Руссо и Революция - Уильям Джеймс Дюрант
V. ПРОСВЕЩЕННЫЙ ДЕСПОТ: 1780–90 ГГ
Искренне оплакав мать, величие которой он теперь осознал, Иосиф почувствовал свободу быть самим собой и воплотить в жизнь свои зарождающиеся идеи реформ. Он был абсолютным монархом Австрии, Венгрии, Богемии и Южных Нидерландов; его брат Леопольд подчинялся ему в Тоскане, его сестра Мария-Антуанетта служила ему во Франции. Он глубоко прочувствовал возможности, которые открылись перед ним в зените его жизни и власти.
Каким он был? Сорокалетний, еще в расцвете сил, он был весьма красив, когда прикрывал свою лысину париком. У него был живой, почти лихорадочно активный ум, идущий в ногу со временем, но недостаточно подкрепленный знанием истории и человеческих характеров. Всегда чувствуя скупость времени, он ошибался только в спешке и редко по злому умыслу. Многие истории рассказывают о его чуткости к несчастьям других, о его готовности исправить поправимые ошибки.55 Он был настолько доступен для людей, насколько позволяли его обязанности. Он жил просто, одевался, как любой сержант, и избегал пурпурных одеяний королей. Он был так же свободен от любовниц, как и Фридрих, и не имел «греческих друзей»; его работа была его всепоглощающей любовью. Как и Фредерик, он работал усерднее всех своих помощников. Он добросовестно готовился к своим обязанностям; он путешествовал не для развлечения и показухи, а для наблюдения и изучения; он изучал промышленность, искусство, благотворительные учреждения, больницы, суды, военно-морские и военные учреждения многих стран; он своими глазами смотрел на народы, сословия и проблемы своего королевства. Теперь он решил, насколько это возможно для одного человека, воплотить в жизнь мечты философов. «С тех пор как я взошел на трон и ношу главную диадему в мире, я сделал философию законодателем моей империи».56 Философы во всей Европе с нетерпением ожидали великого предприятия.
Первая трудность заключалась в том, чтобы найти помощников, которые разделяли бы его мечту. Те, кого он унаследовал, почти все принадлежали к высшему классу, чьи привилегии должны были быть урезаны его реформами. Кауниц и ван Свитен поддержали его; два члена тайного совета, Квалтенбург и Геблер, и два профессора Венского университета, Мартини и Зонненфельс, поощряли его; но ниже этих людей стояли бюрократы, закосневшие в привычках, удобные в традициях и автоматически сопротивляющиеся переменам. Иосиф, слишком торопившийся, чтобы быть вежливым, обращался с этими слугами как со слугами, путал их в туче приказов, просил их докладывать о любом серьезном недостатке в их помощниках,57 заваливал их анкетами и требовал от них труда, столь же неустанного, как и его собственный. Он обещал им и их вдовам пенсию после десяти лет службы; они благодарили его, возмущались его методами и лелеяли свою гордость. Уверенность Жозефа в справедливости своих целей привела его к нетерпимости к критике и спорам. Он писал Шуазелю (теперь уже в спокойной отставке): «Живите счастливее, чем я могу быть. Я почти не знал счастья, и прежде чем я завершу курс, который наметил для себя, я стану стариком».58 Он так и не дожил до старости.
Он отбросил все мысли о демократии. Его народ, по его мнению, не был готов к политическим суждениям; за редким исключением он принял бы любое мнение, переданное ему хозяевами или священниками. Даже конституционная монархия казалась бесперспективной; парламент, подобный английскому, был бы замкнутым обществом лендлордов и епископов, не способным на какие-либо кардинальные перемены. Джозеф считал само собой разумеющимся, что только абсолютная монархия способна разрушить путы обычаев и цепи догм и защитить простых слабых от умных сильных. Поэтому он брался за решение каждой проблемы лично и издавал директивы, охватывающие все сферы жизни. Чтобы добиться выполнения своих приказов, он создал систему шпионажа, которая озлобила его благодетелей.
Частью его абсолютизма было создание с помощью воинской повинности большой постоянной армии, независимой от территориальных магнатов, укомплектованной по всеобщей воинской повинности и закаленной прусской дисциплиной. Эта армия, надеялся он, придаст силу его голосу в международных делах и будет держать Фридриха на расстоянии; возможно (ведь наш философ был в некотором роде приобретателем), она позволит ему поглотить Баварию и вытеснить турок с прилегающих Балкан. Он назначил комиссию юристов для реформирования и кодификации законов; после шести лет работы она опубликовала новый гражданский кодекс судопроизводства. Штрафы были смягчены, а смертная казнь отменена. Магия, колдовство и вероотступничество больше не карались законом (в современной Англии сто преступлений все еще считались смертными). Дуэли были запрещены; убийство на дуэли приравнивалось к убийству. Брак стал гражданским договором; браки между христианами и нехристианами стали законными; развод можно было получить в органах гражданской власти. Магистраты должны были назначаться только после специальной подготовки и сдачи сложных экзаменов. Многие церковные суды были упразднены. Все люди должны были быть равны перед законом. Аристократы были шокированы, когда одного из них выставили на столб, а другого приговорили к подметанию улиц.
Крепостное право было отменено серией указов 1781–85 годов. Всем было гарантировано право менять место жительства или род занятий, владеть имуществом и вступать в брак по взаимному согласию, а для защиты крестьян в их новых свободах были предусмотрены специальные поверенные. Бароны утратили уголовную юрисдикцию над своими арендаторами, но, чтобы баронские поместья не оставались непродуктивными, лорды могли требовать от своих бывших крепостных некоторых обычных услуг.
