Сергей Соловьев - История России с древнейших времен. Книга II. 1054—1462
Когда прочли правую грамоту, судья спросил у Сеньки Терпилова: «Ты написан в этой грамоте судным мужем; был ли такой суд Леонтию Васильеву с митрополичьим посельским Данилкою об этом лугу, и ты был ли на суде?» Сенька отвечал: «Был такой суд, и я был на нем в мужах, а все же исстари этот луг — земля великого князя моей деревни Дорофеевской». Судья спросил у старца Игнатия: «Кроме вашей правой грамоты есть ли у тебя на этот луг иной довод? Кто знает, что этот луг митрополичий исстарины и Сенька Терпилов косил его два года?» Игнатий отвечал: «Ведомо это людям добрым, старожильцам: Ивану Харламову, да Олферу Уварову, да Малашу Франику, да Луке Давидову, а вот эти старожильцы, господин, перед тобою».
На вопрос судьи старожильцы подтвердили показание Игнатия и сказали: «Поезжай, господин судья, за нами, и мы отведем межу этому лугу с великокняжеской землею».
И повели Игнатьевы старожильцы с верхнего конца, с ивового куста из подлесья на голенастый дуб, на вислый сук, к реке Шексне на берег, и сказали: «С правой стороны земля великокняжеская, а с левой луг митрополичий». Тогда судья спросил у Сеньки Терпилова: «А ты почему зовешь этот луг великокняжеским, кому это у тебя ведомо?» Сенька отвечал: «Ведомо добрым людям, старожильцам трех волостей, и вот, господин, эти старожильцы перед тобою». На вопрос судьи старожильцы подтвердили показание Сеньки и повели судью также показывать настоящие межи. Но Игнатьевы старожильцы сказали судье: «Эти Сенькины старожильцы свидетельствуют лживо и отводят луг митрополичий безмежно. Дай нам, господин, с ними целованье: мы целуем животворящий крест на том, что луг этот исстари митрополичий».
Сенькины старожильцы также сказали: «Целуем животворящий крест на том, что луг этот великокняжеский исстари». Тогда судья сказал, что доложит государю, великому князю всея Руси, перед которым велел старцу Игнатию положить свою правую грамоту.
От описываемого же времени дошли до нас разного рода юридические акты: записи купчие, меновые, данные, отводные, возные, заемные и закладные, раздельные, духовные. В купчих означается прежде всего лицо покупающее и лицо продающее: «Се купи такой-то у такого-то». Иногда покупка производится целым племенем, несколькими братьями, у целого же племени, которое владеет землею нераздельно; такие братья-совладельцы называются братениками, сябрами. Иногда покупали землю двое, как видно, чужих друг другу людей и вносили в купчую условие, что если один из покупателей или дети его захотят отказаться от своей покупки, то не должны продавать своего участка никому мимо другого покупателя и детей его.
Между покупателями видим лица духовные, священников, монахов; игумены покупают земли для монастыря и собственно для себя. Между продавцами встречаем женщин замужних, которые продают землю, полученную ими в приданое, но к их имени присоединяется и мужнее имя: «Се купи такой-то у такой-то и у ее мужа». Иногда муж покупал землю у своей жены, у ее зятя и у его жены. После имен покупателя и продающего подробно означается предмет купли и цена, за него заплаченная, причем обыкновенно к сумме денег прибавляется пополнок, большею частию какое-нибудь животное, например: «И дал за ту землю три рубля, а свинью пополнка». Далее означается, произведена ли купля на известное число лет или навеки; последнее условие выражается словом одерень: «А купи себе одерень и своей братьи» или: «И своим детем». Означается, что земля продана вместе с грамотами на нее, или означается, у кого эти грамоты находятся. Если покупают несколько братьев, то означается, какому брату владеть сколькими частями купленной земли. При покупке земли означаются ее межи или говорится просто: «770 старым межам». Вносится условие, что если кто-нибудь станет предъявлять свои права на купленную землю, то очищать ее обязан продавец и его дети: в некоторых грамотах встречаем условие, чтоб покупатель не продавал земли никому, кроме земца. На каждой грамоте видим имена нескольких свидетелей, или послухов, которые иногда называются просто людьми, бывшими на заводи, т.е. при определении границ продаваемой земли. Говорится обыкновенно, что у печати стоял и землю завел сам продавец; но иногда встречаются и другие лица при обоих действиях. Означается также имя писавшего грамоту — священника, дьякона, дьяка, церковного дьяка. В начале купчей Кирилла Белозерского сказано, что она совершена с ведома тиуна княжеского. В приданных записях означались имена обоих родителей, равно как имена зятя и дочери; в конце грамоты писались также имена послухов и прикладывалась печать, при которой стоял отец. В раздельных грамотах делившиеся родственники, например дядя с племянником, уговаривались, что если у одного из них не будет детей (отрода) или захочет он свой участок променять, продать, приказать кому-нибудь, то он не должен этого делать мимо другого отделившегося родственника. При разделе свидетелями с обеих сторон были люди добрые; за нарушение условий нарушитель в Новгороде обязан был дать князю и владыке известную сумму денег. В духовных грамотах завещатели, имея жену, приказывают имущество матери своей и сыновьям, отчину и дедину, землю и воду по отцовской грамоте и по владенью; распоряжаются челядью дерноватою; в других завещаниях имение приказывается жене и сыновьям; жена если, оставшись вдовою, станет сидеть в имении мужа, то будет господарынею в этом имении; если же выйдет замуж, то берет в наделок известную сумму денег; также берет назад все свое приданое; в некоторых же завещаниях говорится, что в таком случае нет ей участка ни в чем.
Если по смерти завещателя родится у него сын, то ему равная доля со старшими братьями, если дочь, то братья выдают ее замуж по силе; при распоряжении имуществом иные земли завещатель делит между сыновьями, другие оставляет им в общее владение. Если завещатель оставляет малолетних сыновей, то до их возраста родственник, например брат, ездит по селам и владеет людьми, а хлеб, деньги и дары идут матери и сыновьям. В случае смерти сыновей завещатель отдает половину своего имения брату, а другую половину велит продать и вырученное раздать по церквам на поминовение, челядь дерноватую отпустить на волю. В заключение завещатель поручает оставляемую семью известным лицам, иногда целой улице в Новгороде. В затруднительных обстоятельствах относительно наследства обращались ко власти церковной; так, одна вдова обратилась к митрополиту Киприану с вопросом, что ей делать: муж ее умер насильственною смертию, завещания не оставил, детей нет, но есть приемыш (приимачек). Митрополит решил, что она имеет право владеть землею, людьми и всем имуществом мужа своего, поминать душу последнего, дитя свое приемное кормить и распорядиться мужним имением в завещании как хочет. Наконец, от описываемого времени дошли до нас записи мировые.
Из приведенных памятников мы видим, что имущество жены было отдельно от имущества мужа; жена не могла продать своего приданого без согласия мужа, продавали они его вместе, причем имя жены стоит прежде имени мужа. Видим, что жена продает свое имение мужу. Мы видели, что, по Русской Правде, за известные преступления преступник выдавался князю на поток со всем семейством; без сомнения, это правило имело силу и в описываемое время. Но отвечала ли жена за долги мужа, за нарушение им частных прав? В первом договоре новгородцев с немцами положено было, что должник-неплательщик отдается заимодавцу в рабство со всем семейством; во втором договоре эта статья изменена так: если жена поручалась за мужа, то в случае неплатежа отдавалась в рабство; если же не поручалась, то оставалась свободною. Но из этой статьи договора с немцами следует ли заключить, что подобное же правило соблюдалось и внутри России? Не имея других доказательств, мы считаем себя вправе сомневаться, ибо в договоре с немцами затрагивались особого рода интересы: важно было ограничить вывод людей из Новгородской области в чужую сторону, православных к иноверцам. В Русской Правде, например, было положено, что жена и дети холопа не выдаются за преступление мужа и отца, если они не участвовали в этом преступлении; но здесь дело не в том, что они не отвечают за преступление, ибо в переходе от одного господина к другому для них нет еще наказания; здесь дело в том, что господин за преступление одного из своих холопей не должен лишаться нескольких, следовательно, здесь правило устанавливается вследствие влияния особого интереса.
Что касается юридических понятий в Юго-Западной, Литовской Руси, то земскою привилегиею великого князя Казимира Ягайловича 1457 года постановлено, что никто из князей, панов и мещан не казнится смертию и не наказывается по чьему-либо доносу, явному или тайному, или по подозрению, прежде нежели будет уличен на явном суде в присутствии обвинителя и обвиненного. За чужое преступление никто другой, кроме преступника, не наказывается, ни жена за преступление мужа, ни отец за преступление сына и наоборот, также никакой другой родственник, ни слуга. Иностранцы не могут получать должностей и земель в Литве. Относительно положения жены по смерти мужа находим такое же распоряжение, какое мы видели в Псковской судной грамоте и в новгородских духовных: вдова остается в имении мужа, пока не выйдет замуж; в этом случае имение переходит к детям или родственникам покойного; если же последний назначил жене из своего имения какое-нибудь вено, то оно остается при ней и в том случае, когда она вступит во второй брак.
