Замки Луары - Екатерина Александровна Останина
Отчего-то после этого события король охладел к Шамбору и использовал его исключительно в качестве приюта во время охоты. Это великолепное строение могло бы стать замечательной резиденцией, в которой без труда разместился бы огромный королевский двор (в замке было 440 комнат, 13 главных лестниц и еще 70 второстепенных), и при этом придворные нисколько не мешали бы друг другу. И все же Шамбору не суждено было сыграть роль сцены, где разыгрывался бы королевский спектакль. Франциск I выбрал другие места: Вийе-Котре, Венсен, Лувр и Фонтенбло.
Практически с этого времени внимание королевских особ уже привлек Париж, а замки утратили прежнее значение. Конечно, время от времени сюда отправляли то шпалерных мастеров, то истопников, чтобы подготовить замки к прибытию желающих отдохнуть королевских особ, но те столь же часто останавливались и в жилищах своих вассалов, где чувствовали себя достаточно свободно и комфортно.
Доподлинно неизвестно, что так оттолкнуло Франциска I от Шамбора, и об этом остается только гадать. Возможно, причиной этого явилась несчастная любовь короля к прекрасной герцогине д’Этамп. Красавица так извела своего царственного поклонника, что, вероятно, в минуту отчаяния тот, стоя у окна своих апартаментов и глядя на роскошный донжон, нацарапал на стене фразу: «Нет ничего на свете изменчивее женщины».
Герцогиня Анна д’Этамп
Надо сказать, что при дворе бушевали невероятные страсти между фаворитками, в частности между красавицей д’Этамп и не менее прекрасной Дианой де Пуатье, которая как раз в это время уже стала любовницей принца Генриха, хотя и была старше его на девятнадцать лет. Д’Этамп поддерживал адмирал Филипп Шибо де Брион (1480–1543), а Диану – коннетабль Анн де Монморанси (1492–1567). Когда адмирал де Брион попадал под королевскую немилость, радовалась Диана, но затем наступал черед опалы Монморанси, и тогда всеми прелестями власти пользовалась д’Этамп. Обычно отношения выяснялись в процессе путешествий королевского двора по замкам на Луаре. То в Блуа королю приходилось выступать судьей в споре между придворными, обвинявшими Бриона в злоупотреблениях своим положением, то в Плесси он решал судьбу дочери Маргариты Наваррской: распорядился выдать тринадцатилетнюю Жанну д’Альбре[48] за двадцатичетырехлетнего Гийома IV де ла Марка, герцога Клевского (1516–1592). Свадьба прошла очень пышно, после чего оказалось, что все это роскошное празднество – всего лишь фикция, и принцесса Клевская провела в Плесси долгие годы в полнейшем одиночестве…
Король же тем временем решил устроить в Блуа подобие книжной лавки: он занимался сбором библиотеки, и с этой целью сюда доставлялись из-за границы ценные фолианты. Кроме того, каждого владельца типографии во Франции обязали предоставлять в библиотеку Франциска I по одному экземпляру выпускаемой печатной продукции. Библиотеки в Блуа королю Франциску всегда не хватало, а потому он устроил еще одну – в Фонтенбло, а третья книжная коллекция всегда сопровождала его в поездках по замкам. Ее составляли произведения Фукидида[49], Диодора Сицилийского[50], а также невероятно популярные в то время «Роман о Розе» и «Разрушение Великой Трои».
В 1540‑е годы, когда двор короля все чаще останавливался в Фонтенбло, туда перекочевала и вся богатейшая библиотека Блуа. Вместе с книгами в замки под Парижем отправились крокодилье чучело, предметы мебели, внутреннего убранства, повседневного обихода, различные оригинальные вещички.
Каково было количество увезенных из замков Луары вещей, можно понять, обратившись к описи 1551 года, где перечисляется все движимое имущество. В этой описи значатся ковры, золотая и серебряная посуда, матрасы и подушки, стулья и колонки для кроватей, белье и церковная утварь. С этого момента все вещи из парадных комнат знаменитых замков на Луаре находились в парижских хранилищах: прославленные вышивки Анны Бретонской, серия обивок, предназначенных для бракосочетания дофина Генриха с Екатериной Медичи, бархатная комната Луизы Савойской, комната «Буколики» с вышивками на зеленом бархате, над которой сама Луиза Савойская и ее дочь Маргарита трудились, чтобы порадовать принцессу Клод. Комната «Буколики» с сюжетами Вергилия[51] по праву считалась самой дорогой, составленной из тканых гобеленов. В Париж перешли и шпалеры из шелка и шерсти «Двенадцать месяцев года», которые Франциск I приобрел, еще будучи герцогом Ангулемским.
Екатерина Медичи в молодости
Из Блуа в Париж отправили практически все имущество Анны Бретонской: красную атласную комнату, украшенную гербами Франции и Бретани с любимым украшением Анны Бретонской – витым шнуром, знаменитый «Миланский балдахин», выполненный по случаю свадьбы Людовика XII и Анны Бретонской и изображающий болото с птицами – летящими цаплями – на фоне алого, белого и голубого атласа. В то же время большинство шпалер к тому времени уже погибли или находились в плачевном состоянии. Замечательные предметы искусства, например гобелены «Роман о Розе», «Разрушение Иерусалима», «История Александра», «История Давида», «История Эсфири», «Планеты, или Времена года» и многие другие, были утеряны безвозвратно.
Таким образом, замки Луары выглядели плачевно: Блуа начисто лишился своих роскошных интерьеров, как, впрочем, и Шамбор, откуда вывезли черные комнаты из дамаста и тафты. Все их содержимое, когда-то предназначенное для того, чтобы порадовать Карла V во время его приезда, теперь находилось в Париже, а в Шамборе остались только голые стены.
Большинство из этих роскошных и ценных вещей царствующие особы время от времени брали с собой во время поездок по Луаре. Только в такие периоды замки снова оживали и на их стенах можно было проследить всю библейскую историю – от ветхозаветных Лота, Давида и Иисуса Навина до новозаветных сцен поклонения волхвов, Крещения, Обрезания… Здесь же можно было увидеть сюжеты из античной мифологии: истории Ифигении, Орфея, Актеона, Ромула и Рема, Константина и Сципиона. Существовали и ковры под названием «Истории удовольствий», которыми любовались только в самых удаленных замках. Все эти произведения искусства были уничтожены в период Великой Французской революции по приказу Директории. Их безжалостно сожгли, как вещи, принадлежавшие французской короне, а значит, не имевшие права на существование.
Владения прекрасной Дианы
Король Франциск I умер в последний день марта 1547 года, после чего в государстве произошел самый настоящий дворцовый переворот, совершенный фаворитками. Красавицу д’Этамп заставили вернуть новому королю, Генриху II, поместья Лимур и Бейн, которые немедленно перешли во владение новой хозяйки – Дианы де Пуатье. Прекрасная Диана получила множество земельных владений от своего царственного обожателя, но, пожалуй, самым замечательным подарком явился Шенонсо.
Генриху II было известно, что Шенонсо Диана посещала дважды и каждый раз не скрывала восхищения прекрасным замком, единственным украшением которого служили прозрачные воды Луары. И вот летом 1547 года Диана получила королевскую дарственную на эти угодья, как говорилось в бумаге, «за великие и похвальные услуги, оказанные ранее нашим кузеном Луи де Брезе покойному Королю, нашему досточтимому сеньору и отцу, добрая ему память». Подарок фаворитке, таким образом, выглядел как чистое проявление сыновней любви.
Диана приняла во владение замок с весьма скромной обстановкой; по крайней мере, в описи значились несколько буфетов и столешниц, подсвечники, часы да еще дюжина бочек с вином в подвалах.
Диана, как женщина хозяйственная, сразу же приступила к делам, дабы сделать поместье рентабельным. Она назначила управляющего, который занимался сбором арендной платы, пошлин, податей и штрафов. Доходы с земли выросли практически немедленно: они складывались из испольщины на луга, виноградники и мельницы. В результате каждый год Шенонсо приносил королевской любовнице 500 ливров чистого дохода.
Диана де Пуатье в образе богини Дианы
Портрет короля Генриха II Валуа. Художник Жан Клуэ
Арендаторы виноградников ежегодно вносили плату в День Всех Святых. Они были обязаны за это время привить сто новых побегов на каждом арпане[52], в качестве удобрения вносить
