Лев Гумилёв - Черная легенда. Друзья и недруги Великой степи
В Магрибе, на западе арабского мира, было то же самое. При Аларкосе в 1195 г. берберы-альмохады сокрушили рыцарское воинство Кастилии, куда стеклись рыцари со всех стран Европы. Эта коллизия описана Л. Фейхтвангером в романе «Испанская баллада». В нем устами арабского историка Мусы (персона вымышленная, но мысли Ибн Халдуна) дан прогноз: «Христианский мир молод и может позволить себе роскошь потерпеть отдельные поражения, а мусульманский мир стар и только продляет свое существование. Арабы уже потеряли к концу XII в. пыл молодости. За ними пойдут к упадку сегодняшние победители – берберы и сельджуки». Так оно и было!
Крестоносцы попытались компенсировать неудачи, взяв и разграбив Константинополь в 1204 г. Но и этот упех был эфемерным. Через год болгаро-половецкое войско разгромило крестоносцев при Адрианополе. Латинский император крестоносцев был взят в плен и в плену умер. Против латинян восстали албанцы Эпира и греки Никеи. Они считали, что «рыцарей бить легко». Только благодаря соперничеству Никеи, Эпира и Болгарии между собой изгнание западных захватчиков из города Константинополя, затянулось до 1261 г. И было оно бескровным.
Теперь можно составить цепь сопоставлений, употребив алгебраическую символику: больше (>) и меньше (<). Итак: чжурчжэни > кидани > китайцы, и мусульмане > европейские рыцари < балканские славяне и половцы.
Эта формула позволит разобраться в перипетиях XII–XIII вв., но для XIV в. она должна быть перестроена, хотя принцип останется прежним. Нужна эта формула для того, чтобы читатели могли думать вместе с авторами и взвешивать убедительность их выводов. Это уважение к мыслящему читателю в отличие от «читателя любознательного», которому отведена роль невежды, внимающего вещаниям писателя, копирующего не парнасскую музу, а недоучившуюся дельфийскую пифию.
Маньчжуры и монголы до и после пассионарного толчка
До XII в. восточносибирские племена, обитавшие на окраине района тех исторических событий, о которых говорилось, находились в гомеостазе и были либо данниками киданей, либо объектами нападений их регулярных войск с целью грабежа. Но когда пассионарный взрыв прошел по широте Южной Сибири и задел племена, жившие в долинах Уссури, Сунгари, Онона и Керулэна, то есть по линии Байкал – Тихий океан, поведение маньчжурских племен – чжурчжэней на востоке и монголо-язычных племен в Забайкалье – изменилось на 180 градусов.
От покорности соседям они перешли к активной обороне, а затем – в контрнаступление на всех фронтах. Оседлые чжурчжэни сумели организоваться раньше монголов. Для начала они в 1115–1125 гг. разгромили киданьскую империю, вступив для этого в союз с китайской империей Сун. А затем, захватив южную часть страны, которая сейчас носит их название, Маньчжурию, они начали войну против Китая.
Маньчжуров было всего около двух миллионов, включая все подчиненные народы. Но действовали только южные чжурчжэни. Против· них выступили: Корея, в которой жило около 20 миллионов жителей, могучий Китай, в котором было около 80 миллионов человек, и монголы, которых было около четверти миллиона.
Что же произошло за сорок лет войны? Точнее, за 20, если брать время от создания чжурчжэньской империи до заключения Лунсинского мира в 1141 г. Корейцы были отброшены в свою страну. Китай потерял лучшую часть территории, всю северную половину, наиболее населенную и плодородную, которая тянется от границы со Степью до маленькой речки Хуайхэ, не дотягивающей в течении до океана. Река впадает в озеро, она – граница между Северным и Южным Китаем.
Нельзя сказать, что китайцы в это время были трусливы и безразличны ко всему. Нет, они были энергичными и деловыми людьми. Те, кто читал «Речные заводи», знают, как китайцы расправлялись со своими помещиками, чиновниками и буддистами. Но дело в том, что у китайцев в описываемое время было одно стремление – бороться за мир, а, в их понимании, бороться за мир можно было только одним способом: уступить врагу все и не сопротивляться.
И вот у китайцев появился человек, который не желал уступать, – этакий «поджигатель войны» – генерал Ио Фэй. Он начал одерживать победы над северными противниками, над чжурчжэнями. Но его довольно быстро изолировали, арестовали, затем казнили, а другие военные быстро заключили мир с противником.
Сказанное доказывает одно: происходило не ухудшение качества китайского солдата, а снижение пассионарности той системы, которая возникла еще в VII в., создала блистательную империю Тан, вторично отбилась от варваров в X в., при начале империи Сун. Но сейчас-то был конец XII в. Маньчжуры легко оказались победителями на восточных фронтах и потерпели поражение лишь в борьбе с монголами, которых было в четыре раза меньше и которые к тому же, в отличие от маньчжуров, представляющих собой монолитное целое, были раздроблены.
Поражение маньчжурам было нанесено монголами в 1135 г. где-то в Восточной Монголии: топоним, известный по источникам, не идентифицируется. Маньчжурам или чжурчжэням пришлось подчиниться условиям монголов и заключить с ними мир на основе уплаты дани. Ну а что должны были сделать маньчжуры после того, как они отделались от войны с Китаем и заключили с ним мир в 1141 г.? Естественно, избавиться от уплаты дани и стараться потеснить своих противников, которые помешали им сделать главное: одержать окончательную победу, когда ударили в тыл.
Был для этого простой способ – ввести рознь и междоусобие в неорганизованные монгольские племена и перебить их, как поступили североамериканские колонисты с индейскими племенами Флориды, Луизианы и Прерий. Так же, впрочем, поступали буры с зулусами и бечуанами в Трансваале, на юге Африки, а в глубокой древности так поступил Каин с Авелем, причем Каин отделался чрезвычайно легким наказанием – высылкой в страну Нод, где он спокойно женился и оставил многочисленное потомство, которое весьма энергично развивало технические знания, доведя прогресс до того, что произошел потоп. Чжурчжэням подобные успехи даже не снились, но это не их вина: они делали все, что могли…
Китайский историк XIII в. по этому поводу сообщает следующее: «Цзиньский (чжурчжэньский) глава с испугом воскликнул: „Татары (общее название кочевых племен в XII в.) непременно будут причиной беспокойства для нашего царства“. Поэтому он отдал приказание немедленно выступить в поход против их отдаленной и пустынной страны. Через каждые три года отправлялись войска на север для истребления и грабежа: это называлось „уменьшением рабов и истреблением людей“. Поныне еще в Китае помнят, что за двадцать лет перед этим в Шаньдуне и Хэбэе в чьем доме не было куплено татарских мальчиков и девочек. Это были все захваченные в плен войсками. Те, которые в настоящее время (XIII в.) у татар вельможи, тогда (XII в.) по большей части были уведены в плен… Татары убежали в Шамо (пустыню), и мщение проникло в их мозг и кровь…»
Вот причина ожесточения монголо-чжурчжэньской войны, закончившейся в 1235 г., причем северные чжурчжэни или маньчжуры, сдавшиеся монголам еще до падения Пекина в 1215 г., сохранили не только жизнь, свободу и имущество, но даже получили право служить в монгольской армии и составили в ней отдельный корпус – тумэн. Именно их называли авторы «Слова о полку Игореве» и «Задонщины» ныне забытым словом «хины», от названия их империи Кин – Золотая, а в современном произношении – Цзинь. Именно чжурчжэни составили осадный корпус в войсках Батыя во время западного похода, и тысяча их осталась в Золотой Орде. Вспомним, что в конце XIV в. Мамая называли «хиновином».
Чжурчжэньские войска всюду оставили по себе злую память. Особенно в Китае. Автор цитированного выше текста называет их «цзиньские разбойники» и с сочувствием пишет о победах монголов над чжурчжэнями. Большинство китайских хронистов описывают войну монголов с чжурчжэнями лаконично и сухо, как и все прочие войны между варварами. Они не защищают и не осуждают ни тех, ни других. Они объясняют. «Тэмуджин (Чингисхан) ненавидел (цзиньцев) за их обиды и притеснения и потому вторгся в пределы (Цзинь). Все пограничные округа разгромлены и вырезаны… Разбойники говорили татарам: „Наше государство, как море, а ваше государство, как горсть песка. Как же (вам) поколебать (наше государство)!“ У татар и доныне все – и стар и млад – помнят эти слова». Так говорится в книге «Мэнда Бейулу», или «Полное описание монголо-татар», изданной в Москве в 1975 г.
«Люди длинной воли»
Этническая история монголов была весьма непохожа на этническую историю чжурчжэней, хотя оба народа породил один и тот же этнический толчок. Различие это понятно: различались, и очень сильно, географические условия, в которых они жили, а следовательно, типы хозяйства. Чжурчжэни были народом оседлым, жившим скученно, и потому социальное объединение их ради «великих дел» было относительно несложно.
Предки монголов жили рассеянно, и традиции их были основаны на родовом быте. Социальной единицей у них был курень – кольцо из телег, которыми стан огораживался на ночь, чтобы не стать жертвой внезапного нападения соседнего племени. Правили в куренях старейшие. Власть старейших, они назывались «бика», была основана на авторитете, что и характерно для родового строя. При этом старейшие были вовсе не старшие, то есть более опытные и заслуженные, а те, кто по счету родства имел право быть «старшим», право «занимать ведущий пост».
