Светлана Рафалюк - Источниковедение новой и новейшей истории
– Когда вы почувствовали себя антиглобалистом?
– Первым этапом стал 1968 год, «жаркий май», перетряхнувший мозги французам. Конечно, я был тогда еще мальчишкой, но ощущение революции сохранил до сих пор. Для моего поколения важным моментом стали и события в Польше в 1980 году – Лех Валенса во главе «Солидарности». Нынешние профсоюзы осознали собственную силу благодаря ему. Я всегда боролся за независимость профдвижения от политиков.
– Валенса, конечно, герой, но зачем же стулья ломать?
– А это часть нашей борьбы. В 1998 году мы совершили первую акцию против транснациональной фирмы, ввозящей генетически модифицированные сельхозкультуры. Мы нейтрализовали зерновой склад и помешали тому, чтобы поля засеяли генетическим мутантом.
– Нейтрализовали – это как? Сожгли?
– Зачем же так, мы не вандалы. Просто перемешали на складе зерна-мутанты с обычной кукурузой. Потом меня, как водится, приговорили к тюремному заключению, правда, условно. <…>
– Около 25 процентов французов хотят, чтобы вы выставили свою кандидатуру на президентских выборах, а 20 процентов уже сейчас готовы проголосовать за вас. Вероятно, поддадитесь искушению?
– Я не вписываюсь в нынешнюю политическую систему. Что такое государство? Сегодня не политики служат ему, а оно – политикам. И при этом политики неспособны проводить собственные решения в жизнь из-за того, что полностью зависят от администраторов, бюрократов. Необязательно брать власть, чтобы изменить общество. Пример? Возьмите борьбу со СПИДом. Усилиями неправительственных организаций удалось вырвать здравоохранение из сферы компетенции ВТО и впервые заставить фармацевтические компании отдавать часть их прибыли для разработки дешевых медикаментов против СПИДа. Неожиданно для себя человечество осознало: его здоровье превыше коммерции. Разве не так же должно быть и в остальном?..
Документ 3
Бьюкенен П. Париж в огне: как умирают империи
Римляне покорили варваров – варвары покорили Рим. Такова судьба империй. То, что происходит сейчас, является последней главой в истории империй Запада. В ритуальном убийстве Тео Ван Гога в Голландии, во взрывах в лондонском метро, во взорванных поездах в Мадриде и в парижских бунтах, распространившихся по всей Франции, скрыто гораздо больше смысла, чем кажется на первый взгляд. Преступники, совершившие эти деяния, – дети иммигрантов из стран, раньше являвшимися колониями европейских империй. В момент, когда пишутся эти строки, беспорядки идут уже 12 ночей подряд и дошли до Руана, Лилля, Марселя, Тулу-зы, Дижона, Бордо, Страсбурга, Канн и Ниццы. Тысячи машин и автобусов превратились в пылающие факелы, несколько школ было подожжено при помощи зажигательных бомб. Одну убегающую перепуганную женщину облили бензином и подожгли. Французская полиция стала открывать огонь и получать ранения. Бунтовщики – мусульмане арабского и африканского происхождения. Практически все они французские граждане, но они не часть французского народа. Они никогда не принадлежали к французской культуре и к французскому обществу. И многие из них и желают остаться тем, что они есть. Они живут во Франции. Но они не французы. Беспорядки начались 27 октября, когда два арабских подростка, ошибочно посчитав, что за ними гонится полиция, попали на провода высокого напряжения и погибли от тока. Эти две смерти и стали поводом для бунта. Есть мнение, что разжиганию конфликта поспособствовал и министр внутренних дел Николя Саркози, возможный преемник Жака Ширака на посту президента. Еще до волнений он пообещал беспощадную войну преступности в перенаселенных пригородах Парижа, где безработица достигает 20 процентов, а уровень доходов на 40 процентов ниже среднестатистического национального. Он охарактеризовал участников беспорядков как сброд подонков, и в случае продолжения волнений пообещал усиление репрессий.
Ответственность за городские бунты 1960-х в Америке комиссия Кернера возложила на «белый расизм», и точно так же за парижские беспорядки ответственность возлагается на провал французской политики в области интеграции исламских иммигрантов в экономическую и социальную жизнь страны. Предлагаемые решения проблемы варьируются от предоставления права голосовать негражданам до программ по увеличению занятости детей мигрантов из стран третьего мира.
Чтобы понять, почему подобные способы разрешения кризиса во Франции не увенчаются успехом, рассмотрим удачи и неудачи США в решении собственных расовых проблем. В период с конца 1950-х годов черные американцы не были полностью интегрированы в нашу экономику и общество, но были составной частью американской культуры. Они молились тому же Богу, говорили на том же языке, перенесли Депрессию и войну, слушали ту же музыку и радио, смотрели по телевизору те же шоу. Они смеялись над теми же комиками и ходили в те же кинотеатры, ели одну и ту же пищу и читали такие же книги, газеты и журналы. В школах, даже разделенных по расовому принципу, темнокожие американцы изучали ту же историю. Мы были разделены, но мы также были одним народом и одной нацией. Чернокожие являлись такой же частью Америки, как яблочные пироги, и жили в нашей общей стране куда дольше, чем какая-либо другая этническая группа, за исключением индейцев. И Америка имеет историю ассимиляции десятков миллионов иммигрантов из Европы. Но ни одна европейская нация не ассимилировала большого количества иммигрантов, даже одного цвета кожи. Более того, африканцы и представители исламских народов, которые заполняют Европу – там их сейчас двадцать миллионов – в отличие от чернокожих американцев, являются чужаками в новой для них стране, и эти миллионы желают остаться гордыми мусульманами, алжирцами и марокканцами. Эти пришельцы молятся другому Богу и исповедуют религию, исторически враждебную Христианству, традиционалистскую веру, находящуюся на подъеме и испытывающую отвращение к светской культуре, замешанной на сексе. Утратившая связь с цивилизацией и культурой своих родителей, эта арабская и мусульманская молодежь может иметь французское гражданство и паспорта, но эти молодые люди не большие французы, чем американцы, живущие в Париже. В поисках общины, к которой они могли бы принадлежать, они устремляются в мечети, где имамы, сами зачастую иммигранты, проповедуют и учат, что Запад не является их истинным домом, но цивилизацией, чужой их ценностям и исторически враждебной их нациям и Исламу.
В любой «войне цивилизаций» растущая мусульманская община – потенциальная пятая колонна в Европе. Несмотря на все это, ее численность обязательно должна возрасти. Не только потому, что процент рождаемости у иммигрантов выше, чем у урожденных европейцев (за исключением мусульман-албанцев), но и потому, что ни одна европейская нация не обеспечивает такой процент рождаемости, который гарантирует ее восполнение. Запад стареет, съеживается, и умирает. К тому же, чтобы обеспечить рост европейской экономики и поступление налогов для медицинских и пенсионных программ для растущего в Европе количества ушедших на покой и престарелых, Старому Свету нужны миллионы рабочих. И Европа может найти их только в странах третьего мира. <…> Колонизация метрополии выходцами из колоний – это последняя глава в истории империй, и следующая – в истории Запада, которая сейчас подходит к своему концу.
2.6. Анализ происхождения источника
В ходе выполнения задания необходимо установить взаимосвязь между датой и историческими обстоятельствами создания документа, целями создания и его содержанием. При выполнении задания рекомендуется использовать дополнительные источники информации (учебную и научную литературу, ресурсы Интернета). Отчет о выполнении задания выполняется в формате аналитической записки.
Документ 1
Пейн Т. Здравый смысл. 1775
…На следующих далее страницах я прибегаю лишь к простым фактам, понятным аргументам и здравому смыслу и не имею каких-либо иных намерений в отношении читателя, кроме как помочь ему избавиться от предубеждений и предпочтений, позволить его разуму и его чувствам самостоятельно определиться, поспособствовать тому, чтобы он обрел или, вернее, не отвергнул бы истинную человеческую натуру и основательно расширил свои взгляды за пределы нынешней ситуации. Теме борьбы между Англией и Америкой посвящены многочисленные тома. Люди всех сословий занимались этими противоречиями, исходя из различных мотиваций и с различными расчетами, но все было бесполезно, и период дебатов закончился. Исход состязания решается оружием как последним средством; обращение к нему было выбором короля, и Континент принял этот вызов. <…>
Солнце никогда не видело более благородной цели. Это дело не отдельного города, графства, провинции или королев-
