Михаил Шевченко - Крепостная Россия. Мудрость народа или произвол власти?

В конце XV – первой половине XVI в. в экономике страны обозначились существенные сдвиги. Освобожденные от оков татарского ига и феодальной раздробленности значительно быстрее стали развиваться производительные силы. Оживали старые города, их население заметно увеличивалось за счет ремесленников и мелких торговцев, недавних выходцев из сел и деревень. Согласно подсчетам исследователей, в первой половине XVI столетия в Русском государстве насчитывалось около 170 городов[155]. Самым значительным из них являлась Москва, в которой жило до 100 тыс. человек[156]. По свидетельству современников-иностранцев, Москва была тогда вдвое больше Праги и Флоренции[157]. В то же время возникали Многочисленные новые поселения городского типа, являвшиеся центрами торговли и ремесла. В этих поселениях концентрировалось все большее число людей, которые были частично или полностью оторваны от сельского хозяйства и нуждались в его продуктах, в частности в хлебе. Спрос на хлеб заметно увеличивался. Далее, по мере ликвидации феодальной раздробленности и образования Русского централизованного государства крепли экономические связи между отдельными его частями, что создавало дополнительный спрос на хлеб со стороны непроизводящих районов. Нуждались в русском хлебе и некоторые западноевропейские страны, прежде всего Англия и Голландия, раньше других вступившие на путь капиталистического развития. Все это имело важные социальные последствия. Увеличивалась ценность земли и заинтересованность в ней феодалов, менялись формы эксплуатации крестьянского труда и еще больше обострялась борьба за рабочие руки. В условиях повысившегося спроса на продукты сельского хозяйства феодалов перестал удовлетворять издавна установленный натуральный оброк с зависимых крестьян. Некоторые из них начинают заводить собственную запашку, где ее еще не было, и значительно расширяют там, где она уже существовала. Рост барской запашки сопровождался сокращением землепользования крестьян и усилением эксплуатации их труда в форме барщины. «Увеличение удельного веса барщины в составе крестьянских повинностей, – писал в свое время И.И. Смирнов, – одно из самых характерных явлений экономического развития России в XVI в.»[158] Параллельно с этим возрастала несвобода крестьян, усиливалось их закрепощение.

Огромное влияние на дальнейшие судьбы крестьян оказало формирование разряда служилых дворян и развитие поместной системы землевладения. Это было вызвано ростом и укреплением Русского централизованного государства, которое нуждалось в большой армии. Необходимость последней обусловливалась как внутренними потребностями господствующего класса, так и внешнеполитическими факторами. Армия в то время комплектовалась преимущественно из небогатых людей, которые за свою службу наделялись определенным количеством земли с правом эксплуатации крестьянского труда.

Однако при реализации этого права служилые дворяне столкнулись с большими трудностями. Дело в том, что крупные землевладельцы – бояре и монастыри не только цепко держались за собственных крепостных, но и стремились перезвать таковых с земель служилых дворян. Для этого они обладали достаточным арсеналом сил и средств. Возможности же дворян оказались ограниченными. Им, находившимся постоянно на государевой службе, стесненным материально, было очень трудно бороться с утечкой рабочей силы из своих поместей. Их идеалом являлся принудительный труд крестьян, полностью закрепощенных. Правительство не могло не поддержать этих притязании служилых дворян, на которых оно опиралось в своей политике, и рядом законодательных актов еще больше стеснило свободу феодально-зависимых людей. Одним из таких актов явился Судебник 1497 г.

Судебник 1497 г. – первый законодательный кодекс Русского централизованного государства. Он подвел итог процесса объединения княжеств вокруг Москвы И вместе с тем положил начало законодательному оформлению Системы крепостного права в общегосударственном масштабе. Статья 57 Судебника «О христианском отказе» гласит: «А христианом отказыватися из волости в волость, из села в село, один срок в году, за неделю до Юрьева дни осеннего и неделю после Юрьева дни осеннего. Дворы пожилые платят в полех за двор рубль, а в лесех полтина. А который христианин поживет за кем год, да поидет прочь, и он платит четверть двора; а два года поживет да поидет прочь, и он полдвора платит; а три года поживет да поидет прочь, и он платит три четверти двора; а четыре года поживет, и он весь двор платит»[159].

Как видно из текста приведенной статьи, на всей территории страны Судебник 1497 г. установил для крестьянских переходов строго определенный срок. Теперь крестьяне могли перейти с одной земли на другую только один раз в год, осенью, после окончания полевых работ, в так называемый Юрьев день (26 ноября). При этом они обязаны были уплатить прежнему феодалу пожилое за пользование его двором, а фактически за потерю рабочих рук. Для открытой местности («в полех») пожилое устанавливалось в два раза выше, чем для лесной. По мнению Б.Д. Грекова, первая часть 57 статьи Судебника касалась крестьян-старожильцев, которые сколько бы лет ни жили за тем или иным феодалом при уходе должны были заплатить пожилое в его полном объеме, т. е. «в полех» рубль, а «в лесех» полтину. Вторая же ее часть говорит о другой, более подвижной группе сельского населения – о крестьянах пришлых или новоприходцах, которые еще не превратились в полноценных тяглецов и для которых общая мера регламентации не подходила[160].

Судебник 1497 г. явился важным этапом в истории крепостного права. Он не только ограничил крестьянские переходы одним сроком в году, но и значительно затруднил их обязательной уплатой пожилого.

Нужно сказать, что в конце XV и первой половине ХVI в. правительство оказалось в крайне затруднительном положении. Ведь крестьянские переходы, даже очень ограниченные Судебником 1497 г., создавали неустойчивость, текучесть рабочей силы в хозяйстве служилого дворянства. Дворяне настойчиво добивались полной отмены права перехода крестьян. Однако решиться на такую меру правительство в то время не могло, так как это поставило бы тех же дворян, только что начинавших обзаводиться хозяйством, в еще более тяжелое положение. Вот почему Судебник 1550 г. вновь подтвердил право крестьянского выхода в Юрьев день осенний, но с целью его дальнейшего ограничения повысил цену пожилого. Крестьянскому выходу в Судебнике 1550 г. посвящена 88 статья. В ней говорится: «А крестианом отказыватись из волости в волость и из села в село один срок в году: за неделю до Юрьева дни осеннего и неделя по Юрьеве дни осеннем. А дворы пожилые платят в поле рубль и два алтына, а в лесех, где десять верст до хоромного лесу, за двор полтина и два алтына. А который крестианин за кем живет год да пойдет прочь, и он платит четверть двора; а два года поживет, и он платит полдвора; а три года поживет, и он платит три четверти двора; а четыре года поживет, и он платит весь двор, рубль и два алтына. А пожилое имати с ворот. А за повоз имати с двора по два алтына; а опричь того пошлин на нем не имати…»[161].

Новым в Судебнике 1550 г. является прибавление к цене пожилого двух алтын за повоз, который, очевидно, падал на зиму. Кроме того, Судебник уточнил, что лесистой местностью считается та, где до строевого леса не далее 10 верст и что пожилое следует брать с ворот, т. е. с полного двора, а не с каждого строения во дворе.

Увеличением цены пожилого Судебник 1550 г. еще больше стеснил право крестьянского перехода. Но даже этим урезанным правом крестьяне далеко не всегда могли воспользоваться. В тех случаях, когда они пытались уйти от ненавистных феодалов, последние не только произвольно повышали сумму пожилого, но и насильно задерживали их. Единственной возможностью развязаться с землевладельцем для крестьян становился теперь не выход, а отказ, т. е. вывоз их другим землевладельцем. Здесь перед нами выступает в замаскированном виде купля-продажа крепостных, поскольку новый феодал, уплатив прежнему хозяину все долги крестьянина и пожилое, фактически становился его владельцем. Уже в ХV в. крестьяне зачастую не сами отказывались, а их вывозили феодалы. Во второй половине ХVI столетия вывоз крестьян становится господствующим явлением. Между феодалами начинается целая война за обладание крепостными людьми. Сохранился ряд челобитных, в которых одни владельцы жаловались на других за вывоз их крестьян «не по сроку, без отказу и беспошлинно». В челобитных приводятся факты, что владельцы, приняв отказ и взяв пожилые пошлины, держали у себя крестьян «сильно». Когда же приезжают к ним отказчики, то они «тех откащиков бьют…, а хрестьян из-за себя не выпущают, да поимав их мучат, грабят и в железа куют, а пожилое с них емлют не по судебнику»[162].

Во второй половине ХVI в. в положении крестьян и Русского государства в целом произошли очень крупные перемены. Уже в конце 1560-х гг. в стране явно обозначились признаки хозяйственного разорения, которое в последующие два десятилетия приняло прямо-таки катастрофические размеры. Дореволюционные дворянско-буржуазные историки главную причину этого явления видели в колонизационном процессе. Например, М А. Литвинов писал: «Население древней России, искусственно загнанное кочевниками на север, нашло себе выход на новые земли, открывшиеся для колонизации после покорения Казанского царства, распадения Ногайской орды и завоевания Ермаком Сибири… Вместе с движением на юго-восток и на дальний восток, население хлынуло и на юг», где основало ряд городов[163]. Такого же мнения придерживался С.Ф. Платонов и Н.П. Павлов-Сильванский. Последний утверждал, что после побед над татарами в XVI в. открылся выход в «поле» и что появившийся вследствие этого отлив населения на юг вызвал в старом центре Московского государства сельскохозяйственный кризис[164]. Б.Д. Греков, А.А. Зимин, В.И. Корецкий и другие советские историки, не отрицая факта широкой колонизации, считали, что хозяйственное потрясение 70 – 80х гг. ХVI в. явилось закономерным следствием тех крайне неблагоприятных социальных условии, в которых оказались непосредственные производители того времени. Это выражалось прежде всего в непомерном усилении крепостнической эксплуатации крестьян частными владельцами, а также в резком росте государственных налогов, что было связано с реорганизацией правительственного аппарата и большими военными расходами. Длительные, изнурительные воины, которые вел Иван IV, особенно Ливонская война (1558 – 1583 гг.), обошлись Русскому государству чрезвычайно дорого. С середины и до конца ХVI в. государственные налоги повышались несколько раз. Крестьяне в один голос жаловались правительственным чиновникам на непосильность и разорительность государевых податей[165].