Николай Анциферов - Душа Петербурга (сборник)

Николай Анциферов

Душа Петербурга (сборник)

© ООО «РИЦ Литература», составление, вступительная статья, примечания, 2014

© ЗАО Фирма «Бертельсманн Медиа Москау АО», 2014

© Shutterstock Inc., фото на обложке, 2014

Познание «непостижимого города»

Каждый город, даже небольшой, даже на первый взгляд «неинтересный», имеет свое лицо, свою душу. Составить описание города не очень сложно, а вот проникнуть в его суть дано далеко не всем. Тем более если речь идет о столице Российской империи – Санкт-Петербурге. Эту нелегкую задачу попытался решить Николай Павлович Анциферов – историк, краевед, основоположник комплексного метода изучения городской среды.

Н. П. Анциферов родился 13 (25) июля 1889 года в имении Софиевка Уманского уезда Киевской губернии. Его отец, действительный статский советник, с 1891 года был директором Никитского ботанического сада. Там, в Крыму, прошло счастливое детство Николая. После смерти отца он жил с матерью в Киеве, где учился в гимназии.

В 1909 году Николай Анциферов поступил на историко-филологический факультет Петербургского университета. Наибольший его интерес вызывали занятия у профессора Ивана Михайловича Гревса – специалиста по Римской империи и средневековой городской культуре, разработавшего и применявшего на практике экскурсионный метод в преподавании истории. Студент Анциферов был в числе создателей кружка при Эрмитаже, одной из целей которого была подготовка руководителей экскурсий для проведения «культурной работы среди рабочих». Деятельность кружка прервалась с началом Первой мировой войны.

В 1914 году Николай Павлович женился на Татьяне Николаевне Оберучевой, слушательнице Высших женских курсов.

По окончании университета он отказался от научной карьеры, видя свое предназначение в просветительской деятельности.

Об отношении Анциферова к событиям октября 1917-го свидетельствуют его дневниковые записи: «17 октября. Грядущий день несет кровь. Куют восстание большевики. А мы все его ждем покорно как роковую силу». «24 октября. Начинается новый акт мучительной русской трагедии». «25 октября. Тяжелые мысли как тучи бродят в душе. Остается любовь к человеческой личности и вера в вечное».

В 1919 году супругов Анциферовых постигло огромное горе: у них умерли маленькие дочь и сын.

В первые годы при новой власти Николай Павлович продолжал заниматься пропагандой культурного наследия города на Неве. Он преподавал в средних и высших учебных заведениях, активно работал в краеведческом обществе «Старый Петербург», а с 1921 года – в Петроградском научно-исследовательском экскурсионном институте, одним из создателей которого был И. М. Гревс.

У Анциферова было немало трудов по изучению Петербурга и его окрестностей, по методологии и организации экскурсионного дела, градоведению. В издательстве «Брокгауз-Ефрон» одна за другой вышли три его книги: «Душа Петербурга» (1922), «Петербург Достоевского» (1923), «Быль и миф Петербурга» (1924).

«Душа Петербурга» – итог градоведческих изысканий автора. В предшествовавших исследованиях этого города – интереснейших работах А. Н. Бенуа, В. Я. Курбатова, Г. К. Лукомского, П. Н. Столпянского и других, изданных в 1900—1910-х годах, – Петербург рассматривался в основном в историко-архитектурном аспекте. Анциферов поставил перед собой задачу: «Через познание внешнего облика города к постижению его души». «В каком смысле можно говорить о душе города? – задает он вопрос и отвечает: – Исторически проявляющееся единство всех сторон его жизни (сил природы, быта населения, его роста и характера его архитектурного пейзажа, его участие в общей жизни страны, духовное бытие его граждан) и составляет душу города».

В его книге – методика познания, применимая практически к любому городу.

Автор разделяет точку зрения Л. Н. Толстого, который в «Войне и мире» «подсказывает нам путь нахождения целостного образа города: созерцание его с высокой точки при подходящем освещении». А потом, считает Николай Павлович, нужно побродить по улицам города, «без суеты и деловитости, с душой, открывшейся для тихого созерцания», узнать о прошлом его зданий и архитектурных ансамблей.

При познании души города важен и природный фактор, и время суток, и время года. Нельзя не согласиться с Анциферовым, что с Петергофом лучше знакомиться в солнечный летний день, а с Павловском – в ясный осенний вечер.

Большое внимание автор – одним из первых в российском градоведении – уделяет топонимии города: названиям улиц, переулков, гостиниц…

И, конечно, «для понимания души города мало своих личных впечатлений, как бы ни были они пережиты правдиво и сильно. Необходимо воспользоваться опытом других, живших и до нас».

Все эти методы автор блестяще применяет в своей книге в отношении Петербурга. Значительную ее часть занимает развитие образа Северной Пальмиры в произведениях русской литературы – от Сумарокова до Маяковского. Образ этот у разных литераторов различен, порой диаметрально противоположен. «Образ города имеет свою судьбу, – пишет Анциферов, – каждая эпоха порождает свое особое восприятие; смена эпох создает постоянно меняющийся – текучий образ города и вместе единый в чем-то основном, составляющем его сущность как органического целого».

Светлый, величественный и прекрасный Петербург Державина, Батюшкова и Пушкина; «город гнетущей прозы и чарующей фантастики» Гоголя; «похоронный звон Петербургу» у Герцена, Тургенева и Григоровича; угрюмый и мрачный центр нарождающейся крупной промышленности у Некрасова; таинственный город мифа, в котором живет дух Петра Великого – у Андрея Белого, «непостижимая столица непостижимой страны» у Блока, «проникновенный свидетель поэм любви» у Ахматовой…

А что же сам Анциферов? Он подчеркивает: «Вряд ли найдется другой город в мире, который потребовал бы больше жертв для своего рождения, чем Пальмира Севера. Поистине Петербург город на костях человеческих». Он напоминает, что этот город создавался в неподходящих природных условиях, «наперекор стихиям». И делает вывод: «Перед нами город великой борьбы. Могуча сила народа, создавшего его, но и непомерно грандиозны задачи, лежащие перед ним, чувствуется борьба с надрывом. Великая катастрофа веет над ним, как дух неумолимого рока. Петербург – город трагического империализма». Такой город не может быть однозначен, не может быть нарисован только одной краской…

В «Петербурге Достоевского» город исследуется на произведениях одного писателя. «Мы можем предположить, – пишет Анциферов, – что Петербург со своими улицами, каналами, отдельными домами подсказывал Достоевскому индивидуальные образы героев и определял их судьбу».

Будучи краеведом, автор предлагает читателю маршруты литературных прогулок: первой – по сохранившимся уголкам старого города, запечатленным писателем в его произведениях; второй – «прохождение по следам героев Достоевского», в частности, действующих лиц «Преступления и наказания». Дома, в которых жили Родион Раскольников, Сонечка Мармеладова и другие персонажи романа, можно определить с достаточной степенью вероятности по косвенным признакам, которые приводит писатель на страницах своей книги. И Анциферов, словно заправский сыщик, «вычисляет» эти дома и делится с нами результатами своих поисков…

По «экскурсионному» принципу построено и исследование «Быль и миф Петербурга».

В первой части этой книги автор проводит читателя по местам, с которых начиналась будущая столица. Вспомнив историю создания города и обозрев с вышки Исаакиевского собора районы, занятые первыми сооружениями Петровской эпохи, мы затем подробно знакомимся с Петропавловской крепостью и Петроградским островом (во времена Петра Великого он назывался Городским, до 1914 года – Петербургским островом).

Вторая часть, названная «Миф о „строителе чудотворном”», – это экскурсия, посвященная пушкинскому «Медному Всаднику», в котором преломляется петербургская легенда, наделившая Петра I чертами основателя города в античном аспекте. Для самого же Анциферова памятник императору – genius loci[1] (гений места) Петербурга, воплощение духа-покровителя Северной Пальмиры.

Издание трех книг по времени совпало с радостными событиями в семье Анциферовых: в 1921 году появился на свет их сын Сергей, а в 1924-м – дочь Таня. А потом настали тяжелые времена…

После ликвидации экскурсионного института в 1924 году Николай Павлович стал научным сотрудником Петроградского отделения Центрального бюро краеведения (ЦКБ); по поручению этой организации не раз выезжал в разные города России для ознакомления с тамошней краеведческой работой. «От судьбы краеведческого движения зависит многое <…> в судьбе нашей культуры», – писал он.

Но уже с середины 1920-х годов историко-культурное направление в краеведении стало вытесняться производственным: внедрялось механистическое изучение города в виде набора достопримечательностей; город вообще исследовался только в соответствии с потребностями социалистического строительства. По всей стране начались гонения на видных краеведов.