Валентин Янин - Очерки истории средневекового Новгорода
В 1207 г. новгородцы вместе с Дмитром идут в поход на Рязань в помощь Всеволоду Большое Гнездо, и это их участие в походе было использовано владимирским великим князем для подготовки расправы над Дмитром Мирошкиничем. Опираясь на недовольство Дмитром в Новгороде, Всеволод фактически подстрекает новгородцев на расправу с посадником: «А новгородцев пусти с Коломна к Новугороду, одаривши бещисла, и вда им волю свою и уставы старых князеи его же хотеху новгородцы, и рече им: «кто вы добр, того любите, злых казните»»[166]. Эти слова обычно воспринимаются лишь как уступка новгородцам со стороны Всеволода, отказавшегося якобы оспаривать их право быть вольными в князьях. Однако Всеволод вовсе не отказывается от Новгорода, и прямой смысл рассказа не сводится к такому «пожалованию». Фраза Всеволода, приведенная здесь, имеет самое непосредственное отношение к последующим событиям и прямо касается Дмитра Мирошкинича, обнажая заинтересованность со стороны Всеволода в устранении этого посадника. Всеволод не только санкционирует расправу над ним, но и провоцирует, и покупает ее, одаривая новгородцев и подстрекая их к казни «злых». Отметим, что связь восстания со всем комплексом взаимоотношений Новгорода и князя подчеркивается и тем обстоятельством, что убийство Олексы Сбыславича перед восстанием произошло в какой-то связи с прибытием в Новгород из Владимира «Всеволожа мужа» Лазаря.
Сразу же по возвращении из похода новгородцы собрали вече «на посадника Дмитра и на братью его, яко те повелеша на новгородцех сребро имати, а по волости куны брати, по купцем веру дикую, и повозы возити, и иное все зло; и поидоша на дворы их грабежом, а Мирошин двор Дмитров зажгоша, а житье их поимаша, а сел их распродаша и челядь, а избыток разделиша по зубу, по 3 гривны по всему граду и на щит; а что кто похватал, а того един Бог весть, и от того мнозе разбогатеша; а что на досках, а то князю оставиша»[167]. Перечисление преступлений Мирошкиничей указывает на глубокий социальный смысл восстания. Однако тот же отрывок ясно говорит и о связи инициаторов восстания с князем. Используя социальное недовольство, Всеволод и поддерживавшая его в Новгороде боярская группа избавились от неугодного и враждебного им посадника, на место которого был избран Твердислав Михалкович, сын хорошо известного нам сторонника Всеволода – Михалки Степанича, представитель боярства Прусской улицы.
Социальное недовольство было умело направлено Твердиславом. Восстание не вылилось в борьбу против всех бояр. Оно имело цель лишь в свержении Дмитра и его семьи, т. е. фактической ликвидации боярской группировки Людина конца. В ходе восстания группировка Твердислава широко пользуется и подкупом за счет противника, вознаграждая своих сторонников имуществом Мирошкиничей.
Сам Дмитр не подвергся казни. Он был смертельно ранен в бою под Пронском и умер во Владимире. Однако восставшие новгородцы попытались посмертно казнить его: «того же лета привезоша Дмитра мертвого Мирошкинича из Володимеря и погребоша и у святого Георгия в монастыре, подле отца; а новгородцы хотяху с моста свереци, но возбрани им архиепископ Митрофан»[168].
В феврале 1208 г.[169] в Новгород пришел новый князь, уже знакомый новгородцам Святослав Всеволодович, которому теперь было 13 лет. Ему были вручены «дмитровы доски», «а бе на них писано бещисла». Вряд ли возможно согласиться с распространенным мнением о том, что «доски» были связаны с ростовщическими операциями Мирошкиничей. Если бы это было так, то они скорее были бы уничтожены, чем переданы князю для взыскания долгов с должников Дмитра. Вероятнее всего это были записи взимания серебра, кун и дикой виры, т. е. документы, подтверждающие факт широких финансовых злоупотреблений Мирошкиничей.
Князю Святославу были переданы для заточения у Всеволода все родственники Дмитра. Примечательна следующая деталь. Новгородцы целуют Всеволоду крест в том, что они не хотят держать у себя детей Дмитра и прочих его родственников. Новгородцы заявили: «Не хочем у себе дьржати детии Дмитровых, ни Володислава, ни Бориса, ни Твьрдислава Станиловиця и Овъстрата Домажировиця»; и поточи я князь к отцю, а на инех серебро поимаша бещисла»[170]. Крестоцелование указывает еще раз на Всеволода как на одного из главных инициаторов свержения Дмитра Мирошкинича. Всеволод отводит от себя возможные обвинения в этой инициативе, которые могут возникнуть в будущем.
Еще одно указание на эту связь содержится в событиях следующего, 1209 г. Зимой этого года Мстислав Удалой, сын Мстислава Храброго, т. е. князь из линии Ростиславичей, захватил Торжок и обратился к новгородцам со следующей декларацией: «Пришел есмь к вам, слышав насилие от князь, и жаль ми своея отцины».[171] По-видимому, это не просто демагогическое заявление, как полагал М. Н. Тихомиров[172], а основанное на хорошем знакомстве с обстановкой в Новгороде обращение Мстислава Мстиславича к приверженцам Мирошкиничей. Разумеется, не сторонники Твердислава в ответ на обращение Мстислава Удалого «послаша по него с великою честью: «поиди, княже, на стол», а Святослава посади на владычном дворе с мужи его, дондеже будет управление с отцом». По существу события 1209 г. – это для Всеволода Юрьевича ликвидация политических результатов восстания 1207 г. Мстислав задержал Святослава в Новгороде и отпустил только в обмен на признание Всеволодом прав Мстислава, полученное в том же году.[173]
Изгнание клана Мирошкиничей в 1208 г. не было окончательным. В 1215 г. «убиша пруси Овъстрата на збор и сын его Луготу, и въвьргоша и в греблю мьртв»[174]. Как представляется, к числу сторонников Мирошкиничей следует отнести лиц, названных в летописном сообщении 1216 г., предшествующем рассказу о Липицкой битве: «побегоша к Ярославу преступници кресту: целовали бо бяху хрест честьныи ко Мьстиславу со всеми новгородци, яко всим одинакым быти, Володислав Завидиць, Гаврила Игоревиць, Гюрги Ольксиниць, Гаврильць Милятиниць, и с женами и с детьми»[175]. Среди берестяных документов Троицкого раскопа второй половины XII в. имеются грамота № 675, адресованная Миляте, и грамота № 667, упоминающая Гаврилу[176]. Что касается Владислава Завидовича, то он, надо полагать, идентифицируется с Владиславом, изгонявшимся в 1208 г. вместе с прочими Мирошкиничами, а Завид известен по грамоте № 665 Троицкого раскопа.[177]
Существенные наблюдения для характеристики результатов восстания 1207 г. были получены в ходе археологического исследования комплекса усадеб Людина конца на Троицком раскопе. Эти усадьбы до восстания входили в круг владений, тесно связанных с Мирошкиничами. Вскоре после восстания и разграбления посадничьих усадеб, в 1211 г., вся территория Людина конца была выжжена грандиозным пожаром: «Новегороде бысть пожар велик: загореся на Радятине улици и съгоре дворов 4000 и 300, а церквии 15»[178]. Слой этого пожарища имеется на всей площади Троицкого раскопа. Под ним, в частности, обнаружены останки молодой женщины, погибшей или в пожаре, или при разграблении посадничьих дворов в 1207 г.
Рис. 32.
а – Берестяная грамота № 636, б – Берестяная грамота № 704
Показателем сокрушительности перемен, связанных с событиями 1207 г., на Троицком раскопе, является катастрофическое уменьшение числа берестяных грамот, что само по себе является свидетельством изменения социальной структуры комплекса. Среди обнаруженных в нем документов обращают на себя внимание военные донесения (рис. 32а, б). В грамоте № 636 содержится сообщение из пограничного пункта («засады») об информации, полученной от выкупленного из плена человека, что в Полоцке собирается большая рать (очевидно, враждебная Новгороду).[179] Фрагментированная грамота № 704 содержит адресованное не названному по имени посаднику о бегстве «ясенян» – жителей Ясенского погоста, находившегося в зоне наибольшей опасности при размирьях с Литвой[180]. Наличие этих грамот XIII в. указывает на местонахождение здесь некоего органа, связанного с пограничными службами. Там же найдена в слоях XIV в. грамота № 622[181], свидетельствующая о принадлежности каких-то здешних дворов купцам-складникам, занятым торговлей с северными районами Новгородской земли. Место их жительства около Троицкой церкви, по-видимому, не было случайным: она была заново построена в 1365 г. «югорщиною»[182], т. е. на средства, полученные от похода на Югру. Комплекс грамот, отложившихся на Троицком раскопе в XIII–XIV вв., никак не связан с боярством, в отличие от того, который извлечен из слоев XI – начала XIII вв.
Новгородские бояре и князья в первой трети XIII века
