Барбара Такман - Загадка XIV века
Все это время доминирующим интеллектуальным усилием Европы была постоянная, непримиримая и интенсивная деятельность, направленная на прекращение раскола и на реформу церкви. Обе цели зависели от обретения церковным собором превосходства над папством. Поскольку оба папы отказывались прекратить свои полномочия, добровольное окончание схизмы было невозможным, и оставалась единственная альтернатива. Было очевидно, что ни папы, ни коллегия кардиналов не позволят реформировать церковь изнутри, поэтому инструментом для проведения реформы могла стать только законная власть собора. Серьезные теологи бились над этими проблемами, искренно желая перемен. Они хотели отыскать способ ограничения власти папства и вскрывали вопиющие противоречия — философские, религиозные и многочисленные материальные, их обсуждали на заседаниях на протяжении сорока лет. Проводились заседания в Пизе, Констанце и Базеле, причем созывала их не церковь, а государства, университеты и правители.
В 1409 году предложение о реформе, красноречиво представленное на Пизанском соборе д’Альи и Жерсоном, отклонили, а всю энергию направили на то, чтобы оба папы — авиньонский и римский — подали в отставку, что и было сделано, после чего избрали единого понтифика. Этот престарелый человек быстро скончался, и на его место пришел воинственный итальянец Бальтазар Косса. Он был скорее кондотьером, чем кардиналом, и, надев тиару, взял имя Иоанн XXIII. Поскольку два его соперничавших предшественника все еще цеплялись за престол, у церкви фактически стало три папы. И в 1414 году император Сигизмунд созвал в Констанце памятный собор.
Этот собор принял закон, имевший исторические последствия для церкви. Под ересью теперь понимали все диссидентские настроения, возникшие как реакция на бедствия прошлого столетия. В XV веке оживились диссиденты от религии — мистики, реформаторы, колдуны. Церковь ответила ожесточенным преследованием. Все чаще применяли отлучение от церкви, суды и сожжение на костре, в пытках предполагаемых еретиков инквизиция проявляла не меньшую жестокость и изобретательность, чем какой-нибудь неверный — турок или китаец. Во второй половине XV века охота на ведьм превратилась в эпидемию, об этом свидетельствует знаменитый трактат 1487 года «Молот ведьм» — инструкция по распознаванию демонов, ведьм и их почитателей.
Констанца была обеспокоена более фундаментальной ересью Яна Гуса — идеологического наследника Уиклифа. Его пригласили в Констанцу объяснить и защитить свою доктрину, после чего Гус был осужден и в 1415 году сожжен на костре. Предвосхищая епископа Латимера, он мог бы сказать, что пламя, в котором он погиб, зажгло свечу, которую не погасить.
После нескольких драматических противоборств с Иоанном XXIII собору удалось сместить и его. Папу обвинили в пиратстве, убийстве, изнасилованиях, содомии и инцесте (Гиббон отмечает, что «самые скандальные» обвинения были аннулированы). Затем избрали римлянина, кардинала Колонну, при восшествии на престол он получил имя Мартин V. Предыдущего папу римского вынудили уйти в отставку, а упрямого Бенедикта из Авиньона надежно изолировали. Объявили об окончании схизмы, хотя после реформы она на короткое время возродилась. Борьба за верховенство между собором и папой ожесточилась. При Мартине V Папская область была восстановлена, и материальный, если не духовный выигрыш в силе позволил папству при наследнике Мартина Евгении IV возобновить соперничество с собором в Базеле. Соперничество этих двух гигантов длилось восемнадцать лет.
Доктринальные расхождения достигли своего апогея, группировки откалывались, кандидат, претендовавший на высшую церковную должность — не кто иной, как граф Савойский — смог заплатить за свое продвижение и был избран под именем Феликса V. Одна сторона требовала реформ и ограничения папской власти, другая возражала, в результате государства и правители снова разделились. В конце концов реформаторы потерпели поражение, Феликс V ушел в отставку, а собор Базеля в 1440 году был распущен. Папство, снова итальянское, признало на бумаге верховенство собора, однако на деле именно оно обладало высшей властью. Свой успех оно отпраздновало в юбилейном 1450 году. Тем не менее папство было уже не тем, чем до схизмы и до соборов. В первом из кризисов его престиж упал, а во втором кризисе папство утратило влияние и контроль над национальными церквями. В 1438 году французский синод провел независимые реформы. «Галликанские свободы» ограничили папские налоги на французское священство. Движения и идеи, спровоцированные предыдущей церковной борьбой, неуклонно стремились к протестантизму.
Гуситские войны зарегистрировали изменения в другой сфере — началось движение, вызванное чешским национализмом и желанием отомстить за смерть Гуса. Членами этого движения были по большей части буржуа и крестьяне (некоторую поддержку им оказывали чешские аристократы), и в своей борьбе они применили новую военную тактику. У них появились боевые обозы, состоявшие из нескольких повозок, сцепленных друг с другом цепями. Повозки собирали в виде квадрата или круга и пускали с горы на наступающих всадников противника. Чешские отряды вооружались пиками, ручными самострелами и цепами, в случае удачной обороны они переходили в наступление: сняв цепи между повозками, набрасывались на врага. В 1420 году они одержали победу над армией Сигизмунда — тогда, с целью восстановления порядка, император устроил «крестовый поход» против Венгрии, Баварии и Пруссии. Чехи стреляли из пушек, поставленных внутри боевого обоза, главным своим оружием они впервые сделали самодельные ружья. К концу первого десятилетия гуситских войн уже треть армии пользовалась такими ружьями.
Будучи людьми из плоти и крови, они тревожились из-за идеологического конфликта умеренных и радикалов, поскольку этот конфликт разрушал их движение. На соборе в Базеле они тем не менее настроены были решительно и впервые принудили церковь заключить мирный договор с еретиками. Как и у швейцарцев, их армия в большинстве своем состояла из людей низкого происхождения, и они научились эффективно сражаться, потому что не гнались за славой и не были привязаны к лошадям, в отличие от рыцарей.
На протяжении 1420-1430-х годов Генрих Мореплаватель, португальский инфант и внук Иоанна Гентского, совершал ежегодные путешествия в Атлантику, исследовал Азорские острова, Мадейру и Канары, путешествовал вокруг западного побережья Африки, пока в 1433 году не обогнул большой западный мыс в поисках золота и слоновой кости. Даже если первоначальным мотивом Генриха было прославление ордена Христа, магистром которого он являлся, его побуждения и деятельность можно назвать современными. Вместе с гуманистами и учеными он оказался на мосту, соединявшем средневековье с новыми временами.
Перемены наступали исподволь, едва замечались на фоне общего упадка. К 1440 году численность населения Европы опустилась до самой низкой точки и в следующие тридцать лет так и не выросла. В Руане до эпидемии чумы проживали пятнадцать тысяч человек, а в середине XV столетия осталось только шесть тысяч жителей. Собор Шлезвига сравнил доходы, которые он получал в 1352 году, с доходами 1457 года и обнаружил, что в XV веке урожаи ячменя, ржи и пшеницы составили одну треть того, что получали в XIV столетии. Во многих местах исчезли начальные школы, да так и не вернулись до новых времен. Имеются письменные свидетельства 1439 года о том, что на улицах Парижа растет трава, а волки нападают на людей на малонаселенных окраинах. В том же году архиепископ Бордо пожаловался, что из-за «живодеров» [ecorcheurs] студенты не могут получать в университетах знания, ибо по пути в эти заведения многих похищают, держат в плену, отнимают книги и имущество и — увы: — убивают. За сто военных лет сумма пожертвований, субсидий, подушных и косвенных налогов стала воистину неисчислимой. Насильственный сбор средств укрепил представительные органы, а финансовое бремя способствовало обнищанию населения и классовому антагонизму.
В первые десять лет правления Карла VII мало кто замечал признаки намечавшегося прогресса. В результате бесконечных войн, внутренних и внешних, писал нормандский хронист Тома Базен, а также по причине нерадивости и бездействия тех, кому было поручено вести дела короля и командовать по его приказу войсками, из-за алчности и распущенности воинов королевство вконец разорилось. От Руана до Парижа, от Луары и до Сены, от Сены до Лана, Амьена и Аббевиля и на обширных равнинах Бри и Шампани царило запустение. Возникло опасение, что в великом множестве мест следы подобного запустения сохранятся на долгое время и будут видны до тех пор, пока божественное провидение не проявит большую заботу о делах этого мира.
Постепенно Карл VII набрался опыта и стал настоящим королем, к тому же судьба привела к нему на службу способных людей. Выдающийся финансист Жак Кер оказал королю денежное вспомоществование, с помощью кредита король улучшил осадную артиллерию, нанял опытных канониров и с эффективностью, которой не знали в XIV веке, отбил у англичан замки и города. Один за другим они открывали ворота перед армией короля, и с каждым разом все быстрее, поскольку Карл VII провел наконец фундаментальную военную реформу, которую не успел осуществить его дед Карл V. В 1444–1445 годах он создал постоянную армию и внедрил в нее, тем самым и уничтожив, незаконные отряды — главный бич тех времен. В соответствии с новым законом были сформированы двадцать ордонансовых рот (compagnies d’ordonnance) по 100 копий каждая, с двумя стрелками, оруженосцем и пажом (valet de guerre) для каждого жандарма (то есть рыцаря), общей численностью шестьсот человек. Наемных капитанов выбирали из числа самых надежных, они сами формировали отряды, корона платила и обеспечивала новые подразделения всем необходимым за счет ежегодных налогов, армия размещалась на стратегических участках по всей Франции! Остававшиеся банды безжалостно расформировали. Самым важным нововведением середины XV века стало создание постоянной армии. Это новшество означало порядок там, где раньше царили атрибуты хаоса — чума, война и схизма.
