Альбигойский крестовый поход - Джонатан Сампшен
Величайшими из этих южных правителей были графы из Тулузского дома, "пэры королей, начальники герцогов и графов", как описывал их в начале XIII века англичанин Герваз Тилберийский. Тулузское княжество было создано в 924 году, когда Раймунд III Понс, уже бывший графом Тулузы, присоединил древний маркизат Готия, включавшее епархии Нарбона, Безье, Агда, Лодева, Магелона, Нима и Эльна. К этим обширным владениям добавились стратегически важный замок Тараскон на восточном берегу Роны, приобретенный в результате брака в 990 году, и несколько разрозненных опорных пунктов в соседнем имперском графстве Прованс. Однако после каждой смерти правящего графа власть Тулузского дома ослабевала из-за практики раздела его владений между сыновьями и дочерьми. Раймунду IV (ум. 1105 г.) удалось соединить свое разрозненное наследство в единое целое и сделать свою семью самой могущественной на Юге (Midi). Он сделал это благодаря выгодной женитьбе, серии династических браков и, прежде всего, союзу с Церковью. Когда Раймунд увенчал свою карьеру, возглавив Первый крестовый поход в Иерусалим в 1096 году, он был правителем тринадцати графств, консолидированных владений, простиравшихся от Тулузы до Нима, от Каора до Нарбона.
Однако несмотря на свои внушительные размеры, мощь Тулузского княжества была скорее кажущейся, чем реальной. В северной Франции сокрушительный опыт двух веков нашествий викингов создал сильное военное сообщество. Землей владели в качестве фьефа, в обмен на регулярную военную службу, службу в суде, а также специальные пособия и подати. Крупные фьефы севера, такие как Нормандия, Анжу и Шампань, были по сути централизованными, авторитарными государствами. Лангедок, со своей стороны, почти не был потревожен захватчиками, и постоянные войны не сформировали его институты власти. Упорные усилия его правителей не смогли навязать ему феодализм севера, и, следовательно, ему не хватало впечатляющей социальной сплоченности, как у его соседей. Одним из симптомов этого была высокая доля аллодиальных владений, свободной земли, с которой не требовалось нести никаких феодальных повинностей. Аллодиальный землевладелец был ничьим человеком и не мог рассчитывать на чью-либо защиту. По этой причине аллоды почти полностью исчезли на севере и превратились в фьефы; на юге, однако, доля аллодов, в течение IX и X веков, фактически увеличилась. Даже там, где земля находилась в феодальном владении, связь между сеньором и вассалом была слабой. Феодал мог иметь право требовать от вассала военную службу, но чаще всего он просто взимал ренту. В этом и заключалась непреодолимая слабость графов Тулузы. В регионе, который был достаточно богат, чтобы возбуждать зависть соседей, и где частные войны были эндемией, правительство не могло собрать феодальную армию. Оно зависело от наемников, которым не всегда могло позволить себе платить и чья недисциплинированность только усугубляло его проблемы.
Если социальные связи в Лангедоке были слабее, то это во многом было связано с сохранившимся влиянием римского права. "Мы слышали, ― писал Людовик VII Французский в 1164 году, ― что там применяется право империи, и, что его преподают доктора из Болоньи". На самом деле, южные хартии XII века обнаруживают очень слабое знакомство с римским правом, но одна область, где оно, несомненно, применялось, была связана с завещательными распоряжениями. Владелец фьефа имел такие права на землю, какие на севере были бы немыслимы. "Человек может делать со своей собственностью все, что пожелает, и распоряжаться ею так, как ему заблагорассудится", ― говорится в одной из хартий того времени. Владелец мог свободно продать свою землю или завещать ее кому угодно, и тот факт, что он обычно предпочитал делить ее между своими детьми, мог только усугублять тенденции южного общества к разобщению. Несколько знатных домов были доведены до разорения постоянным разделом имущества, и только чрезвычайная удача спасла Тулузский дом от той же участи. После того как, в начале X века граф Тулузы Эд I разделил свои огромные владения между двумя сыновьями, потребовалось более столетия, чтобы воссоединить их. Великое графство Каркассон было разделено примерно в 950 году, и к середине XI века насчитывалось пять графов Каркассона. В течение XII века крупные дворяне, включая графов Тулузы, усвоили этот урок и приняли северную практику первородства. Но мелкое дворянство так и не усвоило его. Накануне Альбигойского крестового похода замок Монреаль безраздельно принадлежал тридцати шести рыцарям, Мирпуа — еще тридцати шести, а Ломбез — пятидесяти. Фьеф считался владением семьи, а не отдельного человека. По этой причине женщины могли, и обычно так и поступали, наследовать по своему праву, что является заметным симптомом невоенного характера южных фьефов. Эрменгарда, виконтесса Нарбона, управляла своими владениями, верша правосудие и отбиваясь от врагов, в течение шестидесяти лет. Другие сильные женщины были готовы выйти на поле боя, если того требовал случай. Феодализм на севере был чем-то большим, чем договором о владении землей. Это была система управления, и ее отсутствие в Лангедоке серьезно подорвало усилия графов Тулузы по созданию на Юге государства по образцу державы Плантагенетов. Несмотря на внушительные размеры своих владений, графы обладали реальной властью, гораздо меньшей, чем Капетинги в своих собственных, меньших по размеру владениях. В самом Тулузене они ситуацию контролировали. В других местах у них были фьефы здесь, юридические права там, несколько зависимых церквей, разбросанных по округе. Реальная же власть принадлежала их вассалам.
Кто были эти вассалы? Графы Фуа, хотя номинально и причислялись к ним, управляли княжеством, которое располагалось в Пиренеях, и на практике не признавали никакого сюзеренитета, кроме своего собственного. Размеры их территории колебались при каждом изменении их политической судьбы, но к концу XII века они прочно укрепились на севере до Памье и оспаривали владение Савердёном у Раймунда V Тулузского. К востоку от графства Фуа располагалась небольшая, но богатая территория Нарбона, чьи виконты, якобы чиновники Тулузского дома, на
