Константинополь в VI веке. Восстание Ника - Александра Алексеевна Чекалова
Занимая пост префекта претория, Иоанн Каппадокийский за короткий срок стал настолько богат, что, будучи сосланным в Кизик, мог жить в роскоши и считать свое положение счастливым [35, т. I, А, I, 25, 34–35]. Весьма своеобразно наживал свое богатство племянник Юстиниана — патрикий Герман. Как сообщает Иоанн Малала, Герман, назначенный стратилатом Востока в 540 г., накануне захвата Антиохии Хосровом, практически занимался лишь тем, что скупал у жителей серебро — по 2 или 3 номисмы за 1 либру [26, с. 480][51].
При рассмотрении сенаторского сословия в Константинополе возникает еще один немаловажный вопрос; насколько устойчивым было положение знати в VI в. Г.-Г. Бек полагает, что с каждой переменой на троне потрясалась вся социальная структура города [136, с. 16]. Он пишет, что "выскочки приводили нередко орду родственников, сторонников и прихлебателей и возводили их в высокие и высочайшие звания государства, а вместе с тем и в "общество" столицы. Поэтому многие, кто до этого имел ранг и имя, удалялись, вынужденные спускаться по социальной лестнице" [136, с. 16].
Действительно, нестабильность в положении сенаторской аристократии Константинополя являлась одной из характерных ее особенностей. Само звание сенатора не было наследственным, а в ряде случаев даже не было пожизненным. Именно этим, пожалуй, можно объяснить обесценение одних титулов и появление других. В середине V в. потеряли прежнее значение титулы клариссима и спектабиля; отныне лишь титул иллюстрия давал право заседать в сенате. В начале правления Юстиниана количество иллюстриев увеличилось за счет illustres honorarii [301, с. 429]. Но уже приблизительно в 536 г. Юстиниан лишил их права заседать в сенате, который в результате стал сравнительно небольшим собранием, объединявшим лишь самых высших должностных лиц — gloriosi [301, с. 432].
И все же неустойчивость в среде константинопольской сенаторской знати не следует преувеличивать и представлять себе дело так, словно с каждой переменой на троне происходили резкие изменения в ее составе. Так, с приходом к власти Юстина не наблюдается никаких изменений социальной структуры Константинополя. Ипатий, Помпей и Пров, например, выдвинувшиеся при Анастасии, с переменой трона продолжают играть в государстве большую роль вплоть до 532 г. В частности, Ипатий, несмотря на то, что еще в правление Анастасия дважды неудачно возглавлял византийское войско и в результате отстранялся от должности, при Юстине вновь становится стратилатом Востока [26, с. 423]. Он оказался и среди ромейских послов, отправленных Юстином к персам [35, т. I, А, I, 11, 24]. Прова Юстин посылает с большими деньгами на Черноморское побережье с целью склонить гуннов оказать помощь иверам [313, с. 70–711. Юстиниан, в свою очередь, прощает Прову нанесенное ему оскорбление [26, с. 438–439].
Таким было отношение не только к родственникам предшествующего императора, хотя именно на них прежде всего должна была сказаться неустойчивость положения знати. Марин Сириец, игравший при Анастасии крупную роль в управлении государством, исполнял при Юстине должность префекта претория (519 г.), несмотря на то, что оказался замешанным в заговоре против императора [314, с. 103–104].
С переменой династии не наблюдается никаких массовых репрессий по отношению к знати; напротив, некоторые патрикий, сосланные Анастасием, были возвращены при Юстине и назначены на высокие посты [26, с. 411].
Не происходит резких изменений в положении сенаторской аристократии и в течение всего правления Юстина и Юстиниана (см. гл. VIII).
Вместе с тем в источниках упоминаются случаи, когда некоторые лица действительно теряли высокое положение и подвергались репрессиям. Так, с приходом к власти Юстина I были казнены Амантий и три его сторонника, готовившие заговор против нового императора [26, с. 410–411]. Причина опалы, впрочем, здесь достаточно ясна, а гнев императора коснулся весьма узкого круга лиц.
В 523 г. Юстин сместил и сослал в Иерусалим префекта Константинополя Феодота, без его ведома предавшего казни иллюстрия Феодосия Стикку [26, с. 416]. По словам Прокопия, истинной причиной ссылки явилось недоброжелательное отношение к префекту со стороны племянника императора — Юстиниана [35, т. III, IX, 39].
В 529 г. в связи с гонением на язычников было конфисковано имущество и ряда представителей сенаторской знати. Среди пострадавших источники называют бывшего референдария Македония, бывшего эпарха Асклепиодота, патрикия Фоку, сына Кратера, и квестора Фому [26, с. 449; 41, с. 180][52]. В том же году жертвой гнева императрицы стал бывший консул Приск: имущество его было конфисковано, а сам он отправлен в изгнание в город Кизик [26, с. 449].
Еще об одном случае, когда "за клевету" был конфискован дом бывшего эпарха Евгения, упомянуто в "Хронографии" Феофана [41, с. 235].
Подобные факты, однако, были единичными и вовсе не означали больших перемен и потрясения всей социальной структуры города. Представляется возможным, по-видимому, говорить лишь о таком социальном изменении, которое, если употребить сказанное по другому поводу выражение Г.-Г. Бека, пронзая горизонтальные слои, "сами эти слои оставляет нетронутыми".
Но, как бы то ни было, все эти примеры, несомненно, свидетельствуют о том, что положение сенаторов не отличалось достаточной стабильностью и часто зависело от прихоти императора или императрицы. Действительно, звание сенатора отнюдь не являлось гарантией независимого, прочного положения, избавлявшего от неожиданных немилостей и капризов царственных особ. Так, прославленный полководец, почетный консул Буза, тоже пострадавший от гнева Феодоры, был заточен ею без всякого суда в ее собственную тюрьму, и никто не знал, где он находился [35, т. III, IV, 8–13].
Несколько раз испытывал на себе гнев императора и императрицы Велисарий, и лишь по прихоти Феодоры ему было возвращено прежнее положение [35, т. III, IV, 13–32]. Характерным представляется и пример патрикия Фоки. В 529 г. он был обвинен в язычестве, и имущество его конфисковано. В 532 г. он вновь появляется на исторической арене, сменив на несколько месяцев Иоанна Каппадокийского на посту префекта претория [35, т. I, А, I, 24, 18; 16, с. 621]. В 545–546 гг. Фоку опять обвиняют в язычестве, и он вынужден покончить с собой [301, с. 371].
Нестабильность положения аристократии проявлялась также в том, что дети и родственники сенаторов далеко не всегда наследовали не только общественное положение, но и их имущество. Так, Юстиниан присвоил имущество бывшего консула Евдемона, хотя тот имел немалую родню [35, т. III, XXIX, 12]. Подобным же образом он поступил с
