Джеймс Миченер - Гавайи: Дети солнца
С этими словами она вышла вперед и принялась выплясывать безумный танец, придвигаясь все ближе к Тероро. Её белоснежные волосы развевались в ночи, а воспоминания о былых любовных подвигах заставляли её бедра двигаться все быстрее. Ещё немного, и она могла бы выставить Тероро на посмешище перед всеми собравшимися здесь, но как раз в этот момент один из самых влиятельных вождей Гавайки, толстяк Татай, охранявший храм Оро, возник из темноты и тихим голосом обратился к высокому гостю:
– Мы хотели бы пригласить тебя к себе на ужин, Тероро. – И с этими словами он увел молодого человека от костра, хотя ядовитая старуха все же успела выкрикнуть вслед двоим удалявшимся вождям:
– Ну, теперь мне все понятно! Ему нравятся мужчины!
Толстяк Татай весело рассмеялся и заметил:
– Её язык сможет заставить замолчать только смерть.
Он провел Тероро на окраину деревни, где располагалась принадлежавшая его роду земля, огражденная с трех сторон невысокими, всего в человеческий рост, каменными стенами. Четвертая сторона просторной территории выходила к океану. Оказавшись за оградой из скал, Тероро смог различить невдалеке восемь или девять хижин и сразу же определил назначение каждой: это главная спальня, это женская хижина, а те принадлежат любимым женам Татая. Вождь повел гостя на мужскую половину. Именно здесь, в лунном свете, под ласковый плеск океанских волн, полным ходом шла веселая пирушка.
Тероро не успел ещё облизать застывший свиной жир со своих пальцев, как к западу от владения Татая барабан начал призывный танцевальный ритм. Это был маленький барабан, в который надо бить деревянной палочкой, но его звуки тут же подхватили более крупные, и целых хор разнокалиберных барабанов принялся наперебой приглашать гостей к танцам. "Интересно, с какой стати Татай затеял ради меня такой праздник?" – размышлял Тероро, отрываясь от еды. Он направился к костру, где расположилась группа женщин, и стал, как бы между прочим, всматриваться в фигуры сидевших, понемногу начинавшие вырисовываться в ночной темноте. Это были жены вождей Гавайки. Теперь голосами, не такими хриплыми, какие Тероро недавно удалось услышать на деревенской площади, они затянули старинную местную песню о любви, которая вызывала в сердце грусть и печаль:
Когда волны морские И луна в небесах, И листья деревьев, И белая быстрая птица, И даже ленивая рыба – Когда все говорит о любви Я одна только плачу в ночи: Приди ко мне, о любимый!
И под тягучий напев этой томной истории любви Тероро увидел, как к нему приближается, исполняя хулу, которую танцуют только вожди, стройная тонконогая девушка четырнадцати лет с волосами черными, как сама ночь, доходящими ей до колен. Она тихонько покачивалась из стороны в сторону, уставившись своими темными глазами в землю, но когда жалобная песня закончилась, она указала пальцем правой руки на место двумя дюймами выше своей юбки из листьев дерева ти, подавая, таким образом, музыкантам сигнал задать бойкий ритм для веселого танца, и они тут же радостно повиновались ей.
Теперь девушка легко танцевала, стоя на цыпочках, вывернув локти и колени так, что поза её стала неудобной, но она ловко вертелась, а листья юбки колыхались в такт музыке вокруг прекрасных ног танцовщицы. В порыве экстаза она позволила Тероро разглядеть свое лицо, и оно оказалось на удивление красивым, а когда девушка придвинулась ближе к молодому вождю, её полные груди почти коснулись его рук.
Противясь собственной воле, Тероро ещё раз взглянул в её темные бездонные глаза, и в этот момент он был готов вскочить со своего места и присоединиться к этому огненному танцу. Но он тут же напомнил себе, что обязан презирать женщин Гавайки и не обращать на них внимания, поскольку уже поклялся рано или поздно уничтожить весь этот остров. Сейчас Тероро не испытывал жгучего сексуального влечения, поскольку у себя на острове он давно привык к тому, что ему не могла отказать практически ни одна девушка, которую бы он возжелал. Как это случалось со всеми молодыми вождями, к моменту полового созревания Тероро препоручили женщине старите его годами, которая обучила его, как следует вести себя в интимных отношениях, и объяснила, что именно нравится женщинам, и эта наставница сама подобрала ему четырех первых партнерш. Позднее, посоветовавшись со знатоком генеалогии, эта же женщина-учитель пришла к выводу, что луноликая Марама больше всего соответствовала роли жены Тероро. "Она подходит тебе во всех отношениях", – решила опытная женщина и не ошиблась. Впоследствии у Тероро, разумеется, были и другие девушки, и он умел предаваться чувственным наслаждениям. Каждый опыт был для него такой же естественной потребностью, как плавание в океане. Однако сейчас, когда он проявил пренебрежение по отношению к танцующей перед ним красавице, он испытал целую гамму чувств. Он оценил горькое разочарование на юном личике, вызванное невниманием, и, устыдившись своего поведения, забыл о своих клятвах и обещаниях, и ещё раз взглянув на неё, ласково улыбнулся. И в этот момент он увидел, как прекрасно она смотрится на фоне изящных пальм, как блестят её длинные черные волосы в свете костра, и, повинуясь какому-то внутреннему импульсу, Тероро все же вскочил на ноги, в один миг очутился в круге для танцев и предстал перед девушкой, покачиваясь всем телом, принимая самые замысловатые и немыслимые позы той самой эротической хулы, которую принято исполнять на Бора-Бора.
Теперь молодая танцовщица повела себя так, будто впервые увидела юношу. Она танцевала, как будто только ради собственного удовольствия, с отрешенным взглядом, но она заставляла барабаны играть все быстрее и быстрее, пока её тело не задрожало в бешеном ритме, а её золотистая загорелая кожа не заблестела от выступившего пота. Девушка встала на колени, и теперь танцевала, низко пригибаясь к самой земле. Затем она перешла к той части хулы, которая была столь популярна на Гавайки: красавица широко расставила колени, словно готовясь удовлетворить мужчину в любви, а барабаны замедлили свой ритм. И движения девушки стали более плавными и на удивление зовущими. В довершение ко всему, она закрыла глаза и откинула голову назад, при этом одной рукой ухватившись за прядь своих длинных волос и зажав её между зубами.
До безумия возбужденный Тероро продолжал исполнять свой танец и, наконец, он подпрыгнул высоко в воздух, опустившись на землю всего в нескольких дюймах от девушки. Он также изогнулся, расставив колени, и в течение целой минуты два бронзовых тела раскачивались в унисон, пока какая-то женщина не издала громкий крик, и тогда, под ускоряющийся рокот барабанов, танцоры закружились в финальной части хулы.
Но внезапно, как по волшебству, все смолкло. Наступила мертвая тишина, и юная девушка, медленно вышагивая вперед, подобно морской богине, поднявшейся из океанских волн, скромно двинулась в сторону тенистых деревьев, туда, где располагались хижины общины. Как только она исчезла в тени, Тероро, приняв самый безразличный вид, подошел к костру и подбросил в него несколько поленьев. Затем, все ещё медля, словно мальчик, которому впервые предстояло войти в храм, он начал потихоньку отступать в сторону деревьев. Заметив это, одна из женщин вождя не выдержала и яростно воскликнула:
– Сними юбку, Техани, я не стану делать тебе новую.
Тероро отыскал девушку в дальнем углу владений Татая. Она стояла перед небольшой хижиной, которую её родители подарили дочери по случаю её тринадцатилетия. Родители поощряли своих дочерей вступать в связь со многими молодыми людьми, чтобы и те, и другие хорошенько овладели искусством любви. К тому же потенциальные женихи, как правило, выбирали в пару тех молодых девушек, которые уже успели доказать на деле, что способны беременеть и рожать детей.
– Вот мой дом, – просто объяснила красавица.
– Как тебя зовут?
– Я Техани, дочь вождя Татая.
– Техани? – удивился Тероро. – Это же означает "маленькая прелестница".
Девушка нервно рассмеялась и объяснила:
– Моя мать в молодости была очень красива. Быстро обхватив Техани за талию, прикрытую длинными волосами, он легко поднял девушку на руки и отнес в дом. От радости та лишь спутала непослушные пряди на лице, а затем прижалась губами к губам мужчины. Когда Тероро уложил девушку на мягкие циновки из пандануса, она сняла юбку из листьев дерева ти и пояснила:
– Это мать предупредила меня, чтобы я была аккуратна с юбкой.
Затем она привлекла Тероро к себе, обхватила его обеими руками и начала извиваться, прижимаясь к нему все плотнее. Но уже позднее, когда он отдыхал при свете звезд, проникавших через дверной проем, Тероро снова поклялся себе: "Я уничтожу эту землю… весь остров".
Однако утром, когда он позавтракал в доме для мужчин (где его приключение с Техани не вызвало никаких комментариев), Тероро вернулся в уединенное жилище девушки, и через некоторое время двое влюбленных решили развлечь себя старинной игрой в шлепки, весьма популярной на Гавайки. Распевая какую-нибудь известную древнюю песню, они начинали ласково пошлепывать друг друга сначала по кончикам пальцев, потом по плечам, затем по бокам и бедрам. Игра продолжалась, и шлепки становились все более энергичными, и вдруг неожиданно, наперекор игре, влюбленные переходили к нежнейшим ласкам, и любое движение, которое поначалу напоминало шлепок, превращалось в долгие горячие объятия. Наконец, Техани так долго тянула с очередным шлепком, что Тероро успел ухватиться за юбку и стянуть её с девушки. Полностью нагая, она все же продолжала игру, напевая какие-то отрывочные слова из разных песен и пошлепывая партнера. Уже возбужденная и задыхающаяся, Техани издала победный крик и, подчиняясь правилам игры, перекатилась в объятия Тероро, подтолкнув его к циновкам.
