Двор халифов - Хью Кеннеди
В хрониках того времени Салам появляется то тут, то там, но постоянно в качестве актера на ролях не выше статиста. Вне прелестного круга придворной жизни все выглядело совсем иначе{83}. Когда нищий поэт ибн Джами прибыл в Багдад без гроша и без знакомств, он направился в одну из мечетей. Там, усталый и голодный, он сидел, наблюдая, как верующие расходятся по томам. Наконец остался всего один человек, продолжавший молиться. Позади него толпилась свита слуг и рабов, терпеливо дожидающихся, пока он закончит. Мужчина дочитал молитву, а когда выпрямился, то заметил ибн Джами и начал расспрашивать его, кто он и откуда пришел. Случайного знакомого пригласили по дворец, и ибн Джами со временем поднялся до славы и богатства. Человек со свитой оказался не кем иным, как Саламом аль-Абрашем. Для поэта, только начинающего пробиваться, он был образцом богатства и власти, недосягаемым по положению для всех, с кем поэт встречался раньше. Хотя Салам начал жизнь рабом, теперь у него была собственная свита; один из его поваров, Птах, позднее, во времена халифа Мутасима, стал знаменитым военачальником{84}. Более того, Салам сделался человеком, который мог организовать жизненно необходимую встречу, мог открыть дверь, ведущую к славе и богатству.
Салам имел еще одну, чрезвычайно неожиданную черту характера. Пишут, что он одним из первых перевел греческие научные тексты на арабский язык — может быть, под руководством семьи Бармакидов. Это позволяет предположить, что сам он происходил из греков, и мальчика захватили во время одной из приграничных войн между мусульманами и Византией{85}.
При Мансуре халифат Аббасидов быстро создал впечатляющую бюрократию. Как ни одно современное ему государство на христианском Западе, халифат имел целый штат оплачиваемых профессиональных чиновников (куттаб), которые вели запись доходов и расходов, а также списки тех, кто служил в армии и учет их жалованья. Более того, чиновники, работавшие в конторах («диванах»)[13], были мирянами, а ведь существовала еще и дублирующая, совершенно отдельная религиозная бюрократия начиная от учителей религии или улемов (ulama). По схеме, которую так и не удалось воссоздать в паши дни, влияние чиновников проникало до самых, дальних границ империи. Уже к началу десятого века, на фоне хаоса и распада, один из чиновников, Кудама ибн Джафар (умер в 948 г.) написал руководство для администрации, которое описывало весь аппарат в тончайших деталях. Бюрократия также развила в себе чувство принадлежности к структуре и esprit de corps (корпоративный дух); еще один чиновник, Джахшиярн (умер в 922 г.), написал историю развития бюрократии, восхваляя ее достижения и ее героев.
Халифы, как и наместники, и прочие важные персоны в государстве, имели собственных секретарей, которые составляли и писали их письма согласно установленным стандартам дипломатической формы, сложившейся к концу восьмого века. Это делалось вовсе не потому, что халифы и их ведущие вельможи были неграмотными. Напротив, совершенно исключено, чтобы халиф не умел читать и писать (еще один поразительный контраст при сравнении с западным образом жизни, так как до тринадцатого века читать на Западе умели лишь очень немногие монархи); многие из них были широко образованными людьми. Скорее это происходило из-за того, что написание официальных документов принимало все более формальный вид и обязано было соответствовать протоколу; оформить документ правильно входило в задачу профессионала.
Разрастание бюрократии и общей склонности к литературе было обусловлено появлением нового материала для письма — бумаги. До Аббасидов и в начале периода их правления документы создавались на папирусе, ввозимом из Египта, а книги писали на пергаменте, то есть выделанной коже животных. Бумага, которую изготавливали из тряпья (почти вся бумага вплоть до девятнадцатого века делалась из текстиля, а не из древесной массы), была и дешевле, и удобнее, чем то и другое. Бумагу много веков тому назад изобрели в Китае; согласно утвердившейся позднее традиционной версии, технология ее изготовления попала в мусульманский мир, когда группа китайских мастеров была захвачена в битве с арабскими войсками при Таласе в Казахстане в 751 году.
В этом виде данная история почти наверняка является мифом, но в администрации Аббасидов бумагу начали использовать именно при правлении Мансура. К девятому веку изготовление бумаги стало производительным и дешевым: Огромный выпуск литературных произведений в период Аббасидов был бы невозможен без появления этого нового материала для письма.
Халифы Омейяды имели секретарей, а в ранний период Аббасидов эти должности переродились в визирей (wazir). Визири стали главными советниками халифов по политическим вопросам, а также возглавили гражданские службы. В качестве таковых они являлись важными фигурами при дворе. Первым визирем Мансура стал человек по имени Абу Айюб аль-Мурьяни из деревни Мурьян в Хузистане. Сначала он работал секретарем в администрации Омейядов, но был настолько умен, что вскоре после переворота Аббасидов привлек к себе внимание Мансура. Он быстро стал одним из самых близких советников халифа, его компетентность распространялась далеко за рамки простого составления писем. Именно Абу Айюб посоветовал Мансуру, как заманить Абу Муслима ко двору, чтобы изолировать и убить. Он находился рядом с Мансуром, когда тот выбирал место для строительства Багдада, и он же распоряжался распределением земель в одной четвертой части города{86}.
Абу Айюб и его семья быстро разбогатели, приобретя огромные поместья в районе Басры в их родном Хузистане. В результате они обзавелись множеством врагов; простые люди считали их жадными и деспотичными, особенно когда те начали спекулировать зерном во время голода{87}. Их мелкие чиновники были известны как взяточники{88}. Айюбиды сделали большую ошибку, оттолкнув Халида Бармакида, который был потенциальным соперником в борьбе за пост визиря{89}. В 770 году неожиданно пришла расплата. Один из их чиновников, человек по имели Абан ибн Садака, обвинил их в коррупции. Раби использовал свое положение управляющего, чтобы халиф наверняка услышал его заявление. Не предупреждая и не проверяя, визиря и его брата Халида арестовали. Они оба умерли в тюрьме, а на следующий год халиф приказал палачу взять сыновей Халида, отрубить им руки и ноги, а затем обезглавить.
Имущество, конфискованное у визиря и его семьи, было громадным — и по количеству земли в поместьях, и по деньгам. Место визиря буквально являлось лицензией печатать деньги. Но оно было также и чрезвычайно опасным. С нажитыми при дворе врагами, имея за плечами слишком опасные махинации, визирь и его семья могли по приказу халифа исчезнуть в мгновение ока. При Аббасидах такое случилось впервые— но этот случай оказался
