В Розанов - Черный огонь
В наши дни, когда, по предвидению Розанова, "здание с чертами ослиного в себе" (так В. В. Р. в "Уединенном" назвал мир торжествующего социализма) рушится и новая смута и анархия грозят окончательно поглотить Россию, статьи Розанова сохраняют животрепещущий интерес и приобретают новое поистине трагическое звучание.
Два слова о книге "Черный огонь". Незадолго до смерти В. В. Розанов наметил план издания своих книг. По этому плану (см. приложение), сохранившемуся в архиве друга и исследователя творчества В. В. Розанова - С. А. Цветкова - статьи о революции составили бы том 35 (!) собрания сочинений, и войти в него должны были две книги - "Когда начальство ушло" и "Черный огонь". Статьи, которые Розанов предполагал включить в сборник "Черный огонь", найдены в копиях среди бумаг Т. В. Розановой. Часть из них была напечатана в "Новом Времени" в 1917 г., другие были отвергнуты редакцией. Ряд статей Розанов печатал под псевдонимами, а некоторые существуют только в отрывках, которые тоже воспроизведены в настоящем издании.
А. Н. Богословский
ОТ ПРОВОКАЦИИ АЗЕФА ДО ДЕКЛАРАЦИИ МИЛЮКОВА.
ОТЧЕГО "ЛЕВЫЕ" ПОБЕЖДАЮТ ЦЕНТР И "ПРАВЫХ"?
То есть не побеждают, но так явно идут к победе. Я думаю, половина России думает над этим вопросом. Отраженно думает о нем Европа. Я не объясняю, что под "центром" в ДУМЕ русской, парламентаризме русском и даже вообще в политике русской, следует разуметь и кадетов, и даже по преимуществу кадетов. "Центр" это всегда что-то большое, видное, значительное по объему и положению: как "корневик" в тройке. Он не всегда везет: но по положению и ожиданию он "обязан главным образом" везти экипаж или воз. "Кадеты" именно находятся в таком положении, и психологически они давно и единственно суть центр русской политики, и даже образованности русской, культуры русской. "Кадеты" - это "Вестник Европы": это "западничество" наше, это наша "образованность".
И совершенно так же, как в печати и в литературе, "левые" выбивают "кадетов" из этого центрального положения, и стремятся занять их место: это видное, громадное, "везущее воз" место.
Но отчего? отчего?
У "кадетов" ум, таланты, влияния, связи, начитанность. Я наблюдал в прошлое лето: если взять их лидера, проф. Петражицкого, и сравнить его с "трудовиками", то, конечно, все они, и с родителями и с детьми, не прочитали столько и не знают столько, сколько этот маленький, беленький, худенький профессор. Отчего же он и вся их модная, цветистая, красивая партия топая ногами "очищает залу" и уступает ее смазным сапогам, худым лицам, возбужденным взорам, отрывистой резкой речи? Отчего?
Что есть у левых? Ну, ум еще есть: но больше - решительно ничего. Сума за плечами или вроде этого - вот средства завоевания, инструмент побед.
Ничего нет... и они побеждают, как побеждали первые христиане древний мир, этот мир Горация и Пантеона, куртизанок и блеска, гражданского права и сложной цивилизации.
Только теперь, как это ни грустно сказать, в положении отступающего и побеждаемого - именно этот христианский мир, родившийся в катакомбах и затем родивший из себя громадную неизмеримую цивилизацию, около которой "апокалиптические царства" Кира, Навуходоносора и Нерона суть то же, что старые красивые и слабые фрегаты около стального броненосца. Пали, по Апокалипсису, те древние царства: но вот, по какому-то новому Апокалипсису, явно крушится и сам победитель, о котором в пророческой книге предречено, что он будет "царствовать вечно", что в нем "правда и закон", и вообще, что это "последнее", после чего ничего не нужно и ничего "не будет".
"Левые" суть начинатели какого-то нового мира. Об этом кажется даже поется в их аляповатых, грубоватых песенках, - грош ценою в смысле поэзии. И весь вопрос и заключается собственно в том: каким образом мог зародиться какой бы то ни было "новый мир" среди того "апокалиптического окончательного" мира, который именуется "христианством"? Как ему нашлось место? Где оно нашлось? В этом весь вопрос и пожалуй вся метафизика левого положения вещей.
Здесь мы должны будем произнести несколько еще более грустных слов, чем ранее. "Место" нашлось для "нового мира": ибо ничего из вековечных жажд и ожиданий и нужд человечества не было утишено "благою вестью", вынесенной из катакомб.
Умираем - так же!
Болеем - так же!
Нефриты, раки, чахотка - все те же!
Тюрьмы - такие же! Нет, еще страшнее: разве древний мир изобретал что-нибудь [подобное] "одиночной камере" на 20 лет, этой холодной параллели огненного "ауто-да-фе" средних веков.
Тоска, голод, самоубийство, мор детей, унижение женщин, звание "проститутки" и желтый билет - что изменилось после Рождества Христова сравнительно с тем, что было до Рождества Христова?
Да, забыл... появились утешения!
Появилось успокоение!
Явился новый, неслыханный, небесный глагол: "претерпите"!
- "Блаженны нищие"...
- "Блаженны гонимые"...
"Блаженным" осталось только улыбаться на утешение... в каменных тюрьмах, в больницах для сифилитичных и видя, как дитя задыхается в скарлатине и нет рубля, чтобы позвать доктора.
"Блаженные" ежились, корчились, делали улыбку, глотая слезы... и не выдержали.
- Позвольте: отец христианского мира, папа Бонифаций VIII, получив пощечину от римского патриция Колонна, вошедшего во дворец его с победителями французами, - умер от обиды и бессильного негодования. Отчего же он не "претерпел по образцу Голгофского Страдальца", как указывает нам, людям, толпе, мученикам рода человеческого?
Мы за тумаком даже не гонимся: такая малость! У нас дети умирают в скарлатине - это больше! Почему же мы, слабые, маленькие, обязаны "терпеть по примеру Голгофского Страдальца", когда сильные учителя наши, древние и новые, не могут и никогда не могли вынести даже простой обиды и неповиновения, умирая от первой, а на вторые отвечая тюрьмой и огнем? И, наконец, Сам Голгофский Страдалец правда умер безгрешный: но ведь смертью Он победил мир, купил его, завоевал его. "Царство Христово", "христианский мир"... мы-то, с чахоткой, раком, нефритами, какое "царство" основываем и "что" побеждаем? Цену видим она безмерна. Награды никакой. Да вот разве что батюшки "с нами", "за нас", "благословляют нас на страдание" и обещают за него "награду на том свете". Но они не "на том свете", а на этом ходят в золотых ризах, облекаются, как иконы, имеют честь, славу и поклонение, просят жалования: отчего мы и для нас отложено все до "того света"? За требу мы платим "на сем свете". Нельзя сказать попу: уплачу, батюшка, за крестины на том свете - теперь не при деньгах. Отчего все получают "на сем свете" и Сам Христос получил царство, вот этот "христианский мир", тоже на сем свете - в виде католической Франции, православной России, протестантской Германии: только одни мы, страдальцы, работники, больные, зараженные, голодные, "будем получать там"... "За расчетом приходите позднее"... Странно: при таком расчете работники ропщут на дворе фабрики. Так то - фабрика, явная ложь и притеснение. Но ведь это - церковь, религия, ведь мы у учителей такого учения руки целуем, под благословение к ним подходим, шагу в жизни не делаем без их благословения и нам это запрещено: как же тут-то "расчет позднее", когда все решительно и они сами требуют расчета здесь, требуют его честью, славой, поклонением и наконец просто деньгами.
- Да и что нового в слове: "потерпите"? Не то же ли говорит доктор у постели больного, когда не может помочь? Так это "не может помочь" не удивительно у доктора, земного человека, обыкновенного смертного: а ведь "потерпите" нам будто бы принесен бессмертный глагол, небесное слово. Да и доктор, "наш брат", скажет это неутешительное "потерпите" после громадных усилий, какие он сделает у постели больного: тогда как у "не нашего брата" не видно и самых этих усилий. Просто - мы "брошенная вещь", которая должна претерпеть в состоянии этой "брошенности" и даже, как кажется, от самой этой "брошенности".
- Наконец, что необыкновенного в этом "претерпите". Эту философию изобрел и язычник Диоген. На вековечные задачи человечества о "приобретении" приобретении богатства, чести, власти, положения и проч., - он указал человечеству боковую дверь: вот эту свою бочку, в которую залезши и греясь на солнышке, кстати, очень хорошо греющем в Элладе, - можно не завидовать ни царям, ни завоевателям. "Приобрести все" можно "покоривши все"; но можно этой же цели достигнуть и "дав задний ход": отказавшись от всего.
Сирийские монахи и анахореты Индии только повторили эту философию раннего эллинского анархиста, точнее - шли по пути, параллельному с его бочкой.
*
* *
Христианство не принесло на землю никаких существенностей. "Существенно" человеку не сидеть в тюрьме, а не то, чтобы слышать разные утешения, сидя в тюрьме; быть не голодным, а не то, чтобы читать о "бедном Лазаре" в утешение всем голодающим. Суть в том, чтобы не хворать: но никакой "сути" нет в том, как покойному расчешут волосы, оденут и "охорошат" его. Христианство все "охорашивало". Не целя ран, оно к ним привязало прекрасные слова, возвышенные поучения, поэтические сравнения. Только.
