Лев Шильник - А был ли мальчик? Скептический анализ традиционной истории
Этот далеко не полный список без особого труда может быть продолжен, но мы полагаем, что и приведенных имен вполне достаточно. Скажите на милость, как могло получиться, чтобы из такого Монблана книг не уцелела до наших дней ни одна? Куда подевались все до единого первоисточники? Ведь все без исключения труды вышеперечисленных историков и философов мы имеем только в позднейших копиях (в основном эпохи Возрождения). Кто спорит, от Геродота или Платона нас отделяет, что называется, дистанция огромного размера. За две с половиной тысячи лет много воды утекло, поэтому совсем неудивительно, что десятки и сотни рукописей могли быть безвозвратно утрачены. Но ведь не осталось буквально ни строчки! А если верить гуманистам Ренессанса, то еще в XV–XVI вв. сенсационные находки старинных пергаментов были делом довольно обычным. Скажем, в 1420 г. миланский профессор Гаспарино Барцицца обнаруживает в крохотном итальянском городке Лоди старинную рукопись с полным текстом всех риторических сочинений Цицерона. Вместе с учениками Барцицца трудолюбиво расшифровывает бесценную находку и снимает с нее копию, после чего подлинник – Лодийская рукопись – странным образом бесследно пропадает. К сожалению, история, приключившаяся с трудами Цицерона, не является чем-то из ряда вон выходящим. Все случаи обнаружения древних рукописей в Средние века и эпоху Возрождения развиваются по одному и тому же сценарию: чудесная находка аутентичного старинного текста, его копирование и распространение, загадочное исчезновение подлинника. Уже начиная с 1428 г. о судьбе Лодийской рукописи ничего не известно. Но не мог же древний документ за восемь лет рассыпаться в пыль, если до этого он благополучно прожил полтора тысячелетия!
К обстоятельствам обнаружения подлинных документов античности мы в свое время еще вернемся, а пока зададимся вопросом принципиальной важности. Дело в том, что культура любого народа развивается как единое целое и функционирует по определенным правилам. Чуть выше мы отнюдь не случайно привели обширный список древних авторов и перечень их многотомных трудов. Ведь Геродот, Платон, Аристотель, Фукидид, Архимед, Евклид, Полибий, Тит Ливий, Корнелий Тацит и еще многие десятки имен, перечислять которые можно очень долго, – это все вершина античной мысли, фигуры, что называется, первого эшелона. А если мы добавим сюда имена прозаиков, поэтов, драматургов, ораторов и философов, то наш список станет и вовсе необозримым. Между тем хорошо известно, что культура представляет собой хрупкий оранжерейный цветок, нуждающийся в тщательном уходе. Столпы и титаны философской или научной мысли не вырастают сами собой и не могут существовать в безвоздушном пространстве. Им требуется соответствующее культурное окружение, своего рода питательная среда, плодородный гумус, который один только и может обеспечить появление ростков нового знания. Если ученые, философы и писатели только первого ряда исчисляются едва ли не сотнями, то сколько интеллектуалов рангом пониже должно было работать с ними одновременно? И ведь все они тоже что-то писали! Подобную картину мы наблюдаем во все эпохи. Альберт Эйнштейн, Нильс Бор, Поль Дирак, Лев Ландау и иже с ними – это примеры исключительной интеллектуальной одаренности, люди, внесшие непреходящий вклад в развитие той дисциплины, в которой они работали. А сколько рядовых физиков трудились с ними бок о бок! Конечно, во времена Ньютона, Лейбница или Декарта научное сообщество было не столь многолюдным, но и эти титаны Нового времени произросли отнюдь не на пустом месте. Мы знаем о золотом и серебряном веке русской литературы, имена ее выдающихся представителей у всех на слуху, но при этом не следует забывать об огромном количестве сочинителей, живших с ними рядом, книги которых мертвым грузом лежат в пыльных книгохранилищах. Одним словом, культура развивается по своим законам, которые решительно запрещают появление из ничего исполинов духа.
Не менее важно и то обстоятельство, что творцы любого ранга и уровня существуют не в башне из слоновой кости. Их труды не могут быть предназначены только для узкого круга посвященных. Всюду, где есть творец, обязательно присутствует потребитель; невозможно себе представить литераторов и мыслителей, пишущих поголовно «в стол» или исключительно друг для друга. Таким образом, приходится заключить, что наличие такого количества античных философов, ученых и писателей с необходимостью предполагает еще более широкий круг грамотной, интеллигентной, читающей публики. Отсюда с неизбежностью вытекает проблема тиражей – рукописи должны были изготавливаться в достаточном количестве копий. И после этого нас хотят уверить, что такое море разливанное письменной продукции кануло в небытие? Поэмы, стихи, ученые трактаты, драматургические сочинения, частная переписка наконец – все это как корова языком слизнула, так что потомки не могут отыскать ни клочка. Извините, но мы в такие чудеса поверить не можем, если, конечно, античные тексты действительно создавались в Александрии, Афинах и Риме.
Между прочим, отдельного рассмотрения заслуживает проблема писчего материала в древности. На чем писали свои бессмертные произведения наши далекие предки? Бумаги в ту пору, разумеется, не было, не говоря уже о типографском станке. Надо сказать, что история с появлением бумаги вообще не очень ясна. В соответствии с традиционной хронологией, первыми получать бумагу из тряпья научились арабы в VIII в. н. э. К X в. она проникла в Египет и Северную Африку; говорят, что в Каире бумажные мастера населяли целые кварталы. В XII столетии бумага из Северной Африки попала в Испанию, где ее вырабатывали сначала из хлопка, а потом стали делать из очесок, ветхого белья и старых канатов. Высоким качеством бумаги славились Валенсия и Толедо. Технологический процесс в бумажном производстве был достаточно сложным и трудоемким и включал не менее 30 операций (очистка и промывка тряпья, толчение его в деревянных корытах пестами и т. д.). С. Валянский и Д. Калюжный в книге «Другая история науки» пишут, что в Италии бумагу научились делать в 1154 г., а центром ее производства стал город Фабриано, где насчитывалось до 40 бумажных мельниц. Венеция также активно развивала бумажную промышленность, и со временем итальянские мастера значительно усовершенствовали технологический процесс изготовления бумаги.
Сначала качество бумаги оставляло желать лучшего – она была рыхлой, непрочной, имела сероватый или желтоватый цвет. Но постепенно качество ее все росло, и к XIII в. на бумаге появились даже водяные знаки. Изобретение в XV столетии печатного станка Иоганном Гутенбергом изрядно подхлестнуло бумажное производство, предъявив к нему новые требования. Бумага должна была стать значительно более гладкой, ровной и прочной и к тому же хорошо впитывать краску. И в дальнейшем типографское дело и выделка бумаги развивались уже рука об руку, оказывая взаимное влияние друг на друга. К середине пятнадцатого века в Европе уже достаточно широко использовались металлические литеры, а к 1500 г. книгопечатание распространилось на 12 европейских стран; суммарный тираж всех печатаных книг достиг к этому времени 40 тысяч.
Историки говорят, что в Китае бумагу якобы научились делать еще во II в., а книгопечатание с использованием деревянных форм появилось аж в VI столетии, но мы этого вопроса касаться не будем, поскольку в Китае, как известно, все выдумали раньше всех. Кроме того, бумага является термодинамически неравновесным материалом, поэтому срок ее жизни не превышает тысячи лет. Таким образом, если некий неведомый гений и изобрел бумагу во втором веке, практического значения сие открытие не имеет, ибо столь древние образцы давным-давно превратились в пыль.
Ну а на чем же писали древние греки и римляне за неимением бумаги? Это хорошо известно – основными писчими материалами в античном мире были папирус и пергамент. Первыми папирус научились делать египтяне. Его изготовляли из стеблей нильской лилии – многолетнего травянистого растения семейства осоковых. Сначала стебли разрезали на узкие полоски, затем крест-накрест укладывали их в два слоя на плоской каменной плите, а после этого накрывали куском ткани и выколачивали плоским камнем. В результате получалась цельная пленка, которую сушили и разглаживали. Изготовленные с помощью таких несложных операций полосы папируса достигали 30–40 см в ширину и нескольких десятков метров в длину. Писали на нем обыкновенно тушью с помощью простой заостренной палочки.
В Древнем Египте папирус в качестве материала для письма стали применять в III тысячелетии до н. э., а около V в. до рождества Христова он проникает в Грецию. В позднейшие века Римской империи папирус практически полностью вытесняется пергаментом, который получали из особым образом обработанной телячьей кожи. Традиционно считается, что слово «пергамент» происходит от названия города Пергам в Малой Азии, где во II в. до н. э. его начали впервые изготовлять. Но даже в этом пункте, к сожалению, имеются существенные разночтения. В книге «Другая история науки» С. Валянский и Д. Калюжный со ссылкой на источники приводят несколько версий происхождения пергамента. Один источник утверждает, что во втором веке до рождества Христова пергамент начали изготовлять; другой говорит, что он в это время широко применялся; третий свидетельствует, что он «получил свое название от города Пергама (ныне Бергама), расположенного в Малой Азии, где во II в. до н. э. была усовершенствована технология его изготовления». Авторы «Другой истории науки» совершенно справедливо на это замечают, что абсолютно непонятно, на каком основании историки увязывают пергамент с городом Пергам и почему они так уверены, что выделка шкур животных для получения писчих материалов была впервые опробована именно в Малой Азии. Почему бы, спрашивается, не связать технологию получения пергамента с городом Бергамо в Северной Италии? Такая версия будет выглядеть ничуть не менее убедительно, чем официальная.
