Ганс Дельбрюк - История военного искусства
Но так как посадка лошадей на корабли требует очень много времени, то кажется маловероятным, чтобы персы успели справиться с этой задачей до того, как афиняне добрались до флота. Поэтому может явиться такая мысль: персы, сознавая, что при выбранной афинянами позиции они не смогут применить свою конницу, оставили ее при кораблях или даже, на случай неблагоприятного исхода сражения, заранее водворили лошадей на суда. Но этому противоречит тот факт, что персидским полководцам все же не казалась безнадежной попытка выбить афинское войско из его позиции; они, несомненно, рассчитывали на то, что их грозные всадники, даже оставаясь на равнине позади лучников, все же окажут известное моральное впечатление на неприятеля, а своим будут служить опорой. Ошеломляющая, сокрушительная сила афинского натиска опрокинула этот расчет и повернула дело таким образом, что всадники фактически не сыграли в сражении никакой роли. Тот факт, что афиняне не захватили в добычу лошадей, все же поддается объяснению. Пока им снова удалось установить порядок, чтобы напасть на флот, могло пройти несколько часов, и персы могли попросту сбросить в воду тех лошадей, которых не имели возможности захватить с собою.
3. Павсаний (I, XXXII, 3) сообщает, что при Марафоне находятся также могильные холмы платеян и рабов. "Тогда впервые сражались и рабы".
Этому сообщению не следует особенно доверять. Тем не менее возможно, что гоплиты в некоторых случаях брали с собою спутниками в поход не сограждан, а верных и ловких рабов; возможно, что многие из этих рабов вместе с другими легковооруженными занимали посты в горах и здесь погибли от персидских стрел.
4. Очень существенным для восстановления картины сражения является длительный промежуток времени, протекший между сражением во Франской долине и боем у кораблей, ибо только этой передышкой можно объяснить спасение бегством остатка персов и большей части их флота. Мне, пожалуй, возразят, что собрать фалангу, установить в ней порядок и сделать с нею переход в 3 км можно в самое короткое время. Можно, не спорю, но не так-то легко это осуществить. Когда решился исход сражения, когда персы в панике бежали к берегу и наступила первая передышка после боя, общее настроение афинян было примерно такое, каким описывает Фридрих настроение своих солдат, когда он после победы при Сооре попытался впервые организовать непосредственное преследование. "Моя кавалерия, - рассказывал он впоследствии ландграфу Карлу Гессенскому, - остановилась неподалеку от неприятельского арьергарда; я поспешил туда и скомандовал: "Марш, вперед на врага!". Меня встретило громовое "виват, виктория" и несмолкаемое "ура". Я продолжал кричать: "Марш!", но никто не двигался с места. Я злился, дрался, ругался, - а я, смею вас уверить, здорово умею ругаться, когда разозлюсь, - но я не мог ни на шаг сдвинуть с места эту кавалерию. Восторг победы опьянил их, и они меня не слышали".
Также и Мильтиаду пришлось основательно помучиться, прежде чем он заставил афинских граждан, увлеченных отчасти заботой о своих убитых и раненых, отчасти о захвате добычи после павших персов или просто предававшихся ликованию, снова стать в шеренги; не будь у них надежды захватить еще добычу у кораблей, дело, пожалуй, вовсе не дошло бы до второго боя; во всяком случае, вполне естественно, что между обоими боями протекло довольно много времени.
5. Новую гипотезу Марафонского сражения опубликовал недавно В. Шиллинг (W. Schilling, Philologus, Bd. 54, S. 253, 1895). Шиллинг исходит из традиционного представления об огромном численном превосходстве персов. Тем не менее персы не осмелились напасть на афинян, но все же превосходство сил дало им возможность вновь погрузиться на корабли, причем целый отряд, все еще вдвое превосходивший численностью греков (а именно 20 000 чел., но без всадников), был оставлен посреди равнины, чтобы прикрыть их посадку; на этот-то заслон и напали афиняне в том месте, где был впоследствии сооружен Сорос; они победили, и 6 400 персов легли на поле сражения.
Если это толкование верно, то совершенно непостижимо, почему персы оставили свое прикрытие на равнине без конницы. Если есть налицо конница, то ее ставят там, где она может быть применена, и нигде она не могла бы оказать персам больше пользы, чем именно там.
Единственным объективно допустимым выводом является обратное положение: так как источники ясно сообщают нам, что персы избрали для высадки Марафонскую равнину именно ради конницы, - и это сведение представляется вполне правдоподобным с точки зрения обычной персидской тактики, - то наличие конной части должно быть одной из основных предпосылок для восстановления картины сражения. Но коль скоро у персов были всадники, сражение никак не могло произойти на равнине, ибо тогда афинская фаланга едва ли могла его выиграть, и затем хоть где-нибудь было бы упомянуто о конном бое. Следовательно, сражение разыгралось на недоступном для конницы месте.
Не в меньшей мере подрывает гипотезу Шиллинга еще и другая несообразность: совершенно непонятно, зачем персы снова погрузили на корабли часть своего войска. Если они у Сороса поставили прикрытие, то ничего не было проще, как двинуть войско (то, которое, по Шиллингу, уплывало на кораблях) по большой дороге через Месогею на Афины. Тогда афиняне вынуждены были бы немедленно оставить свою фланговую позицию во Франской долине.
6. Известное сходство с гипотезой Шиллинга имеет другая, одновременно высказанная Н. В. Маканом (Macan) в его "Геродоте" (Лондон, 1895 г.) и получившая одобрение от Э. Б. Бьюри (Bury) в Classical Review (1896 г., X). Макан присоединяется к мнениям Дункера и Бузольта (впрочем, последний в появившемся в 1895 г. 2-м издании своей "Греческой истории" изменил свое толкование и присоединился к моему), но видоизменяет их в одном существенном пункте.
Он считает, что персы, поняв неприступность афинской позиции в Авлонской долине, хотели пройти к Афинам южным ущельем и во время перехода подверглись на равнине нападению афинян. Сорос был воздвигнут приблизительно на том самом месте, где отступил афинский центр. При этом персы атакованы были не с фланга, и на них, собственно, вообще не нападали; они подготовились к возможности нападения и имели достаточно времени, чтобы выстроить боевой порядок. Но эта южная часть равнины была будто бы неблагоприятна для конницы, и возможно, что персы вновь погрузили на суда большинство своих всадников, так как они не могли им пригодиться в сухопутном марше. Вот почему конница не играла никакой роли в сражении.
Против этого можно возразить следующее.
а) Если персы были подготовлены к возможности сражения, то зачем они погрузили часть своих бойцов на суда? Если же они считали их излишними для победы, то зачем было возить их с собой?
б) Вдвойне непонятно, почему персы погрузили на суда именно конницу. В коннице была их сила; ведь им предстояло пройти по открытой равнине, подставляя фланг неприятелю. Если где-нибудь необходимы были всадники, то, конечно, именно здесь.
в) Совершенно непонятно и автором никак не обосновано, почему местность здесь неблагоприятна для конницы. То, что с правого фланга протекает ручей, а с левого лежит болото, не может идти в соображение, так как между обоими препятствиями все же есть еще пространство свыше 3 км.
г) Осмелься персы пройти фланговым маршем мимо афинского лагеря, афиняне, несомненно, атаковали бы их и, вероятно, победили бы их даже в том случае, если бы неприятель позаботился создать себе прикрытие из своей конницы. Афиняне, конечно, дали бы сперва главной части персов пройти в ущелье и только тогда напали бы на остальных; когда же эта последняя треть вместе с конницей была бы уничтожена, то и прошедшие вперед, в ущелье, стали бы их верной добычей. Именно поэтому мысль о том, что персы могли совершить подобный маневр, да и к тому еще удалить предварительно свою конницу, является абсолютно неудачной. Они не могли без риска даже погрузиться на корабли, поскольку афиняне находились на столь близком расстоянии, и уж ни в коем случае не могли выйти из равнины сушей, не выбив предварительно афинян из их позиции. Поэтому персы и решились после некоторого колебания на прямую атаку.
7. Дополнительно я ознакомился с книгой "Hйrodote, Historien des guerres mйdiques par Amйdйe Hauvette" (Париж, 1894 г.), которая требует нового исследования вопроса о 8 стадиях. Я основывался на утверждении, что подобный бег физически невозможен, и при этом сослался на предписание прусского воинского устава. Оветт приводит такое возражение (стр. 261):
"Эти предписания, - несомненно, весьма полезные, когда вопрос идет об упражнениях для молодых солдат, - существуют и у нас; но они далеко не соответствуют требованиям, предъявляемым к таким сильным, хорошо тренированным людям, какими были афиняне. Доказательством этому служит то, что артиллерийский капитан Рауль, применяя, правда, новый способ маршировки и гимнастического шага, добился недавно исключительных результатов; взвод, которым он командовал на больших маневрах XI армейского корпуса в 1890 г., в конце концов пробегал до 15 км скорым шагом с оружием и полной укладкой (см. статью д-ра Felix Regnault в журнале "La Nature", No 1052 от 29 июля 1893 г.)".
