Николай Смирнов - Рапава, Багиров и другие. Антисталинские процессы 1950-х гг.
Но даже не в профессионализме отца проявились «правильные» гены его не столь уж далеких предков. Безусловная порядочность, способность однозначно воспринимать чёрное как чёрное и белое как белое, борьба за справедливость — вот далеко не полные общественно-значимые качества отца. Не могу не привести небольшую цитату из его письма маме, написанного в июле 1972 г. из военного санатория «Хмельник» в Винницкой области тогдашней Украинской ССР. «Только что имел “приятное” объяснение с одним из молодых черносотенцев, который предлагает Ойстраха, Рихтера […] вешать и ничуть не меньше. Выдал я ему по первое число, жаль через несколько балконов был от меня, а то бы получил он по физиономии (ей богу не сдержался бы)».
И при этом — тонкое чувство юмора, которое он в общем-то сохранил до своих преклонных лет.
А как он умел дружить, собирая близких и далеких — соучеников по СУЗА, ВЮА! Многие из его сокурсников в Военно-юридической академии стали друзьями на всю жизнь — будущий Председатель Военной Коллегии Верховного Суда СССР генерал-лейтенант юстиции Г.И. Бушуев, председатели военных трибуналов различных военных округов генерал-майоры юстиции М.И. Сергеев, М.Д. Токарев, Н.Н. Толкачев… Стены, помнящие этих и других военных юристов (именно, что стены, поскольку здание с обрушенными внутренностями, судя по всему, не может обрести хозяина) до сих пор стоит в Москве в отступе от красной линии Смоленского бульвара за домом 19.
Святым для отца был День Победы, когда с 1975-го он ежегодно, в течение более, чем четверти века отправлялся на встречу ветеранов в ЦПКиО.
Он был счастлив и в семейной жизни, в течение почти четырёх десятилетий пронеся любовь к моей матери — кандидату исторических наук Валентине Акимовне Смирновой (1927–1990), к сожалению, достаточно рано ушедшей из жизни. Не помню, чтобы хоть раз они ссорились по-крупному, но даже, если что-то не складывалось — отец просто ненадолго надувался и общался короткими фразами. Ни шума, ни тем более, крика. В семейной жизни отец был типичным «подкаблучником», впрочем эта роль ему самому нравилась. Ему было важно угодить любимой женщине во всем — тяжёлой физической работой, уборкой квартиры, лепкой пельменей, мытьем посуды, наконец. А его отношения с тёщей, моей бабушкой преподавательницей биологии Марией Николаевной Калужиной (1901–1979) были идеальными — он ласково называл ее «мамкой». Единственный как бы конфликт возник, когда у бабушки в 1976 г. случился инсульт, и она попросила пригласить в дом священника. Отец, крещеный, но член партии с 1944 г., не одобрил эту идею.
Впрочем, вот еще один факт того же порядка: очень легко перешагнув Сталина, отец не перешагнул Ленина, так и не осознав, сколько вреда причинила эта «сладкая парочка» стране, так и не поняв порочность созданной ими системы. И на всех выборах новейшего времени он голосовал исключительно за КПРФ и её кандидатов — будь то кандидат в Президенты или в депутаты муниципального собрания. Впрочем, многие из того поколения остались на рубежах XX и XXII съездов КПСС и, если можно так выразиться, «советской весны».
Работа над рукописью книги потребовала определенных усилий. Дело в том, что в моем распоряжении была машинописная копия, причём не первый ее экземпляр. Поэтому пришлось осуществить постраничное сканирование рукописи. Потребовалась также определенная несущественная редакция рукописи. Мной был также подготовлен именной указатель. Во всём остальном это оригинальный текст отца.
Вообще, читая книгу, порой мне было страшно, ибо государство, называвшее себя социалистическим, очень недалеко ушло от восточных деспотий. Отравления, тайные убийства, изощрённые пытки — всё это находилось в арсенале органов государственной безопасности страны. Но всё это использовалось не против врагов режима, а против двух категорий граждан — во-первых, соратников, которые по тем или иным субъективным причинам выпадали из доверия Сталина и его присных. Во-вторых, это обычные люди — рабочие, колхозники, интеллигенция, которые под пытками давали показания, на основе которых можно было делать выводы о наличии в стране огромной пятой колонны.
Вот этих-то жалко больше всего. Ибо, что касается первых, то они, мягко говоря, во многих случаях они были ничем не лучше своих палачей. Развратник и сластолюбец А. Енукидзе, «северный диктатор» Зиновьев, пачками посылавший людей на расстрел, фабриковавшие дела чекисты из команд Ягоды и Ежова… Или вот, скажем, один из расстрелянных заместитель наркома просвещения Абхазской АССР A.M. Цхомария, по воспоминаниям учителя И.Т. Колбая «направо и налево швырял […] учителями Абхазии»[6]. Даже интеллигентному А.И. Рыкову мы обязаны Постановлением СНК СССР от 2 ноября 1923 года «Об организации Соловецкого лагеря принудительных работ», которое он подписал в качестве заместителя председателя Совнаркома.
Впоследствии репрессированный член ЦИКа Рухула Алы Оглы Ахундов ударил по лицу пассажира в вагоне-ресторане поезда Москва — Харьков за то, что пассажир отказался закрыть занавеску у окна. При составлении дознания тов.Ахундов выложил свой циковский билет. Сей случай был описан В. Маяковский в стихотворении «Помпадур».
А, впрочем, Бог им судья, ибо никого из героев книги отца ни репрессированных, ни их палачей давно уже нет в живых. Важно другое — чтобы модель общественно-политического устройства, допускавшая конвейерное беззаконие, никогда не возродилась. Книга отца, на мой взгляд, является небольшим, но всё-таки препятствием на пути к этому возрождению.
* * *Не могу не упомянуть тех, без кого я бы не смог подготовить эту рукопись к печати. Это большие друзья нашей семьи — прежде всего, недавно ушедшая Майя Давыдовна Дворкина (1927–2014). Именно с ней более года назад я поделился своим замыслом, который она одобрила, а в дальнейшем постоянно подстегивала меня. Это д.и.н. Борис Григорьевич Тартаковский (1911–2002), мемуары которого «Воспоминания об исчезающем поколении» послужили во многом образцом для меня. Это моя жена к.э.н. Ирина Моисеевна Смирнова (1955–2014), оказывавшая мне моральную поддержку и, не сомневаюсь, доживи она до завершения работы над рукописью книги, стала бы первым её читателем и редактором. Это, уже упоминавшаяся, моя мама, к. и. н. Валентина Акимовна Смирнова — гены историка порой просыпаются и во мне, экономико-географе. Ну, и естественно, это автор книги мой отец. Подготовку рукописи и издание книги я считаю выполнением своего поколенческого долга — не только перед ним, но и вообще перед «шестидесятниками», в кругу которых я рос и которые научили меня отличать белое от черного. Как оказалось на всю оставшуюся жизнь.
Сергей Н. Смирнов,
доктор экономических наук, директор Института социальной политики и социально-экономических программ Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики»
Памяти однокашников — выпускников
Военно-юридической академии 1953 года,
ушедших из жизни,
посвящается
ВВЕДЕНИЕ
В период перестройки и в новой России было издано немало работ, в которых исследуется история утверждения режима сталинской диктатуры, история превращения государственного и партийного аппарата в послушных исполнителей единоличной воли Сталина, история формирования карательных органов этой диктатуры, боровшихся с так называемыми «врагами народа» во всех без исключения сферах жизни советского общества.
В определенной мере пониманию причин, обусловивших и обеспечивших неограниченную власть одного человека — Сталина, способствует ознакомление с материалами судебных процессов над теми, кто не только беспрекословно выполнял сталинские указания но уничтожению ни в чём не виновных людей, но и проявлял завидную инициативу в «разоблачении» как можно большего числа «врагов», демонстрируя тем самым свою преданность лично вождю и созданному им режиму.
Некоторые из этих процессов проходили в открытом режиме. Присутствовавшие на заседаниях, а их были сотни, могли воочию убедиться, как нарушалась законность в период сталинского правления в нашей стране, насколько бесправны и беззащитны были советские граждане перед могущественным аппаратом ОГПУ-НКВД-МВД-МГБ, ставшим над всеми конституционными органами власти.
В современной России немало людей, считающих Сталина «эффективным менеджером». Зачем ворошить прошлое, ведь этот менеджер все делал на благо страны, борясь с её врагами. Но вот как-то так получилось, что среди этих врагов оказались миллионы на самом деле ни в чём не виновных людей — деятели культуры, науки, медицины, активные участники октябрьских событий, видные военачальники и простые труженики. Мрачная сталинская страница в истории страны перевернута, ужасы её забыты. Ушло из жизни большинство репрессированных — те, кому «повезло» не быть расстрелянными, а быть заключёнными на долгие годы во всевозможные «лаги». И сейчас уже эта страница идеализируется. На мой взгляд, этого допустить ни в коем случае нельзя.
