Марина Федотова - Санкт-Петербург. Автобиография
Жизнь обязательно должна сама себя не понимать, сама все время должна вступать в конфликты с собой. Раз появляется рядом с Петербургом Пушкина Петербург Достоевского, значит город – живой. Уже Петербург «Медного всадника» не был единым, значит, уже существовала какая-то жизнь. <...>
Петербург все время занимался тем, что сам с собой воевал, сам себя переделывал, сам все время как бы переставал быть Петербургом. Сколько можно привести текстов, в которых утверждалось – это уже не Петербург. Раз уже перешло за Невскую заставу, это уже не Петербург, это уже что-то другое.
Конечно, но в том-то и дело, что для того, чтобы остаться, надо измениться. Тот, кто не меняется, тот и не остается. Например, если вы не знакомы с античной культурой и приходите в Эрмитаж, то статуя для вас только статуя, это только место. Она ничего вам не говорит. А с другой стороны, когда вы обходите известную скульптуру петербургского Вольтера, то вы видите, как у него меняется лицо... Чем неподвижнее – тем заметнее перемены.
Это глубочайшая иллюзия думать, что подвижное меняется, а каменное запечатлевает. Именно каменное – лицо этого города. Потому что он каменный, потому что он неподвижен, потому что он прибит железным гвоздем к географии, – он стал динамичным. Он как волновой камень, он бросает в культуру, он принимает из культуры. И наконец, он вторгается извне.
Когда некоторый организм оказывается в какой-то среде, то он, с одной стороны, стремится уподобить эту среду себе, переделать ее под себя, а с другой стороны, среда стремится подчинить его себе. Это постоянно создает сложную динамику взаимодействия. Это проблема Петербурга. А Петербург – это Россия...
Между прочим, это особенно заметно в городах, которые на воде. Вообще города делятся грубо на две группы: города, которые на горе, на материковой почве, и города, которые на берегу или на дельте реки. Это принципиально разные города. Вот Москва – это город на семи холмах, это город, который в центре всегда. Город, который находится, как Москва, в центре, тяготеет к замкнутости и к концентричности, а город, который на краю или за пределами, он эгоцентричен, он агрессивен (и не только в военном смысле), он выходит из себя, ему еще нужно найти пространство, в котором он будет центром. И поэтому Ленинград-Петербург, он сейчас как бы «обрубленный», потому что он должен быть новым центром, иначе его смысл отсутствует. Точно так же многие города Балтики сейчас, поскольку Балтика потеряла свое историческое значение, должны заново найти себя, тот же Кенигсберг... Представьте себе, что из Венеции ушла вода и она стоит на глине...
Он (Петербург. – Ред.) – не Европа. Он не Россия. Я бы сказал, что он – будущая Россия; это город, который должен ангажировать будущее, он должен наметить, он должен показать идеал. Хотя идеал может быть разным, и он менялся – он мог быть по Павлу сделан, но он мог быть и совсем другим.
Поэтому, между прочим, в Петербурге всегда устранялось необходимое в городе пространство каких-то мелких застроек, полукрестьянских домов – то, что вокруг города. Это город, который стоит прямо, вдруг возникает... В любом случае – это как бы квинтэссенция завтрашнего дня. И, это очень интересно, этого, по-моему, нигде в мире не было – существовало ограниченное число инструкций о том, какими должны быть дома, какими должны быть фасады домов. Исключительная часть петербургской архитектуры имела высочайше утвержденные фасады; точно также регламентировалась и окраска города.
Говорят, что Петербург – это европейский город; но в Европе в то время не было таких городов! Не было городов, когда стоят дом к дому. Это северогерманская деревня, которую Петр принял за город. В Германии, особенно в северо-восточных областях, есть такие деревни: стоят каменные дома, дом к дому, и они образуют каменные улицы. Европейские города в то время так не строились, дома не прислонялись друг к другу, а стояли отдельно. В то время господствовали культурные представления ренессансной эпохи, а это очень далеко от города Достоевского, где дом на дом, этаж на этаж, в подвалах черт знает что. Это только отчасти потом появилось, уже гораздо позже, начиная с 30-х годов XIX века в Париже. <...>
Петр совершенно не понимал, что город – это экономическое понятие. Город для него был военным поселением, он считал: город – то, что можно брать штурмом, или же то, что можно основать и этим закрепить территорию. Поэтому пушкинская формула «Люблю тебя, военная столица...» очень точна. Петербург совершенно против желания оброс экономикой, потому что даже самую простую технику все равно надо как-то налаживать, и деготь гнать, и все прочее, не везти же все из Москвы. Но в принципе это должно было быть нечто подобное римскому лагерю, который организован и укреплен очень рационально и ничего кроме военного там нет...
В 2003 году Санкт-Петербург пышно отметил 300-летие со дня основания. Информационные агентства сообщали подробности празднества.
Около миллиона человек вышли в воскресенье на Невский проспект Санкт-Петербурга, чтобы поприветствовать участников ежегодного карнавал-парада. Многие жители и гости города присоединялись к почти двухкилометровой колонне из 8–10 тысяч персонажей.
Здесь были и знакомые с детства герои народных сказок, и современные киногерои, но главной фигурой праздника стал основатель города-юбиляра Петр Первый в разных образах. В колонне можно было увидеть Петра-Победоносца, Петра-Тинэйджера, Петра-Зубодробителя.
В 14 оживленных местах Невского проспекта карнавальные зачинщики приветствовали участников шествия, устраивали массовые розыгрыши и конкурсы с призами для горожан и гостей города. Энтузиазм и веселье участников и зрителей карнавала на Невском проспекте и Дворцовой площади, куда стремилась эта многоликая процессия, снискали благосклонность Ярилы – в город пришло долгожданное тепло.
В финале торжества глава карнавального правительства по трехлетней традиции обрезал галстук фирмы Gucci у губернатора Санкт-Петербурга Владимира Яковлева, символически лишив его на сутки власти в городе...
Пушка Петропавловской крепости ровно в полдень 27 мая выстрелила три раза вместо традиционного одного. Многолетняя традиция была нарушена в честь отмечаемого 300-летия города на Неве.
Кроме того, в этот день петербуржцы услышали гимны «Коль славен наш Господь в Сионе» и «Боже, царя храни» в исполнении отреставрированных курантов Петропавловского собора.
Одновременно с выстрелами пушки было сдернуто покрывало с памятного знака в честь 300-летия города на Неве, установленного у Государева бастиона Петропавловской крепости – на месте, с которого начался Санкт-Петербург.
Писатель Даниил Гранин, выступивший с инициативой установки памятного знака, заявил, что «этот знак имеет одну особенность: это нулевая точка – точка отсчета строительства новой России».
«Такого знака, определяющего место рождения целого города, нет ни в одной стране мира», – подчеркнул Гранин. Он выразил надежду, что когда-нибудь «к этому камню люди будут прикасаться, веря в исполнение своих желаний».
Автором знака стал петербургский скульптор Владимир Филиппов. Полированный гранитный куб высотой 80 см, обтекаемый волной «дикого», неотесанного камня, символизирует, по идее автора, «уверенность и прочность, а волны – выход к морю, укрощение стихии».
На знаке высечена надпись: «Здесь в 1703 году был первый бастион Петропавловской крепости, названный в честь Петра Великого Государевым. Осенью того же года над бастионом поднялся флаг-гюйс. С этого и началось строительство Санкт-Петербурга. Сей знак установлен в честь 300-летия Санкт-Петербурга».
Водным праздником и лазерным шоу завершилась в субботу вечером в Санкт-Петербурге юбилейная декада, посвященная 300-летию основания города.
Праздник на воде открыл парад шестивесельных гребных ялов, за которым, из-под украшенного подсветкой разведенного Дворцового моста, вышел «Штандарт» – точная копия флагманского корабля Петра Великого. Именно с этим кораблем связано вхождение России в Балтику.
Ялы были украшены флагами 45 государств, лидеры которых посетили северную столицу в эти дни, а также флагами СНГ и ЕС. Их проход по акватории Невы сопровождался двадцатиорудийным залпом, который был дан со стен бастионов Петропавловской крепости.
Затем на гладь Большой Невы вышли яхты, на парусах которых изображены дамы и кавалеры петровских времен. Под звук старинного полонеза яхты воспроизвели водный вариант этого европейского танца XVIII века. Далее, как символ смены веков, под знаменитое «Славься» Михаила Глинки водную гладь рассекли аквабайки.
Впервые в честь юбилея Санкт-Петербурга французская компания «Акватик» представила шоу «пляшущих фонтанов». В такт музыке водные струи, подсвеченные разноцветными прожекторами, взмывали на высоту от 2 до 5 метров, вспыхивая всеми цветами радуги.
