением, даже если речь идет о донаучном использовании информационного ресурса созданных человеком вещей. Действительно, сущность данной ситуации составляет именно то, что это ситуация познания человека через созданные им произведения. Однако важно все же различать донаучный, интуитивный уровень познавательного информационного обмена и уровень научно-познавательный. Это уровень когнитивной исторической науки, которая выделяет познавательную ситуацию как наиболее содержательную, значимую для исследования человеческого мышления на всем пространстве исторического процесса. Осознание возможностей данного эпистемологического подхода сложилось в рамках самой исторической науки, поскольку именно для этой науки имеет особое профессиональное значение. В качестве направления оно получило название источниковедения. Это точный термин, прямо указывающий на то, что его предметом исследования является созданный человеком интеллектуальный продукт, но не в его первоначальном прагматическом назначении – изделия, а в его эпистемологическом, познавательном предназначении – как источника информации о человеческом опыте в истории.
Именно данное различие позволило нам противопоставить два, по существу, различных понятия. Первое – понятие «мышление-действие», второе, специфически человеческое – «деятельность». В процессе целенаправленной деятельности индивид реализует общечеловеческие возможности дискретного информационного обмена. Имея исходную информационную картину мира, от которой он отталкивается в процессе деятельности, индивид входит в режим создания новых объемов живой информации. А затем, прерывая этот когнитивно-биологический процесс «мышления-действия» он преобразует свою новую картину мира в целенаправленно созданный вещественный образ, интеллектуальный продукт. Это дает качественно новые возможности для такого специфического образа интеллектуального поведения, как деятельность. Созданный интеллектуальный продукт, отделяясь от своего создателя, выступает теперь как не зависимая от него часть окружающего мира. То, что книги имеют свою судьбу, есть лишь частный случай более общей закономерности человеческой деятельности. Не только книга, но и любая вещь, будучи созданной, входит в реальную картину мира, изменяя и преобразуя его. Можно сказать поэтому, что в отличие от пассивной формы информационного обмена с окружающим миром, характерной для любых живых систем, человек обладает еще и дополнительной (в принципе ключевой, меняющей все) способностью активного информационного обмена, изменяющего прежде существовавшую биосферу.
Этот информационный обмен дает возможность спонтанного и систематического последовательного фиксирования тех изменений в картине мира, которые возникают у индивида в процессе его деятельности. Постоянно сопоставляя собственные первоначальные цели, намерения, с реально воплощенным в вещах результатом, индивид обогащает свой информационный ресурс и получает дополнительные возможности для саморазвития. Однако это лишь одна сторона специфически человеческой познавательной ситуации. Понятию «индивид» в данной познавательной ситуации мы противопоставляем понятие «социум». Отметим сразу, что отношение «индивид-социум», вообще говоря, неразделимо. C одной стороны, вне социума человек не формируется, поскольку его человеческие возможности генетически запрограммированы особым образом, они выступают именно в виде возможностей, которые вне социума не могут быть реализованы. Это высвобождение рук для деятельности (что обусловлено прямохождением), это способность говорить и способность преобразовывать идеи и представления в вещественную форму, «из-обретать», т. е. создавать то, чего в виде физического тела до того не существовало. Все эти возможности, как показывает исторический опыт, реализуются только в социуме. Неслучайно в некоторых теориях философской антропологии человек интерпретируется как биологически неполноценное существо. Это верно лишь отчасти, в том смысле, что человеческие свойства не закреплены генетически, но, вероятно, целесообразнее говорить о его сверхбиологических возможностях. Тем не менее главного это не меняет. Индивид не может состояться как человек вне информационного обмена с социумом.
Самодостаточность сохраненной информации, созданной человеком в виде вещей, открывает для социума возможности, далеко выходящие за пределы генетически обусловленных биологических возможностей. От «стаи», «прайда» или любой другой группы животных социум отличает качественно иная природа информационного обмена. Каждый из индивидов «по праву рождения» обладает врожденной способностью использования информационного ресурса – прежде него созданной информации, воплощенной в форме вещей, интеллектуального продукта любого индивида. Каждый индивид в принципе оказывается способным черпать из коллективной совокупности информационного ресурса ровно столько, сколько он может и хочет воспринять.
Конец ознакомительного фрагмента.
1
Дильтей В. Описательная психология. СПб., 1996; Найссер У. Познание и реальность. M., 1981.
2
См.: Плесснер X. Ступени органического в человеке: Введение в философскую антропологию. M., 2004.
3
Гуссерль Э. Начало геометрии. M., 1996. С. 240–241; см. также: Хайдеггер М. Исток художественного творения // Хайдеггер М. Работы и размышления разных лет. M., 1993.
4
См.: Рубинштейн С. Л. Человек и мир. M., 1973.
5
Кронгауз А.Л. Семантика. M., 2001. С. 104.
6
Анкерсмит Ф. Нарративная логика: Семантический анализ языка историков. M., 2003. С. 7.
7
Потебня А.А. Мысль и язык // Потебня А.А. Слово и миф. M., 1989. С. 176.
8
См.: Выготский Л.С. Психология развития человека. M., 2004.
9
См.: Пирс Ч. Избранные философские произведения. M., 2000. C 171.
10
