Двор халифов - Хью Кеннеди
В истории чиновничества и во многих аспектах придворной жизни раннего периода Аббасидов господствовали Бармакиды. Их имя, единственное из множества чиновников и городских слуг этой поры, обессмертила «Тысяча и одна ночь», где Джафар Бармакид представляется преданным товарищем Гаруна во всех приключениях; их имя вошло даже в «Оксфордский словарь английского языка».[14] Иизаму аль-Мульку (умер в 1092 году), великому визирю сельджукских султанов, писавшему тремя веками позже, Бармакиды были известны в основном своими аристократическими персидскими предками и политической проницательностью{90}. Бармакиды были самой богатой и самой знаменитой семьей в Багдаде после Аббасидов. Конечно, их имя навсегда связано с этим городом, но их родина лежит далеко на востоке.
Они пришли из Балха в плодородной долине реки Оке — сейчас это северный Афганистан. В наше время Балх представляет собой чуть видные руины из бесформенных куч глины, но в древности и в начале средних веков он был одним из крупнейших городов Азии. Столица греческого царства Бактрия, после развала империи Александра он управлялся буддийской династией Кушанов; в первых веках нашей эры буддизм окончательно утвердился здесь. В соседнем Бамиане, до недавнего их уничтожения талибами, все еще стояли две громадных статуи Будды, памятники богатой культуры того времени.
Когда сюда пришли арабы, Балх являлся типичным много-конфессиоиальпым городом Центральной Азии. Он был окружен высокой стеной из глиняного кирпича; глядя на юг с крепостного вала, вы могли разглядеть за поразительно зелеными полями орошаемой равнины крутые и бесплодные подножиягор Гиндукуша, с поражающей, драматической внезапностью вздымавшиеся пал плоской землей. На равнине глаз выхватывал огромный купол гробницы — буддийской усыпальницы Цавбахара, духовного центра оазиса. Это был центр паломничества для буддистов из многих земель, мусульманский источник сравнивает его с Меккой. Строение было необыкновенно богато — и обширными землями, и людьми, которые их обрабатывали и которых считали рабами.
Семья Бармакидов традиционно оставалась опекуном великой гробницы и, купаясь в богатстве, имела соответствующий статус. Имя Бармак было наследственным титулом, и хотя после того, как семья перешла в мусульманство, оно превратилось лишь в первое имя, но все же род оставался известным именно как Бармакиды (араб. Barāmikа). Они женились на женщинах из правящих семей горных княжеств верховий реки Оке: мать Халида ибн Бармака была принцессой из Согдианы в современном Таджикистане.
По причинам, о которых мы можем только гадать, Бармакиды решили перейти в ислам. Как и многие неарабские мусульмане в восточном Иране, они поставили на Аббасидов. Халид ибн Бармак, являвшийся в то время главой семьи, вскоре выделился среди других лидеров переворота. Он лично отвечал за распределение собранных денег и выдачу жалованья войску{91}: может быть, именно прошлое семьи, некогда управлявшей огромными поместьями, как раз делало згу работу подходящей для него.
С того времени он продолжал свою карьеру при дворе и в среде чиновничества. Не существует письмешгых свидетельств, по он когда-либо возвращался в Балх, а крепость Навбахар вообще исчезает из исторических записей. Халид превращается в великого финансового деятеля раннего периода халифата Аббасидов. Это положение приносит новые награды. Халид был среди тех, кто давал Мансуру советы при планировке Баедада, а когда город стал распространяться на восточный берег Тигра, там оквзалась собственность, дворцы и рынки Халида и его детей; сто имения помнились также в районе Васры.
Обладая несомненным талантом финансиста, Халид не рвал старых персидских связей. Он наслаждался жизнью во время двух кратких периодов нахождения на посту губернатора провинции в Фарсе, который раньше был центром империи Сасанидов и где все еще были живы старые персидские обычаи, а также в Табарнстане. Эта гористая область на южном берегу Каспийского моря была районом, куда почти не проникли арабы, где задержались старые традиции. Говорят, что, будучи правителем провинции, Халид сотворил чудо, найдя сокровища старых персидских царей, которые они привезли с собой в это горное убежище, спасаясь от вторжения арабов. Он создавал полые рынки и, как знак уважения, местные жители украшали свои щиты его портретом, что было совершенно не характерно для ислама.
Связь со старым персидским прошлым подчеркивает история об арке Кисра (Хоеров). К югу от Багдада лежала старая персидская столица, известная на Западе под греческим именем Ктссифон, по в арабских источниках ее называли просто «город» (аль-Мадаин). Над городом возвышалась огромная арка-пеан, которая была воздвигнута Хосровом II. Этот громадный кирпичный пролет был много шире, чем умели строить арабские строители. Арка стояла как молчаливый свидетель превосходства древней культуры. Согласно рассказу, который несет в себе все отличительные признаки литературной выдумки, Мансур решил разрушить арку и использовать ее материал для строительства своего нового города, но Халид возразил, что наличие грандиозной арки среди необитаемых руин будет демонстрировать превосходство ислама, и ее сохранили для потомства{92}. Огромным пролетом можно восхищаться и сегодня.
Даже для таких глубоко уважаемых придворных, как Халид, жизнь никогда не была полностью безопасной. Характер халифа иногда мог повернуться ужасной стороной, и этот ira regis, царский гнев, для многих перечеркивал все их достижения и даже саму жизнь. Сын Халида Яхья доносит до нас историю{93}, которая показывает как опасности того времени, так и нуги, с помощью которых большие люди пытались защитить себя от поворотов колеса фортуны. Мансур начал с подозрением относиться к богатству Халида и без предупреждения потребовал у него огромную сумму в три миллиона дирхемов. Даже Халид не располагал такими ресурсами и заподозрил, что халиф просто задумал разорить его. В страшной спешке он бросился к людям, к которым при дворе обращался дружественно «браг». Он послал своею сына Яхью, тогда еще молодого человека, обойти их дворцы и попросить взаймы.
Друзья Халида в основном были чиновниками — такими, как Салих, носивший официальный титул хранителя молельного коврика (Shib al-Musalla); его обязанности простирались и на хранение цистерн с водой в готовности для паломничества халифа в Мекку, а также (по требованию) лишних папирусов из сокровищницы на продажу{94}. Кроме того, Салих отвечал за распределение участков на восточном берегу Тигра в Багдаде. Большую их часть он сохранял для себя и использовал для создания коммерческих предприятий{95}.
Салих и остальные согласились помочь — в конце концов, никто не мог предсказать, когда придет их черед и когда им понадобятся друзья. Однако многие сделали это тайно, отказавшись встречаться с Яхьей и выслав деньги позднее — было бы неразумно слишком открыто объявлять себя друзьями человека, который вскоре может быть полностью обесчещен. Самая сложная беседа состоялась у Яхьи
