Джеффри Хоскинг - История Советского Союза. 1917-1991
Но далеко не вся партия одобряла эти изменения. Многие влиятельные коммунисты, не входившие, однако, в высшие ее звенья, были обеспокоены происходящим. Они видели, что все эти новшества противоречат идеалам, ради которых большевики захватили власть. В 1919–20 гг. в партии образовались две самостоятельные группы — “Демократические централисты” и “Рабочая оппозиция”. Первые призывали к восстановлению “демократических” элементов, заложенных в ленинской теории партийной организации. Речь шла о восстановлении свободы выборов и дискуссий по всем важным вопросам. “Рабочая оппозиция” была обеспокоена “растущей пропастью” между партией и рабочими, от чьего имени она якобы выступала, взывая к “самодеятельности масс”, которую в 1917 году декларировал Ленин. Отличительной особенностью “Рабочей оппозиции” была мысль о том, что промышленностью должны руководить не столько специалисты и управляющие, собранные правительством в ВСНХ, сколько профсоюзы. Самый пламенный и обаятельный член этой группы, Александра Коллонтай утверждала, что на место “самодеятельности” пришла “бюрократия” — порождение системы партийного руководства. Коллонтай тоже призывала вернуться к подлинным выборам и свободным дискуссиям среди рядовых членов партии. Может создаться впечатление, что “Рабочая оппозиция” пользовалась значительной поддержкой промышленного пролетариата, но эта проблема требует дополнительного исследования.
Едва успели закончиться дискуссии по этим вопросам, партия столкнулась с кризисом, может быть, более опасным, чем гражданская война, — крестьянские волнения в Тамбовской губернии (о них говорилось выше). И в то же время сначала в Москве, а затем и в Петрограде во второй половине февраля 1921 г. начались забастовки и демонстрации промышленных рабочих. Поводом стало уменьшение нормы выдачи хлеба, но очень скоро требования рабочих приобрели политический характер. Это явилось следствием трех лет голода и репрессий. Рабочие требовали свободы торговли, прекращения продразверстки и упразднения привилегий и дополнительных пайков специалистам и партийным работникам, свободы слова, печати и собраний, восстановления свободных выборов в заводские комитеты, профсоюзы и советы, амнистии политзаключенным из партий социалистической ориентации. Раздавались даже отдельные призывы к созыву Учредительного собрания. Требования были выдвинуты не без влияния эсеров и меньшевиков, которые, несмотря на свое полулегальное положение, вновь стали популярны в рабочей среде.
Зиновьев, партийный вождь Петрограда, закрыл те заводы, где волнения были наиболее сильны (узаконив тем самым локауты), и объявил военное положение. В город были введены части особого назначения и курсанты, которые заняли ключевые позиции. Наиболее видные эсеры, меньшевики и некоторые рабочие были арестованы. В то время, когда войска вошли в город, а из мостовых уже выворачивали булыжники, Зиновьев распространил слух о планах отмены продразверстки.
Меры эти до известной степени успокоили город, но волнения успели перекинуться в расположенную по соседству с Петроградом военно-морскую базу Кронштадт, штаб-квартиру Балтийского флота. У моряков Кронштадта были старые революционные традиции, еще с 1905 г., когда они создали первый совет. Балтийцы сыграли решающую роль и в Октябрьском перевороте. Симпатии кронштадтских моряков были в основном на стороне анархистов, которым принадлежит оригинальная концепция совета как свободной и самоуправляемой революционной общины. Конечно, эти идеалы были бесцеремонно отброшены большевиками, и даже теперь, когда больше года прошло после фактического окончания гражданской войны, по-прежнему не было ни малейших признаков улучшения жизни.
Первого марта делегация моряков отправилась на встречу с рабочими Петрограда и по возвращении доложила о ее результатах грандиозному митингу матросов. Несмотря на присутствие Михаила Калинина (президента Российской Советской Республики), митинг единогласно принял резолюцию, полностью повторявшую требования петроградских рабочих (Учредительное собрание, однако, не упоминалось). Некоторые пункты резолюции были проникнуты спокойным достоинством: “Ввиду того, что теперешние советы не выражают волю рабочих и крестьян, незамедлительно провести новые выборы с тайным голосованием и избирательной кампанией с полной свободой агитации среди рабочих и крестьян”.
Советское правительство незамедлительно отреагировало на эти события, объявив кронштадтское движение “контрреволюционным заговором”. Руководителем его был объявлен бывший генерал царской армии Козловский, которого Троцкий назначил командующим кронштадтской артиллерией. Коммунисты назначили своего командующего — Тухачевского. Он должен был возглавить части особого назначения и атаковать крепость по льду Финского залива. Снова и в гораздо большем, чем ранее, количестве были использованы части особого назначения и курсанты. 17 марта начался последний штурм Кронштадта, завершившийся взятием города. Обе стороны понесли колоссальные потери. У восставших эти потери были неизмеримо большими вследствие массовых репрессий. ЧК расстреляла сотни причастных к восстанию людей. X съезд партии, чьи заседания были омрачены этими событиями, принял решения, утвердившие жесткую централизацию партии, начавшуюся в 1917 г. Ленин, подчеркнув, что кронштадтский мятеж нашел отклик во многих промышленных городах, заявил, что эта “мелкобуржуазная контрреволюция” “несомненно, опаснее Деникина, Юденича и Колчака, вместе взятых”. Он отметил также, что связь партии с рабочим классом была недостаточной, и настаивал на всеобщей солидарности и воссоединении всех сил. Ленин предложил на рассмотрение съезда две резолюции: одна осуждала “Рабочую оппозицию”; как “анархо-синдикалистский уклон”, другая, называвшаяся. “О единстве партии”, целиком была посвящена проблеме внутрипартийных фракций. Резолюция съезда постановила, что в будущем все предложения, критика и теоретические вопросы должны выноситься на общепартийный суд, а не обсуждаться внутри замкнутых групп: “Съезд предписывает незамедлительно распустить все, без изъятия, образовавшиеся на той или иной платформе группы и поручает всем организациям строжайше следить за недопущением каких-либо фракционных выступлений. Неисполнение этого постановления съезда должно вести за собой безусловное и немедленное исключение из партии”. На съезде царило настроение осажденной крепости, и потому даже члены “Рабочей оппозиции” вошли в большинство, проголосовавшее за обе резолюции. Карл Радек, делегат X съезда, прокомментировал эти события словами, которые звучат теперь как зловещее предсказание: “Когда началось голосование за эту резолюцию, я понимал, что ее можно обратить против нас. Тем не менее я поддержал ее… Пусть Центральный Комитет в минуту опасности примет самые жесткие меры против лучших членов партии, если считает это необходимым… Это не так опасно, как наши колебания, и это очевидно”.
На самом деле фракции и разные программы действий появлялись, вопреки решениям съезда, на протяжении еще нескольких лет. Тем не менее именно X съезд окончательно оформил подмену рабочего класса партией, и именно он дал в руки партийных вождей средства подавления всякого инакомыслия.
СОЗДАНИЕ СОВЕТСКОГО СОЮЗА
В 1917 г. большевики захватили самую большую в мире страну, которая в политическом отношении была многонациональной империей[1]. Этногенез этой невообразимой сумятицы народов уходит в глубину веков. Многие народы вошли в состав Российской империи еще в глубоком средневековье.
Начало этому процессу положило татарское иго. Как было сказано в 1-й главе, восточные орды сыграли важную роль в становлении российского национального самосознания. Но вместе с тем завоеватели способствовали разделению древнерусского этноса. Россияне, оставшиеся к северо-западу от земель, покоренных татарами, в дальнейшем развивались самостоятельно. Появились оригинальные язык и культура (белорусские); в конце концов белорусский язык стал официальным языком литовского государства[2], поглощенного впоследствии Польшей. По этой причине белорусский язык стал по преимуществу крестьянским, вобрав в себя сельскохозяйственную терминологию польского происхождения. На юге и юго-западе территории Древней Руси сложился украинский этнос (“живущие на окраине”). Сначала украинцы оказались под властью татар, позднее — Польши[3]. Подобно белорусам, часть украинцев перешла в католицизм, и некоторые из украинских православных христиан признали формально главенство Папы римского над своей церковью (так называемые “униаты”). Украинский этнос вобрал в себя казаков (“свободных людей”), бежавших от налогов, рекрутчины и крепостничества Московской Руси. Они образовали на ничейной земле между Россией, Польшей и Турцией своеобразную общину воинов, самоотверженно отстаивавших свою независимость. Казацкие традиции стали частью национального достояния украинского народа, и это невзирая на то, что к XIX веку казаки были поглощены российской армией и преданно несли службу по охране границ империи.
