Евгений Анисимов - Петр Великий: личность и реформы
Использование сохранившейся части дворянской конницы, которой командовал Шереметев, для набегов на шведские владения в Прибалтике – это была лишь часть планов Петра, которая касалась непосредственно военных действий. Серьезнее были внутренние дела: после Нарвы Петр отчетливо осознал, что русская армия оказалась не готова к борьбе со своим противником – шведской армией Карла XII. Для многих читателей допетровская армия ассоциируется прежде всего с необученной массой дворянской конницы и полками строптивых стрельцов. Такое представление ошибочно. Данные Разрядного приказа, ведавшего в XVII веке большей частью вооруженных сил, свидетельствуют, что стрельцов в середине XVII века было 16 полков (16 900 человек), а дворянская конница составляла 9700 человек. В то же время существовало 38 солдатских полков (59 200 человек) и 25 рейтарских полков (29 800). Иначе говоря, в середине XVII века из 115 тысяч человек (не считая иррегулярных частей казаков, татар, калмыков и т. д.) более трех четвертей, 76%, составляли полки пехоты и конницы «нового строя».
В 1680 году соотношение «новоманирных» полков с дворянской конницей и стрельцами было следующее: солдат – 61 300, рейтаров – 30 500, всего – 91 800; дворянской конницы – 15 800, стрельцов – 20 000, всего – 35 800, то есть соотношение сохранилось. Начало образования полков «нового строя» относится к 1630 году, когда анализ предшествующего опыта показал необходимость формирования войсковых соединений, обученных европейским способам ведения войны. Первыми полками «новоманирного строя» (то есть обученными новым образцам, новому манеру) стали полки Александра Лесли и других командиров-иностранцев. Вскоре были образованы и обучены с помощью приглашенных из-за границы инструкторов еще три полка. Они сразу же получили боевое крещение в так называемой Смоленской войне с Польшей (1632—1634 гг.). Играли большую роль «новоманирные» полки и позже. Естественно, возникает вопрос: зачем же оказалась необходима после Нарвы реформа армии? Дело в том, что поражение под Нарвой стояло в одном ряду с поражениями, которые преследовали русскую армию во второй половине XVII века, и Петр отчетливо это понял. Впоследствии в предисловии к «Уставу воинскому» 1716 года, обозревая военную историю с начала образования «новоанирных» полков и создания «Учения и хитрости ратного строю» – первого воинского устава времен Алексея Михайловича, – он отмечал, что на смену успехам в войнах первой половины XVII века с Польшей и Швецией пришли неудачи в Русско-турецкой войне (так называемые Чигиринские походы 1677 года), в Крымских походах 1687 и 1689 годов, неудачей закончился первый Азовский поход против турецкой крепости Азов в 1695 году: «Понеже всем есть известно, коим образом отец наш, блаженныя и вечнодостойныя памяти, в 1647 году (ошибка Петра, правильно: в 1633—1634 годах, то есть во времена царствования его деда, Михаила Федоровича. – Е. А.) начал регулярное войско употреблять и Устав воинский издан был. Итако, войско в таком добром порядке учреждено было, что славные дела в Польше показаны, и едва не все Польское королевство завоевано было. Так крупно и с шведами война ведена была. Но потом оное не токмо умножено при растущем в науке свете, но едва и не весьма оставлено, и тако что последовало потом? не точию с регулярными народы, но и с варвары, что ни против кого стоять могли, яко о том свежая память есть (что чинилось при Чигирине и Крымских походах, умалчивая старее) и не только тогда, но и гораздо недавно, как с турками при Азове, так и с начала сея войны при Нарве». Петр понял причину хронических поражений армии, увидел, что необходимо изменить саму основу, на которой зиждилась военная организация. В своей основе полки «новоманирного строя» являлись разновидностью поместного войска, новым побегом на старом дереве. Как известно, поместное войско, получившее особое развитие с XVI века, служило, как тогда говорили, «с земли», то есть с тех земельных владений (поместий), которые представлялись служилому человеку во временное (на срок службы) держание. По первому призыву государя служилый человек, помещик, был обязан – под страхом конфискации поместья – явиться на смотр или войну полностью вооруженным и экипированным. Помещики, владевшие населенными имениями, должны были привести с собой отряд вспомогательных сил из холопов, то есть явиться, как писали тогда, «конно, людно и оружно». Так вот, поместная система содержания воинского контингента полностью распространялась и на солдат «новоманирных» полков, которые набирались из служилых людей разных категорий, в том числе из дворян. Офицеры и солдаты «новоманирных» полков служили «с земли», пользовались поместными правами, то есть были помещиками. Во второй половине XVII века поместная форма землевладения под воздействием многих факторов, и прежде всего развития крепостного права, эволюционировала в сторону сближения поместья – временного держания – с вотчиной – родовой, наследственной собственностью. Развитие этой тенденции завершилось экономическим и законодательным слиянием вотчины и поместья в неотчуждаемую помещичью собственность – основу помещичьего землевладения. В военном смысле эта эволюция означала утрату поместной системой, как основным видом обеспечения воинского труда, своей гибкости, эффективности. Служение «с земли», ввиду закрепления поместий за владельцем, превратилось в фикцию. Все это вело к соответствующему упадку вооруженных сил, который становился очевидным многим.
Знамя Преображенского полка в 1701 г. С рисунка, находящегося в «Описании одежд и вооружения русских войск».
У Петра не было сомнений, каким путем нужно идти. В упомянутом предисловии к «Уставу воинскому» 1716 года после описания хронических неудач в войнах второй половины XVII века он отмечает: «Но потом, когда войско распорядили, то какие великие прогрессы с помощию Вышняго учинили, над каким славным и регулярным народом. И тако всяк может рассудить, что не от чего иного то последовало, токмо от добраго порядку, ибо всебеспорядочный варварской обычай смеху есть достойный и никакого добра из онаго ожидать возможно. Того ради, будучи в сем деле самовидцы обоим, за благо изобрели сию книгу Воинский устав учинить, дабы всякой чин знал свою должность и обязан был своим званием, и неведением не отговаривался, еже чрез собственный наш труд собрано и умножено».
Именно в отсутствии «распоряжения» – четкой организации, «регулярства» (понятие, охватывающее и выражающее смысл и цель реформы армии) – Петр видел причину неудач русской армии в XVII веке, а также под Нарвой. Следует отметить, что на путь «регулярства» он встал задолго до войны со шведами. Как известно, в 1687 году 15-летний Петр создал два «потешных» соединения, которые стали полками – Преображенским и Семеновским (по названию дворцовых сел, где они размещались), в которых служили дворянские дети и царские слуги. Без сомнения, для Петра и его сподвижников служба в «потешных» стала той бесценной воинской школой, которая дала юному царю первоначальное военное образование и развила те природные данные, которые сделали его выдающимся полководцем и реформатором военного дела. По методам и приемам подготовки «потешные» полки, основанные на «регулярной», базе, стали прообразом той армии, которую начал создавать Петр накануне и особенно в первоначальный период войны со Швецией.
Сигналом к созданию регулярных полков как основных послужил роспуск в 1699 году стрелецких полков после подавления их последнего бунта в 1698 году. В указах Петра и других постановлениях правительства за 1699 год отчетливо прослеживается целая программа создания новой армии на принципах, существенно отличных от тех, на которых строилась армия XVII века. Для формирования новых полков было выбрано два способа: прием желающих – волонтеров, – как тогда говорили, в «вольницу», а также набор «даточных». В «вольницу» принимались все желающие, исключая крестьян, тянущих тягло, то есть платящих государственные налоги. В числе вольных могли оказаться, согласно указам царя, «дети боярские, и из недорослей, и казачьих, и стрелецких детей, и братью, и племянников, и захребетников, и из иных всяких чинов, и из наемных работных людей, которые ходят на судах, опричь отставных московских полков стрельцов, а с пашни тяглых крестьян отнюдь не имать». «Даточные» – это в своей основе те вооруженные холопы, которые ранее вместе со своими хозяевами-помещиками выходили на смотр или войну в соответствии с устанавливаемыми пропорциями, например помещик должен был выставить вооруженными не менее чем по одному воину с каждых двадцати дворов своего поместья. Теперь набор вольных и «даточных» (эта вообще-то привычная для XVII века практика) приобрел иной характер, будучи изменен в корне: волонтеры не определялись в солдатские полки старого, поместного типа, а «даточные» уже не служили, как раньше, во вспомогательных войсках – все они становились «правильными» солдатами регулярных полков. Их обучали по новым уставам и полностью содержали на средства государства, причем они становились пожизненными военнослужащими, которых не распускали после войны по домам.
