Коллектив авторов - Источниковедение
В этой части мы не можем полностью согласиться с рассуждениями А. С. Лаппо-Данилевского. Его понимание смысла интерпретации находится в контексте гуманитарного знания, еще не освоившего в полной мере идеи З. Фрейда (1856–1939), который показал, что в структуре психики есть область бессознательного. По этой причине авторское понимание произведения не может быть наиболее полным и точным, поскольку автор, как правило, не рефлексирует «давление культуры», не способен элиминировать свое бессознательное. Соответственно, мы не можем ориентироваться на сформулированный А. С. Лаппо-Данилевским идеал интерпретации, хотя историк и осознает его недостижимость:
Идеальная интерпретация источника, разумеется, состояла бы в том, чтобы истолкователь достиг такого состояния сознания, при котором он мог бы самопроизвольно обнаружить его в произведении, тождественном с данным, и при котором он, значит, мог бы понимать его, как свое собственное; но, ввиду того понятия об интерпретации, которое дано было выше, легко заметить, что она не может претендовать на абсолютную точность всех своих заключений: исходя из гипотезы о чужой одушевленности и далеко не всегда располагая всеми объективными признаками, при помощи которых она могла бы квалифицировать ее проявления, интерпретация источника дает лишь более или менее приблизительное его понимание, да и степень такой приближенности далеко не всегда можно установить с надлежащею точностью[115].
В настоящее время мы не только ощущаем утопичность идеальной интерпретации по Лаппо-Данилевскому, но и владеем методами, позволяющими достичь более глубокого и точного понимания произведения культуры, чем авторское[116]. Но надо отметить, что А. С. Лаппо-Данилевский вплотную подошел к постановке этой проблемы: анализируя один из методов интерпретации – психологический, – он замечает:
…при помощи индивидуализирующей интерпретации историк пытается проникнуть в тайники личного творчества автора и даже хочет, в известном смысле, по возможности лучше его самого понять его произведение. Такая цель, правда, может показаться недостижимой, особенно если припомнить, что интерпретация приводит лишь к приближенным выводам; но если иметь в виду, что сам автор часто творит, не отдавая себе ясного отчета в акте своего творчества, и далеко не всегда сознает посторонние влияния, налагающие, однако, свой отпечаток на его произведение, и что, по объективировании творчества в последнем, некоторые из его особенностей могут обозначиться гораздо яснее, то и вышеуказанная претензия не окажется черезмерной: в известном смысле истолкователь может лучше самого автора приблизиться к пониманию некоторых сторон его произведения[117].
А. С. Лаппо-Данилевский предлагает четыре метода интерпретации: психологический, технический, типизирующий и индивидуализирующий, акцентируя внимание на их взаимосвязи и взаимодействии.
Историк-методолог подчеркивает, что исторический источник – это уже результат психологической интерпретации: историк опознает «материальный образ объекта» как «реализованный продукт человеческой психики»:
…с познавательной точки зрения можно сказать, что собственно историческая интерпретация начинается с психологического истолкования источника: если бы историк не исходил, хотя бы инстинктивно, из предпосылки о существовании «чужого я» и его одушевленности, единообразной с его собственной, если бы он не выводил из нее, что носитель ее сознательно породил объект, доступный его чувственному восприятию и обладающий известными признаками, он не мог бы назвать такой продукт историческим источником и подвергнуть его собственно исторической интерпретации[118].
В размышлении о психологической интерпретации явно проступает феноменологическая составляющая рассматриваемой концепции. А. С. Лаппо-Данилевский утверждает, что психологическая интерпретация начинается с установления реального объекта, общего для автора (творца) исторического источника и историка. Казалось бы, здесь нет проблемы: исторический источник доступен чувственному восприятию историка, в противном случае он не мог бы служить в качестве такового. Но А. С. Лаппо-Данилевский подмечает в этой познавательной ситуации некую опасность. Он пишет:
В таком рассуждении <…> понятие об объекте смешивается с понятием о данной вещи: предмете, письменном знаке и т. п.; сама по себе взятая, она, действительно, всегда оказывается общей и автору, и историку; но с познавательной точки зрения, всякая вещь доступна каждому из них только в виде представления о ней; а представление о ней или материальный образ источника, в сущности, часто бывает весьма сложным построением [выделено мной. – М. Р.] и историк может усмотреть в нем не тот или не совсем тот материальный образ, с которым автор ассоциировал свою мысль. Только тогда, когда объект, в смысле представления о данном материальном образе, оказывается действительно общим и автору, и историку, последний может установить и то психическое значение, с которым он ассоциировался у автора[119].
Еще одна опасность, которая, по мнению А. С. Лаппо-Данилевского, существует при психологической интерпретации, – подменить собственной системой ассоциаций то состояние сознания, которое автор исторического источника ассоциировал с его материальным образом. Историк-методолог тщательно разрабатывает те аналитические и синтетические процедуры, которые позволять избежать эти опасности и приблизиться к пониманию автора исторического источника.
Особое значение А. С. Лаппо-Данилевский придает телеологической интерпретации, т. е. пониманию исторического источника с точки зрения целеполагания его автора:
…так как всякий источник – реализованный продукт человеческой психики, то историк может сказать, что такой самостоятельный продукт (поскольку он обладает характерными особенностями, отличающими его от произведения природы) вместе с тем оказывается результатом целеполагающей деятельности человека или намеренным его продуктом: он признает самый элементарный источник – какую-нибудь простейшую поделку из кремня или какие-нибудь «черты и резы» уже продуктами преднамеренной деятельности человека; с такой точки зрения он и стремится точнее установить его смысл и истолковывает те, а не иные особенности продукта[120].
На этот аспект в рассуждениях А. С. Лаппо-Данилевского стоит обратить особое внимание, поскольку он будет востребован при дальнейшей разработке источниковедческой концепции в середине XX в.
Психологическая интерпретация имеет базовое значение в исследовании исторического источника. Если бы психика историка была тождественна психике автора (творца) исторического источника, полагает А. С. Лаппо-Данилевский, можно было бы в понимании исторического источника ограничиться психологической интерпретацией. Но поскольку этого утверждать невозможно, необходимо дополнить психологическое понимание другими методами интерпретации, что позволит достичь более полного исторического понимания.
Техническая интерпретация применима преимущественно к остаткам культуры. Она, с одной стороны, обусловлена психологической, а с другой – дополняет ее. Анализ технических средств, которыми автор воспользовался для реализации своей идеи, заложенной в историческом источнике при его создании, позволяет лучше понять смысл и назначение произведения.
Далее следуют типизирующая и индивидуализирующая интерпретации. Типизирующий метод позволяет истолковать исторический источник с исторической точки зрения, поскольку нацелен на понимание исторического источника в контексте породившей его культуры. А. С. Лаппо-Данилевский замечает, что культурный контекст, в который помещается исторический источник, может быть более или менее обширным: в зависимости от целей исследования учитывается либо тип культуры, либо конкретная историко-культурная ситуация. Но в любом случае важно осмысливать культурный контекст в двух измерениях – по горизонтали и по вертикали:
Понятие о той культуре, к которой источник относится, получает, однако, различные значения, смотря по тому, представлять ли ее себе в виде некоей системы ее элементов или в виде некоей стадии ее эволюции, т. е. принимать ли во внимание «состояние культуры» или «период культуры» для истолкования источника; значит, можно различать и два вида типизирующей интерпретации источника: систематическую и эволюционную. <…> благодаря типизирующему методу интерпретации историк получает возможность с систематической или эволюционной точки зрения выяснить те родовые признаки источника, которые объясняются реальной его зависимостью от среды, т. е. от данного состояния или периода культуры…[121]
