Олег Гордиевский - КГБ
Видимо, и в девяностые годы КГБ продолжит эксплуатировать страсть советского руководства к секретным докладам. Как и в прошлом, КГБ наверняка продолжит подавать материал, полученный из открытых источников, как сообщения своих тайных агентов. По словам Шебаршина, главной задачей ПГУ является «обеспечение советского руководства надежной и точной информацией о реальных планах и замыслах ведущих западных стран в отношении нашей страны и по наиболее важным международным проблемам». ПГУ постарается как можно дольше лелеять миф о том, что лишь оно правильно понимает Запад. Советские военные, идеологические и экономические проблемы будут лишь способствовать усилению его влияния. По мере распада Организации Варшавского Договора Кремль выводит из Восточной Европы сотни тысяч своих солдат. Идеологический фундамент Советского государства разваливается, а с ним рушится и престиж Москвы как центра коммунистической веры. Кризис советской экономики неизбежно повлечет за собой сокращение помощи развивающимся странам. Следовательно, все большую важность приобретает разведка: она становится средством сохранения влияния Советского Союза во внешнем мире.
Вторая главная функция советской внешней разведки в глазах Горбачева — это научно-технический шпионаж. Во время закрытой встречи в лондонском посольстве 15 декабря 1984 года, на которой присутствовал и Гордиевский, Горбачев не удержался от похвалы управлению Т ПГУ и его линиям X в заграничных резидентурах. Очевидно, что и тогда Горбачев рассматривал тайное приобретение западных технологий как важную часть перестройки экономики.
На протяжении ряда лет деятельность управления Т ПГУ была наиболее результативной. Ее активный и тщеславный начальник Леонид Сергеевич Зайцев, который начал заниматься научно-техническим шпионажем еще в шестидесятых годах, работая в лондонской резиденту ре, попытался было выделить свое управление из ПГУ и сделать его независимым подразделением КГБ. Однако Крючков вовсе не собирался выпускать из рук такую важную часть своей разведывательной империи. Зайцев заявлял, что его управление было не просто на самофинансировании, но и кормило всю структуру иностранных операций КГБ. Хотя управлению Т вычлениться из ПГУ не удалось, оно и так было достаточно независимым. В андроповском институте его курсанты учились отдельно и по своим собственным программам. Почти у всех у них за плечами было техническое образование. В загранрезидентурах сотрудники линии X мало общались со своими коллегами из других линий. Несмотря на это, надо сказать, что управление Т было лишь частью, хотя и важнейшей, очень крупного механизма сбора научно-технической информации.
Сбор научно-технической информации в самой главной области — в сфере обороны — в начале восьмидесятых годов координировала военно-промышленная комиссия (ВПК), которая при Горбачеве получила статус Государственной комиссии военно-промышленного комплекса. Комиссия работает под председательством одного из заместителей премьер-министра и координирует деятельность по сбору данных пяти организаций: ГРУ, управления Т ПГУ КГБ, Государственного комитета по науке и технике (ГКНТ), секретного отдела Академии наук и Государственного комитета по внешнеэкономическим связям (ГКЭС). По данным французского агента в управлении Т, работавшего под кодовым именем Фарвелл в начале восьмидесятых годов, ВПК в 1980 году дала указание собрать конкретные научно-технические данные 3.617 раз. К концу года 1.085 указаний было выполнено, и эти данные использовались в 3.396 советских научных проектах и опытных конструкторских разработках. В начале восьмидесятых годов 90 процентов всей наиболее ценной, по мнению ВПК, информации исходило от ГРУ и КГБ. Хотя много научно-технической информации можно было почерпнуть из открытых источников на Западе, таких, как научные конференции и технические брошюры, разведывательной деятельности придавалось колоссальное значение. В 1980 году 61,5 процента информации ВПК поступало из американских источников (не обязательно из Соединенных Штатов), 10,5 процента из Западной Германии, 8 процентов из Франции, 7,5 процента из Великобритании, 3 процента из Японии.
Хотя данных за последние годы нет, по всей видимости, масштабы научно-технического шпионажа возросли. Пожалуй, самыми крупными удачами ВПК стало копирование американской системы воздушного предупреждения и управления (АВАКС); американского бомбардировщика В—1В (советский бомбардировщик «Блэкджек»); серия компьютеров РЯД, скопированная с образцов IBM; а также новые микросхемы, сделанные по образцам «Тексас Инструменте».
На этих-то «достижениях» и строился прогресс Советских Вооруженных Сил. Полагают, что около 150 советских систем вооружений основаны на технологиях, украденных у Запада.
Между тем, работа по заданию ВПК составляет менее половины всей деятельности управления Т. Из 5.456 «образцов» (оборудование, узлы, микросхемы и так далее), полученных к 1980 году, 44 процента было использовано в оборонных отраслях, 28 процентов в гражданских через ГКНТ и 28 процентов — в самом КГБ и других организациях. В том, возможно, самом удачном году немногим более половины разведданных, собранных управлением Т, поступило от союзных разведслужб, главным образом, от восточных немцев и чехов. Структуры научно-технического шпионажа советского блока продолжали расширяться до 1989 года. Даже в начале 1990 года некоторые службы внешней разведки восточноевропейских стран пытались произвести впечатление на свое новое политическое руководство, сосредоточив все усилия на сборе информации по тем западным технологиям, которые могли с успехом применяться для модернизации промышленности. Директор ЦРУ Уильям Уэбстер заявил в феврале 1990 года, что КГБ продолжал расширять свою деятельность, «особенно в Соединенных Штатах, где возросло число попыток вербовки людей, обладающих техническими знаниями или доступом к технической информации».
В Западной Европе Управлению Т удалось получить данные из Италии по системам тактической радиоэлектронной связи «Катрин», разрабатываемой для НАТО к началу девяностых годов, а также использовать группу западногерманских программистов для проникновения в базу данных Пентагона и других научно-исследовательских и военно-промышленных компьютерных систем. В начале девяностых годов линия X упорно пыталась проникнуть в Японию и Южную Корею, сосредоточив все усилия на этом регионе. Несмотря на шпионские потуги, использовать украденные научно-технические данные в советской промышленности становилось все сложнее. Так, копирование нового поколения американских и японских микросхем включает в себя сопряжение сотен тысяч соединений и создание совершенно новых комплексных производственных линий. Увы! Целый шквал данных научно-технической разведки не помог сократить разрыв между советскими и западными технологиями, особенно вне оборонного комплекса. В свою очередь, этот разрыв затрудняет копирование наиболее совершенных западных разработок.
Хоть КГБ и поставлял большое количество политических и научно-технических сведений, ему удалось сделать в горбачевскую политику нового мышления вклад и покрупнее. Как настойчиво повторял Эрнест Геллнер, разрушение однопартийной советской системы шло в рамках двуступенчатого внутреннего процесса. При Сталине система держалась на страхе и официальной вере, которую мало кто решался поставить под сомнение. При Хрущеве страх исчез, верующие и конформисты чувствовали себя в относительной безопасности от ужасов сталинизма, которые в прошлом могли обрушиться на всех и каждого. К концу брежневского правления после краткого периода иллюзорного подъема при Андропове вера в систему исчезла, как и страх, который она некогда внушала. Осталось лишь то, что советский культуролог Л. Баткин называл «серократией», то есть правлением серой, бесцветной, застойной и коррумпированной бюрократии.
Трансформация пришедшей в упадок советской системы и начало новой, более цивилизованной внешней политики произошли и благодаря изменившимся взглядам руководства на окружающий мир, в частности, на Запад. Ни один член Политбюро за период с начала сталинской диктатуры и до начала эпохи Горбачева по-настоящему не понимал Запад. Их способность понимать смысл сведений, предоставляемых политической разведкой КГБ, была также затруднена идеологическими шорами и неизлечимой страстью к теории заговоров. В своих контактах с Западом непонимание они подменяли тактической хитростью, жестокостью, неустанным желанием победить даже в мелочах и знанием некоторых слабых точек Запада, которые им подсказали дипломаты и разведчики. В своих потугах стать мировой сверхдержавой Советский Союз создал огромную армию дипломатов, разведчиков, журналистов и научных работников, которые были заняты сбором массива критической информации о Западе. В конце концов они же и подорвали некоторые постулаты системы, начавшей гнить изнутри.
