Миф о «застое» - Алексей Владимирович Самсонов
4 декабря Андропов и маршал Огарков пишут в Политбюро записку (документ № 312/2/0073): «Председатель Революционного Совета, Генеральный секретарь ЦК НДПА и премьер-министр ДРА Х. Амин в последнее время настойчиво ставит вопрос о необходимости направить в Кабул советский мотострелковый батальон для охраны его резиденции. С учётом сложившейся обстановки и просьбы X. Амина считаем целесообразным направить в Афганистан специально подготовленный отряд ГРУ Генштаба общей численностью около 500 человек в униформе, не раскрывающей его принадлежности к Вооружённым Силам СССР. Возможность направления этого отряда была предусмотрена решением ПБ ЦК КПСС от 29.6.1979 г. № П156/IX.
В связи с тем, что вопросы о направлении отряда в Кабул согласованы с афганской стороной, полагаем возможным перебросить его самолётами воздушно-транспортной авиации в первой декаде декабря с. г. Тов. Устинов согласен.
Просим рассмотреть».
26 декабря на даче Брежнева обсуждалось положение в Афганистане. Присутствовали: Брежнев, Устинов, Громыко, Андропов, Черненко. Докладывали и поддержали ввод войск Устинов, Громыко, Андропов. Более того, Андропов и Громыко требовали скорее ввести войска!
Показательно, что сперва, ещё до заседания ПБ и до записки, эти товарищи были категорически против ввода войск – особенно Громыко и Андропов. Но вот Громыко съездил в Вашингтон, приехал, и… появилась записка Андропова. Вот это и есть оккупация. А нам говорят о какой-то «холодной войне», «противостоянии двух систем»… Опять же: где хранился золото-валютный запас СССР? На Западе, в Америке.
Поэтому американцы готовились к вводу советских войск-3 июля 1979 года президент Картер подписал указ о финансировании антикоммунистических сил в Афганистане. Деньги предназначались для подготовки и вооружения афганских исламистов на базах в Пакистане. Чтобы, когда Андропов, наконец-то, уговорит партийное руководство ввести в Афганистан войска, их там уже ждали.
В газете «Завтра» (2009, сентябрь, № 38) было опубликовано интервью с многолетним руководителем ГРУ Генштаба Петром Ивановичем Ивашутиным. Он, в частности, сказал: «Никаких рекомендаций по Афганистану мы не давали, а только очень скромно информировали. Приезжал к нам Тараки – писатель, очень мягкий человек, в ЦК его принимал Пономарёв. Кто надоумил Тараки снять Амина с должности военного министра, неясно. Начальник Генштаба Огарков собрал своих заместителей, спросил: “Нужно ли вводить войска в Афганистан?” Начали, как всегда, с разведки, с меня. Я сказал, что мы можем получить то, что американцы во Вьетнаме. Все девять замов и начальник ГлавПУРа были против. Но наше мнение игнорировали».
Брежнев «высказал ряд пожеланий, одобрив план действий, намеченный товарищами на ближайшее время» (так кому подчинялся генсек? Политбюро и Генштабу или Андропову с Громыко?). «Признано целесообразным, что в таком же составе и направлении доложенного плана действовать Комиссии Политбюро ЦК, тщательно продумывая каждый шаг своих действий». Отсюда следует, что и Андропов, и Громыко, и Устинов говорили только о вводе 500 человек для охраны резиденции, но ничего не говорили о планируемом штурме и убийстве Амина. Ясно, что против ввода войск для охраны Амина (охраны агента ЦРУ?) члены Политбюро не возражали.
Главным военным советником в Афганистане в 1975-79 гг. был генерал-лейтенант Лев Горелов. Вот что он сказал в интервью газете «Бульвар Гордона» (БГ) (2009, 22 декабря, № 51) о решении о вводе войск:
«БГ.: Где вы находились 27 декабря 1979 года, когда советские войска вошли в Афганистан?
– Я отдыхал в Крыму в санатории – поехал на море, можно сказать, вынужденно. За несколько дней до штурма дворца Амина меня отстранили от дел. Причина была веской – накануне я пытался доказать Генеральному секретарю ЦК КПСС Леониду Брежневу, что вводить советские войска в Демократическую республику Афганистан нецелесообразно. Но меня не захотели услышать.
БГ.: Пожалуйста, отсюда – подробнее.
– В сентябре 1979 года меня вызвали на Политбюро в Москву. Генерал армии Павловский, который в то время инспектировал работу советников в Афганистане, располагал большей информацией, но Брежнев решил послушать и мнение «“низов”. От начальника Генерального штаба Николая Огаркова шла одна директива – “Ввод советских войск невозможен!” И мы с Павловским – он также был категорически против ввода войск! – стали разрабатывать аргументированный ответ генсеку.
Приехали в столицу, входим с Огарковым в кабинет, там – Брежнев, Громыко, Устинов, Пономарёв. Поздоровались, они нам чаю с лимоном предложили. Брежнев попросил доложить обстановку в стране. “Леонид Ильич, – говорю, – я владею информацией, но не так глубоко, как посол. В деталях знаю обстановку в армии”. – “Ответьте, войска надо вводить или нет?” – “Нет, Леонид Ильич”. – “Почему?” Я стал докладывать: “Во-первых, у афганской армии сегодня в наличии 10 пехотных дивизий, три армейских корпуса, 350 самолётов, 1500 стволов артиллерии, 900 танков. Она способна контролировать положение дел в стране и на границе. Доказательство – многочисленные успешно проведённые операции по вытеснению пакистанских группировок. Во-вторых, если введут наши войска, американцы усилят помощь антиафганским формированиям. Снабдят их техникой, оружием, советников пришлют и вторгнутся в Афганистан. В-третьих, наша армия не готова драться в горах. Она не знает, что это такое».
Тут Устинов меня прервал: “Не расписывайся за армию”. Я спокойно ответил: “Говорю то, что знаю точно”. И продолжил: “В-четвёртых, Советский Союз понесёт огромные материальные и человеческие потери. Наши ребята будут воевать первым эшелоном, а афганцы вторым”. Так и случилось. Меня выслушали и попросили удалиться в соседнюю комнату. После меня докладывал представитель КГБ в Кабуле генерал-лейтенант Борис Иванов. Когда мы ехали обратно, Огарков сказал, что мы проиграли. Я догадался, что Брежнев принял сторону кагэбиста Иванова, который рьяно выступал за ввод войск.
БГ.: После столь обстоятельного доклада вас, разумеется, сняли с должности?
– Но не сразу. Я вернулся в Кабул и проработал ещё два месяца. О том, что меня убирают, прямо никто не сказал. Перед поездкой в Москву я сам просил Огаркова подумать о моей замене, а он развёл руками: “Потерпи”. Я отслужил в Афганистане с 1975-го по 1979-й, то есть четыре года, а посылали меня на три. То Дауд не отпускал, то Тараки слал телеграммы Брежневу: мол, оставьте военным советником Горелова, – то Амин.
И вдруг я получаю депешу – едет замена. Накануне сменился и посол – прибывший Фикрят Табеев очень жалел, что меня отзывают. Я тепло со всеми распрощался. 12 декабря приехал в Москву, сидим в кабинете Огаркова с замначальника генштаба Ахрамеевым, рассказываю о расположении афганских войск. Тут Огаркова срочно
