Джон Грэй - История Древнего Китая
Кроме уже упомянутых мной следов вулканической активности, есть еще горячие источники Юнма; они находятся на расстоянии пятнадцати миль от португальской колонии Макао. Яйца, которые я опустил туда, всего за две минуты сварились вкрутую. Я наполнил этой водой бутылку, чтобы сделать ее анализ по возвращении в Кантон. Когда я уходил, несколько болтавшихся поблизости бродяг серьезно сообщили мне, что, если брать воду из источников, она остывает, и если я жду, что она будет продолжать кипение, меня ждет разочарование.
Кроме того, я был на горячих источниках в местечке Чжун-лин-тоу уезда Цунхуа. Люди, страдающие от кожных болезней, омывают тело водой из этих источников, которая высоко ценится среди окрестных жителей. Ею время от времени пользуются и для других нужд. Рядом с ними нередко забивают коз и свиней, чтобы обварить водой их туши, которые иногда требуются в больших количествах для многолюдной свадьбы или для похорон, поэтому здесь иногда можно видеть разбросанную по берегам шерсть этих животных. В Фучжоу есть горячие источники, к которым пристроены купальни. Их водами пользуются люди, страдающие кожными болезнями.
Кроме этих сернистых источников, которые высоко ценят китайцы, существуют и ключи, которые суеверные китайцы считают священными. В одном только Кантоне множество таких источников. Один из древнейших называется Солнечным колодцем, потому что предполагается, что и ночью на его поверхности часто можно видеть нечто вроде отражения солнца. Этот источник считается настолько священным, что из него запрещено черпать воду. В конце концов тут был воздвигнут храм, посвященный языческому божеству Лун-вану, или Царю драконов, и пьедестал, на котором стоит идол, теперь водружен над самим ключом.
Следующим по важности считается Лунный колодец; кантонцы уверяют, что на его поверхности якобы видели отражение ночного светила. Людям запретили тревожить священные воды, и там был возведен храм языческой богини Цзиньхуа, а над самим источником поставлен ее идол на пьедестале. Есть еще и Звездный колодец; когда здесь работали бурильщики, оттуда взмыл в воздух похожий на звезду огненный шар.
Цзи-па-цзин, названный так, поскольку был обнаружен, когда курица рылась в земле, к счастью, не был почтен идолом на пьедестале, и поэтому приносит горожанам большую пользу. Говорят, что он был раскопан по инициативе некого Ин Цзуна, который не так любил чай, как воду. Воды этого колодца, расположенного поблизости от малых северных городских ворот, часто используют для вываривания шариков опиума; с этой целью ее увозят в деревни, находящиеся на значительном расстоянии от Кантона. К этому колодцу приставлен сторож, который берет небольшую плату с каждого, кто хочет зачерпнуть оттуда воды. Бывший страж этого неиссякающего источника как-то в 1854 году подстрекал нескольких недружелюбно поглядывавших бездельников, стоявших неподалеку, убить и ограбить бывшего епископа Виктории Смита, ныне покойного преподобного Уильяма Сэмюэля Бонни и меня, когда мы проходили мимо.
Еще один из священных кантонских колодцев, считающийся древнейшим, – это Девятиглазый колодец, названный так из-за того, что в нем имеется девять отверстий. Согласно китайским анналам, он был вырыт неким Чжао То, который когда-то, при династии Хань, владел землями Гуанчжоу. Первоначально он был одним из министров императора Ши Хуанди, который выстроил Великую стену. Чжао То, по преданию, дожил до почтенного возраста – ста двадцати лет; его долголетие приписывали действию этой воды, которую он имел обыкновение пить в изобилии. Одно время все мандарины, приезжавшие в Гуанчжоу на новую должность, начинали свою деятельность с того, что пробовали эту воду. Этот колодец очень глубок, и воды в нем всегда довольно.
Я привел типичные образцы историй, какие связывают с китайскими колодцами. Как бы то ни было, один из них, с которым связано самое ребяческое суеверие, находится во внутреннем дворике ямэня, или официальной резиденции, префекта области Чжаоцин. Этот колодец многие века был завален большими камнями, потому что там предположительно живет злой дракон Гуань-лун. Говорят, что это чудовище напускало на всю округу мор и землетрясения, пока несколько сотен лет тому назад префект по имени Пэй Вэньчжэн не сбросил его в этот колодец; чтобы заточение лютого дракона было вечным, каждый следующий правитель области (префект), вступая в должность, прикладывает свою печать к наваленным над колодцем камням. Чудовище не одиноко в своем заточении, потому что многие дьяволы и злые духи присоединились к нему в этой тюрьме; и как бы они туда ни вошли, выйти они не могут.
В этой главе я упоминал о следах вулканической активности. То, что она все еще продолжается, пусть и очень слабо, доказывают землетрясения, время от времени случающиеся в разных частях страны. Они нечасты и лишь очень редко имеют серьезные последствия. За время моего двадцатилетнего пребывания в Китае я только два раза был свидетелем землетрясения. Первое из них случилось в 1854 году. Постель, на которой я спал, как-то утром затряслась так сильно, что я решил, будто под ней отряхивается большой ньюфаундленд. Я был так в этом уверен, что даже заглянул под кровать, чтобы проверить, кто туда забрался.
Второе землетрясение случилось в 1860 году. В ту минуту я сидел за завтраком в маленькой комнате верхнего этажа в китайском доме, где я тогда жил. Там не было потолка, и я увидел, как стропила, поддерживающие крышу, легонько покачиваются. Находившиеся в комнате два чайных столика, на которых стояли две мои любимые фарфоровые вазы, затряслись так, что я испугался: вдруг вазы разобьются. Мои китайские слуги в большом испуге поспешно выскочили из дома. Я быстро последовал за ними и на улице обнаружил группу моих китайских соседей, которые, по всей видимости, были очень испуганы. Один из них с искаженным от ужаса лицом заметил, что это большой дракон ползает под землей. Сие серьезное утверждение, которое европейцу трудно было слушать без смеха, как я увидел, нашло горячее сочувствие среди его соотечественников.
В Чжэньцзяне, порту на берегах реки Янцзы, землетрясение случилось ночью 24 июля 1872 года. Чжэньцзянский корреспондент North China Daily News описал его так: «Прошлой ночью здесь случилось землетрясение, несколько ошеломившее нас. Где-нибудь в Маниле или в Японии, где к таким вещам привыкли, его, пожалуй, и не заметили бы, но я вас уверяю, что для нас оно было достаточно серьезным, и мы совсем не мечтаем о его повторении. Согласно судовым часам корабля ее величества «Leven», оно началось без десяти восемь пополудни и продолжалось пять секунд. В тот момент я лежал в кровати, и сначала мне показалось, что диван приподнялся, будто из-под него хотела выбраться большая собака. За этим последовало волнообразное движение, которое сопровождалось низким рокотом и дрожанием всего в комнате. Когда началось землетрясение, один мой друг лежал в шезлонге на веранде, и ему показалось, что дом встряхнуло так сильно, что он вскочил, едва ли не ожидая падения части крыши из-за шума, раздавшегося над головой. Если шум может быть показателем направления землетрясения, то я бы сказал, что оно шло с севера на юг: платяной шкаф в моей комнате задрожал первым, а когда он обрел прежнюю невозмутимость, от него, кажется, заразилось трюмо, которое тоже начало трястись. Большому толчку предшествовали два маленьких, но они были почти незаметны. Один из коллег, живущий в этом городе, говорит, что он видел, как тряслись опоры его дома. Туземцы утверждают, что так сильно землю здесь не трясло уже восемнадцать лет, а во время прежнего землетрясения на улице некоторые прохожие падали ничком». Три упомянутых землетрясения не отличались большой силой, но из отчета мистера Лоу, американского посланника в Китае, в мае 1871 года направленного государственному секретарю США в Вашингтон, явствует, что 11 апреля того же года в провинции Сычуань произошло разрушительное землетрясение. Вот что пишет мистер Лоу об этом землетрясении (цитирую по Nature от 22 июня 1871 года): «Батан находится на возвышенности за пределами провинции, примерно на двести миль западнее Литана и примерно в тридцати почтовых станциях от уездного города Да-цзян на Тибетском тракте. Около одиннадцати часов утра 11 апреля в Батане произошло такое сильное землетрясение, что были полностью разрушены правительственные здания, храмы, амбары, каменные дома, склады, укрепления и все обычные жилые дома, а также монастырь Динлинь. Единственным исключением было стоявшее на участке этого монастыря здание под названием Да-чао, оно осталось нетронутым. Некоторым солдатам и горожанам удалось спастись, но большинство жителей были раздавлены и погибли под деревянными и каменными обломками. Кроме того, внезапно город загорелся в четырех местах. Ветер раздувал огонь, пока небо не потемнело от дыма; рев пламени смешивался со стенаниями безутешных людей. 16-го числа пламя спало, но под землей все еще слышался рокот, похожий на отдаленные раскаты грома, а земля дрожала и качалась, как корабль в бурю. Ко многим горестям пострадавших следует прибавить ужас тысяч жителей; однако в течение десяти дней все успокоилось, движение земли затихло. Сборщик зерна в Батане говорит, что за несколько дней до землетрясения залило плотины, земля потрескалась во многих местах, и из трещин потоком лилась черная зловонная жидкость. Если протыкали землю, оттуда мгновенно брызгал фонтан, как в соляных и нефтяных колодцах в восточной части провинции. Это объясняет, почему после землетрясения в Батане случился пожар. По приблизительным оценкам, было разрушено два больших храма, контора сборщика зерна, ямэнь местного магистрата, монастырь Динлинь, почти семьсот морских саженей храмовой стены и триста пятьдесят одно внутреннее помещение; шесть меньших храмов, всего включавших двести двадцать одно помещение, а также тысяча восемьсот сорок девять помещений и домов простонародья. При катастрофе погибло две тысячи двести девяносто восемь человек, включая солдат, в том числе местный магистрат и его помощник. Землетрясение ощущалось на востоке от Батана вплоть до Пан-ча-хемута, на западе – до Нань-туна, на юге – до Линь-цза-ши и на севере – до соляных колодцев в Атим-тозе, то есть заняло площадь более четырехсот миль. Оно возникло одновременно во всем этом регионе. Кое-где крутые холмы раскалывались и опускались в глубокие расселины, в других местах небольшие возвышенности на равнинах обращались в отвесные утесы, а дороги и тракты были загромождены и сделались непроходимыми. Люди были разорены и рассеялись по всей округе, как осенние листья. Это бедствие для людей Батана и окрестностей действительно стало одним из самых горестных и разрушительных, какие когда-либо знал Китай».
