Kastelno - Верден. Мясорубка дьявола.
Результаты не замедлили сказаться. Большая дальнобойность артиллерийских орудий германской армии обеспечила хорошую концентрацию огня, что имело чрезвычайно сильное разрушительное и моральное значение. Первая линия обороны была уничтожена почти полностью, сообщение с тылом прервано, а управление войсками – парализовано. Так только по итогам артиллерийской подготовки, несколько батальонов Тридцатого корпуса французской армии находящихся в окопах передовой линии, погибли полностью! В 16 часов обстрел прекратился и в атаку пошли пехотные цепи. Впереди двигались специальные штурмовые группы, усиленные ручными пулеметами и огнеметами, в изобилии снабженные гранатами. Заходя в траншеи, немцы забрасывали чудом уцелевшие блиндажи связками гранат, щедро заливая шквалом свинца все живое. Следовавшие за штурмовой группой стрелки проводили окончательную зачистку позиции. Более полутора сотен разведывательных аэропланов неутомимо кружили над полем боя, предоставляя в германские штабы всю необходимую информацию о ходе наступления.
Первая атака проводилась силами шести дивизий на участке в восемь километров, причем стычки с уцелевшими под огнем французскими подразделениями приносили большую задержку, чем если бы наступление проводилось на более широком фронте. Да, сопротивляющиеся французы гибли. Гибли, но ценой своих жизней задерживали атакующих. Геройски сражались Пятьдесят шестой и Пятьдесят девятый батальоны Сто шестьдесят пятого пехотного полка, погибшие ДО ПОСЛЕДНЕГО ЧЕЛОВЕКА, но не отступившие ни на шаг. Все части французского Тридцатого корпуса, принявшие на себя первый удар немцев понесли ужасающие потери и практически полностью утратили боеспособность. Однако с наступлением темноты немецкие части остановились, вместо того, чтобы максимально развивать успешно начавшееся продвижение вперед. Правда, так гласил изначально отданный им приказ. Германские войска сумели полностью выполнить поставленные перед ними задачи на этот день: овладеть первой линией траншей и выяснить степень разрушения вторых. Генерал Эрих фон Фалькенгайн посчитал, что для первого дня вполне достаточно. Но тем самым французы получили целую ночь передышки. Прередышки, в которой они так отчаянно нуждались и которая была так своевременно предоставлена врагом. Это стало первой крупной ошибкой германского командования с начала Верденской наступательной операции.
На следующее утро началась более широкомасштабная атака. Теперь часть германской артиллерии специальным приказом переподчинена пехотным дивизиям. Стрелки получили непосредственную артиллерийскую поддержку, пехотные командиры сами определяли участки нуждающиеся в огневом накрытии, а это очень важно. Орудия и минометы оказали большую помощь пехотным цепям — пулеметные точки, задерживавшие движение пехоты, расстреливались прямой наводкой. С этого момента французский фронт стал медленно, но верно размываться.
Не имея ни малейшего понятия о масштабах наступления, командующий армейской группой генерал Лангль де Кари немедленно выдвинул навстречу немцам две дивизии оперативного резерва. Войска перебрасывались частью на грузовиках по дороге Суйи – Верден, а частью шли пешком. При переходе через реку Маас французские колонны попали под плотный артиллерийский огонь и были полностью расстроены. Командование Франции на этом этапе сражения просто не ориентировалось в происходящем, попросту не понимая, что происходит. Подкрепления на передовую направлялись беспорядочно, часто оказываясь совсем не там, где нужно. Вступая в бой с противником, они не имели четко поставленных задач, сведений о связи с соседями, оставались без артиллерийской поддержки, зачастую попадали в окружение, не имея при этом даже подготовленных траншей для укрытия. Французские солдаты отчаянно цеплялись за каждый клочок своей земли, пытались беспрестанно контратаковать, но силы были слишком неравны. Превосходство наступающих в тяжелом вооружении было просто ужасающим. Бездумные контратаки, обреченные на провал изначально, лишь приводили к чудовищным потерям, погубив практически все оперативные резервы имевшиеся под Верденом. Причем столь необходимые подразделения погибли абсолютно впустую. В последствии, генерал Анри Петен вспоминал: «Войска, прибывшие на помощь, шли наудачу. Они направлялись прямо на север, безуспешно разыскивая находившихся в огне начальников частей и теряя среди взрывов и газов своих проводников. Продвигаясь таким образом сквозь дым и оглушительный грохот сражения и внезапно наталкиваясь на противника, они сковывали его, противопоставляя ему за отсутствием других средств, груду своих тел». Такова была расплата за вопиющую безалаберность французского генералитета.
К концу второго дня наступления Седьмой корпус германской армии овладел пунктами Омон и Самонье. Лес Эрбэбуа был занят стрелками Третьего корпуса немецких войск. Общая глубина продвижения германцев не превышала двух километров. 23 и 24 февраля натиск значительно усилился. Французские контратаки вновь были лишены всякого смысла и не давали ничего кроме больших потерь. Штурмовые группы немцев разрушили связь пехоты с артиллерией и гарнизонами тяжелых фортов. Уже к вечеру 25 февраля большая часть оборонительных укреплений Вердена была потеряна французскими войсками, в том числе и самый мощный из них – знаменитый форт Дуомон. По иронии судьбы и глупости командования, гарнизон столь сильного укрепления насчитывал всего двадцать три человека (некоторые источники приводят цифру в пятьдесят восемь человек, что не меняет общей картины). Более того, приказ о том, что рубеж обороны теперь проходит по линии фортов, так и не был своевременно доставлен в Дуомон. В этот день разыгралась сильная метель. Сквозь снежную пелену световых сигналов не было видно, проводная связь оказалась полностью уничтоженной германскими снарядами. В итоге все привело к тому, что форт был захвачен немецким штурмовым отрядом без единого выстрела. Небольшая группа германских солдат во главе с лейтенантом Брандисом просто зашла в настежь распахнутые ворота форта и быстро пленила его гарнизон. На рассвете 26 февраля опомнившиеся французы предприняли попытку немедленно отбить Дуомон. Увы, но она не увенчалась успехом: немцы успели закрепиться на территории форта по всем правилам обороны, и с легкостью отбили все контратаки.
28 февраля 1916 года германское штурмовое подразделение предприняло попытку хитростью овладеть не менее мощным фортом Во. Немецкие солдаты были одеты в трофейную французскую форму, что открыло им дорогу на территорию форта. Однако на свою беду, никто из них не смог без акцента сказать по–французски ни единого сколь–либо связанного предложения. На этот раз, защитники укрепления были на чеку: быстро разгадав намерения врага, французы мгновенно окружили переодетых немцев и уничтожили на месте.
Первые успехи германских войск вызвали взрыв ликования в Берлине. Солдаты участвовавшие в «штурме» Дуомона (овладение фортом немецкая пресса с пафосом преподнесла как «штурм»), получили награды от самого кайзера. В Париже напротив, известие о взятии форта погрузило столицу в пучину страха и уныния. Падение Дуомона стало крупным тактическим успехом наступающих: французские войска отходили из Веврской долины на Мааские высоты. 27 февраля генерал Фалькенгайн последовательно ввел в битву свои резервы: немецкие Пятый и Пятнадцатый корпуса, которые преследуя отступающих французов полностью овладели всей Веврской долиной.
Здесь германское командование сделало следующую ошибку: продвинувшись на глубину от пяти до восьми километров вглубь вражеской обороны, атакующие вновь останавливаются на достигнутых рубежах. Они ожидали передислокации своей артиллерии для нанесения нового огненного шквала по позициям оборонительных линий, спешно возводимых французами. Однако сила первоначального удара утрачена, безостановочность движения нарушена, а противник опять получил драгоценное время. Кроме того, по непонятным причинам немцы не предпринимали никаких наступательных действий на флангах обороняющихся, предпочитая атаковать только в центре. Таким образом, приостановка наступления имевшая место 27 февраля, еще одним крупным просчетом генерала Эриха фон Фалькенгайна в ходе операции «Герихт» (если не считать ошибкой всю операцию в целом, разумеется).
Командующий французскими войсками генерал Жоффр, слишком поздно осознал масштабы надвигающейся беды. Вплоть до 24 февраля он с каким–то ослиным упрямством считал, что Верденское наступление это лишь маскировка настоящего удара который должен последовать почему–то непременно в Шампани. В это трудно поверить, но даже первые трое суток немецких атак не смогли убедить его в обратном. Лишь поздно вечером 24 февраля 1916 года к Главнокомандующему сумел пробиться прибывший из Вердена генерал Кастельно. Его остановили: уже поздно, Главнокомандующий спит и беспокоить его никак нельзя. Не выбирая выражений, генерал сумел, наконец, разъяснить дежурному адъютанту всю серьезность ситуации (благо в пленительности определенных фраз, французский язык ни чуть не уступает великому и могучему). Слова генерала Кастельно возымели действие: Главнокомандующий соизволил встать с постели и выслушать прибывшего посланца. Озабоченный мрачными новостями Жоффр, немедленно отправил генерала Кастельно в назад Верден, наделив его неограниченными полномочиями действовать от имени верховного командования. А заодно немедленно подписал приказ держаться до последнего, грозя в случае самовольного отступления военным судом и расстрелом. Хорошо быть Главнокомандующим: проворонил вражеское наступление и ничего, зато смело можешь отправлять под расстрел отступающих по причине твоей глупости солдат.
