Римская империя. Рассказы о повседневной жизни - Коллектив авторов
У богатого гражданина Мессаны Гея была драгоценная божница, в которой стояли: дивная мраморная статуя Эрота работы знаменитого Праксителя и медная статуя Геракла работы не менее знаменитого Мирона, чудные медные изваяния дев, несущих корзины на головах (конефоры). Веррес заставил все это продать себе за 6500 сестерциев (3473/4 руб. на наши деньги[6]). Были у того же Гея роскошные ковры: их взяли даром. В Лилибее у богатого Диокла Попилия унесли все золото и серебро из горки, у другого – драгоценную кадильницу, у третьего – серебряных изящных лошадок, у иных снимали прямо с пальцев приглянувшиеся перстни. Иногда Веррес приказывал принести всю драгоценную утварь со всего города и выбирал для себя самое лучшее. Часто он довольствовался тем, что снимал и сдирал резьбу с драгоценных сосудов и накопил ее у себя так много, что открыл у себя мастерскую, для того чтобы приладить к своим кубкам и сосудам награбленные резные украшения. Восемь месяцев работали даром созванные со всей Сицилии искусные резчики и литейщики.
Недобрый случай привел в Сиракузы сирийского царевича Антиоха на перепутье из Рима. Веррес выпросил у знатного гостя, как будто только для того, чтобы посмотреть, драгоценный канделябр, осыпанный камнями, и дивный ковшик из самоцветного камня; восхитился – и не вернул. Когда же обобранный царевич стал просить о возврате своих вещей, Веррес велел сказать ему, чтобы он поскорее убирался восвояси.
Из Сегесты взята была статуя богини Дианы, из Тиндарея – статуя Гермеса, из Агригента – статуя Аполлона работы Мирона, из Энны – статуя Деметры, из храма Афин в Сиракузах – картины и портреты сицилийских царей; мало того, двери последнего храма были ободраны: от них оторвана была художественно выполненная голова змееволосой Горгоны.
Немало внимания уделял Веррес и художественному шитью: не менее восьми ткацких мастерских в домах разных богачей выделывали ему ковры.
Всякий протест наказывался строго и неукоснительно: одного несговорчивого городского голову Веррес велел посадить в зимний холод голым на конную статую консула Марцелла, стоявшую на городской площади, и держал его там до тех пор, пока ему не выдали требуемой суммы.
Наместник собирал и организовывал армию и флот в своей провинции. И из этой своей обязанности Веррес сумел извлекать большой доход. За деньги он освобождал солдат и матросов от службы и скоро довел сицилийский флот до такого тяжкого состояния, что однажды пираты разбили и сожгли его. Чтобы скрыть следы своего небрежного командования, Веррес казнил почти всех капитанов, за исключением адмирала, который был обязан своим назначением тому, что имел очень красивую жену. Пираты, если они случайно попадали в плен, без труда выкупались на волю, а слухами о мятежных невольниках Веррес пользовался для того, чтоб сорвать с помещиков крупную взятку. Чувствуя себя неограниченным владыкой Сицилии, Веррес скоро перестал щадить и римских граждан. Достаточно было неодобрительного отзыва о Верресе, чтоб неосторожного бросили в знаменитые сиракузские каменоломни. Старика Сервилия за резкие слова ликторы наместника публично избили до смерти. Одних неудобных людей казнили как шпионов, других вели на казнь украдкой, тщательно закрыв им голову.
Некто Гавий успел убежать из тюрьмы и неосторожно похвастался, что отомстит Верресу по приезде в Италию. Смельчака схватили в тот момент, как он садился на корабль в Мессине, и доставили к Верресу. Раздраженный наместник велел высечь розгами несчастного, который напрасно твердил, что он римский гражданин. Затем Гавия распяли на кресте на таком месте, откуда виден был пролив, по которому он надеялся бежать в Италию.
Сицилийцы были так запуганы Верресом, что один город за другим воздвигали ему статуи, триумфальные арки, учреждали праздники в его честь («Веррины»), приветствовали криками «спаситель», соорудили дорогую статую в его честь на римском форуме.
Но едва увез он свои богатства и явился другой наместник, как всюду во всех городах Сицилии статуи Верреса были низвергнуты, и выборные от всех почти городов Сицилии явились просить Цицерона выступить от их имени обвинителем Верреса в суде о вымогательствах.
Цицерон стяжал себе добрую славу в Сицилии еще в 75 году, когда был квестором при наместнике Сексте Педуцее. Теперь он искал должности эдила, добивался популярности и не побоялся вступить в борьбу с влиятельной сенатской партией: народная партия, к которой примыкали Помпей и Красс, все более забирала силы. Напрасно сенатская партия напрягала все усилия, чтобы спасти Верреса, которого считала все же своим. Противником Цицерона выступил знаменитый находчивостью и беззастенчивостью приемов защиты Квинт Гортензий. За Верреса же вступились и Метеллы, которые считали себя с ним в родстве. Прежде всего, враги Цицерона попытались сорвать дело. Бывший квестор Верреса Цецилий потребовал перед председателем судебной комиссии, чтобы право обвинять Верреса было передано ему, как оскорбленному Верресом. Но Цицерон искусно доказал, что Цецилий был не обиженным, а соучастником Верреса, и претор утвердил обвинителем Цицерона. После того Цицерон потребовал 110 дней для производства следствия в Сицилии. На другой же день один из друзей Верреса предъявил обвинение одному из бывших македонских наместников, причем потребовал для следствия 108 дней. Расчет был ясен: дело македонское начнется раньше, затянется, и придется составлять новую судебную комиссию для Верреса. Но судьба была против Верреса. В новую судебную комиссию не попали те подкупные сенаторы, на которых возлагал надежды Веррес. И компания ходатаев по судебным делам, которая за большую сумму денег взялась было провести подкуп, отказалась от него. Между тем настали выборы на 69 год. Веррес не жалел денег на подкуп избирателей. И консулами были выбраны защитник Верреса Гортензий и один из Метеллов. В числе преторов выбрали другого Метелла, которому кстати же по жребию досталась должность председателя в судебной комиссии о вымогательствах.
Квинт Гортензий
Обрадованные такой удачей, Веррес и его друзья считали уже свое дело выигранным. Их торжество омрачил только неожиданный для них успех Цицерона, которого выбрали эдилом. Веррес напрасно тратил деньги, чтоб провалить кандидатуру Цицерона. Но теперь компания ходатаев снова взялась за дело Верреса, чтобы оттянуть его слушание до следующего года. Гортензий мог затянуть и речь и допрос свидетелей, а на следующий год и он и претор Метелл произвели бы на судей сильный нажим в пользу Верреса. Цицерон еще раньше
