Севостьянов Г.Н. - Москва - Вашингтон: Дипломатические отношения, 1933 - 1936

Вертинский скитался по многим странам мира с греческим паспортом, купленным за 100 лир на имя Александра Вертидиса. Впоследствии в своих воспоминаниях он напишет: "В годы эмиграции мне пришлось много горя увидеть, пережить унижений, обид. Это была расплата. Расплата за то, что в один прекрасный день я посмел забыть о родине. За то, что в тяжелые для родины дни, в годы ее борьбы и испытаний, я ушел от нее"26. Советский полпред в Китае Д.В. Богомолов убедительно просил разрешить Вертинскому и Иванову въезд в нашу страну. Но все было тщетно. Только после многочисленных просьб в 1943 г. Вертинский наконец-то получил советское гражданство. Еще в одном письме в ЦК Литвинов обращал внимание на тяжелое положение русских эмигрантов, оказавшихся в Маньчжурии, и неправильное к ним отношение27. Он указывал, что генеральный консул СССР в Харбине М.М. Славуцкий неоднократно в письмах и телеграммах ставил перед НКИД вопрос о необходимости удовлетворения ходатайств лиц, желавших возвратиться на Родину. Ведь многие из них по указанию японцев увольнялись местными торговыми и промышленными фирмами, они не имели средств к существованию, буквально бедствовали, лишившись работы. Однако НКВД стал на путь массовых отказов в ходатайствах. Так, только в июле 1936 г. из 130 прошений не было удовлетворено 113. "Отказ во въезде в СССР этим лицам, естественно, толкает их к переходу на эмигрантское положение"28, — отмечал Литвинов. Возражая против подобной политики, он писал: "В случае военного столкновения с Японией, нам вред ли выгодно оставление на территории Маньчжоу-Го значительного контингента русских для образования специальных отрядов". Письмо заканчивалось словами: "Необходимы принципиальные указания, должны ли мы огульно, как теперь практикуется НКВД, закрывать доступ в СССР советским гражданам из Маньчжурии или же в нормальном порядке разрешать въезд всем тем, в отношении которых не имеется персональных подозрений"29. В 1936 г. в стране началось массовое выселение китайцев и других иностранцев с территории Дальнего Востока. НКИД высказался против подобных репрессий. В записке от 7 августа 1936 г., направленной в СНК СССР, заместитель наркома Б.С. Стомоняков писал, что выселение огромных масс иностранцев является беспрецедентным в международной практике и вызовет весьма неблагоприятный для СССР резонанс во всем мире"30. Однако репрессии продолжались. Тысячи китайцев оказались в лагерях. Сталинские репрессии негативно отражались на внешней политике государства. К Советскому Союзу росло недоверие, что способствовало изоляции СССР, порождало недовольство у дипломатического корпуса в Москве, подрывало престиж страны за рубежом. Так, например, 10 декабря Военная коллегия Верховного суда СССР приговорила к высшей мере наказания советского гражданина В.С. Малицкого. Узнав об этом, Литвинов немедленно обратился к председателю ЦИК М.И. Калинину с письмом, в котором просил не делать этого. "По соображениям внешнеполитического характера следует ему высшую меру наказания заменить 10 годами лишения свободы". Малицкий жил 5 лет в Америке, женат на американской гражданке, в момент своего ареста работал сотрудником американского посольства в Москве. Госдепартамент неоднократно обращался с просьбой сообщить, в чем обвиняется Малицкий. Мы отвечали, что американцы не имеют права ставить вопрос о советском гражданине. В случае его расстрела в печати США развернется широкая враждебная кампания, предупреждал нарком. Просьба Литвинова была удовлетворена31. Сотрудникам полпредства в Вашингтоне приходилось работать в трудных условиях. Госдепартамент с недоверием относился к советским гражданам, приезжавшим в США. 20 октября Трояновский информировал Крестинского об ужесточении допуска советских граждан на американские предприятия. Госдепартамент и военное министерство за последнее время потребовали от полпредства СССР в официальном порядке спрашивать разрешение у госдепартамента для посещения советскими гражданами предприятий США. Некоторым из них отказывали. В эту категорию попали лица, приезжавшие по договорам о технической помощи в компании "Кертис Райт" и "Сперн". Посольство не в состоянии заниматься этими делами32. Но несмотря на негативные явления, все же к концу 1936 г. в США стали все больше учитывать значимость Советского Союза в международных отношениях, особенно на Дальнем Востоке. В декабре исполняющий обязанности госсекретаря У. Мур заявил на пресс-конференции, что СССР "в силу своих вооружений играет ныне первостепенную роль на Дальнем Востоке и собирается стать первоклассной морской державой"33. Это было примечательное признание. По мере обострения японо-американских противоречий на Тихом океане и в связи с заключением соглашения между Японией и Германией в Вашингтоне чаще стали высказываться за сближение с Советским Союзом. Подтверждением тому, напомним, служила и беседа Хэлла с Микояном, состоявшаяся 12 октября 1936 г. Небезынтересно в этой связи отметить, что 16 ноября, в третью годовщину советско-американских отношений поверенный в делах США в Москве Лой Гендерсон отправил пространную телеграмму в Вашингтон. В ней он писал: "Советский Союз в результате быстрого экономического развития со временем может превратиться в неприступную крепость". Это беспокоило многих политиков и дипломатов. В разговоре с американскими дипломатами, журналистами советские представители, как отмечал Лой Гендерсон, часто говорят о законе о нейтралитете и политике невмешательства, проводимой администрацией Рузвельта. Они постоянно предлагают сотрудничество. Их усилия направлены на то, чтобы США дали понять агрессивным странам, что в случае войны Америка будет на стороне жертв агрессии. Советское правительство добивается заключения многостороннего пакта о взаимопомощи, но все его попытки тщетны34. Правительственные ведомства в Вашингтоне не могли не учитывать рост экономики и обороноспособности Советского Союза в условиях нарастания международной напряженности в Европе и Азии. В ноябре полпредство уведомило НКИД, что в целом настроение среди американской общественности благоприятное для СССР в противоположность фашистским государствам, к которым растет неприязнь. В случае выбора партнера США скорее предпочтет СССР, чем Германию. Это важное наблюдение отражало реальные сдвиги, происходившие в официальных кругах Вашингтона. 14 ноября 1936 г. заведующий Западным отделом НКИД АФ. Нейман отправил письмо советнику К.А. Уманскому, в котором констатировал неожиданный успех Рузвельта при переизбрании президентом на следующий срок. Он просил тщательно освещать перемены во внешней политике Белого дома, особенно в отношении СССР. У президента, отмечал Нейман, теперь более благоприятные условия для активных действий, и он может меньше опасаться прессы Херста. Многое зависит от того, пожелает ли Рузвельт выйти за рамки изоляционизма35. Этот вопрос интересовал в равной мере и полпредство, в первую очередь АА. Трояновского. Он высоко оценил избрание Рузвельта президентом на второй срок, назвав это событие историческим с точки зрения советско-американских отношений. Полпред указывал, что США играют большую роль на международной арене. В годы первой мировой войны они выступали на стороне Англии и Франции против Германии. И это во многом предрешило ее исход. Говоря о важности сотрудничества с США, Трояновский считал, что для СССР важны результаты выборов, ибо в условиях подготовки новой мировой войны Соединенные Штаты, даже если они не окажутся втянутыми в нее, будут играть большую роль. История, как известно, подтвердила предвидение дипломата. 1 декабря 1936 г. Трояновский отправил большое письмо Литвинову о результатах президентских выборов, победе в них демократов и поражении республиканцев. В это время в НКИД рассматривали состояние и перспективы советско-американских отношений. Обсуждение этой темы выявило разные точки зрения. Трояновский считал, что Москве следовало бы критически проанализировать трехлетний опыт дипломатических отношений. Он полагал возможным и необходимым расширение торгово-экономических связей, учитывая высокий уровень промышленного производства и технологии США. Но это возможно при условии урегулирования вопроса о долгах и получении значительных долгосрочных кредитов. Несколько иного мнения придерживался советник полпредства Уманский. Он сомневался в реальности выдвигаемых Трояновским предложений. Уманский обращал внимание на то, что Рузвельт не проявляет желания активизировать политические отношения с СССР36. 25 декабря 1936 г. Литвинов в письме Трояновскому, анализируя сложившееся международное положение, в том числе и советско-американские отношения, подчеркивал, что правительство не одобряет его предложения об урегулировании проблемы долгов на основе кредитного соглашения. "Считаю нужным, ввиду Ваших последних шифровок, еще раз напомнить Вам об абсолютном неодобрении здесь всеми инстанциями Вашей склонности к разрешению вопроса о старых долгах на базе кредитного соглашения"37. Разъясняя позицию правительства, Литвинов указывал: "Если взятая Вами линия была неправильна и раньше, то тем более неправильна она теперь после переизбрания Рузвельта. Сам Рузвельт понимает, что никакая схема товарных кредитов не соответствует состоявшемуся между ним и мной соглашению". Теперь перед президентом стоит дилемма: либо предоставить заём, либо предать дело забвению. Несмотря на категоричность высказываний Литвинова, полпред оставался все же при своем мнении. Оценивая ситуацию в США после избрания Рузвельта президентом, он в январе 1937 г. писал в НКИД: "Предвыборная кампания определила расстановку и соотношение политических сил в обществе, четко наметилось расхождение между нами. Наши отношения с Соединенными Штатами во многом зависят от того, как сложится положение в борьбе между прогрессом и реакцией внутри страны"38. Что касается внешнеполитического курса США, подчеркивал полпред, "изоляционистская политика американцами будет проводиться до последнего момента, до нарушения международного равновесия не в их пользу. Для них важно стратегически оценить, когда и в каком регионе это может произойти"39. Полемизируя с Литвиновым, Трояновский писал ему: "В Вашем письме Вы отмечаете, что в случае осложнения обстановки в Европе и на Дальнем Востоке отношение Рузвельта к нам будет определяться общеполитическими интересами, а не вопросом о долгах"40. Соглашаясь с этим, полпред вместе с тем обращал внимание на то, что Франция и Англия предприняли дипломатические шаги к сближению с США. Именно с этой целью они выразили готовность начать переговоры об урегулировании проблемы военных долгов. Трояновский считал, что и Москве следовало бы подумать о сближении с Америкой, что позволило бы расширить торговлю через кредиты. А кредиты можно получить при решении вопроса о долгах41. После распространения в начале января 1937 г. закона о нейтралитете на Испанию в Вашингтон тайно прибыл лорд Ренсимен, личный представитель премьер-министра Великобритании С. Болдуина. Ему было поручено встретиться с президентом Рузвельтом и узнать об отношении США к Европе. В январе в Белом доме состоялась беседа президента с эмиссаром из Лондона. Возможно, это был зондаж британской дипломатии. Лорд Ренсимен прямо спросил президента: какую позицию займут США в случае возникновения общеевропейской войны, которую многие в правительственных кругах в Лондоне ожидают в 1938 г. Рузвельт был во время разговора предельно откровенен. Он изложил ясно свою внешне политическую концепцию в отношении Европы. Президент твердо и уверенно заявил, что "Америка прилагает усилия к тому, чтобы как можно дольше сохранять нейтралитет". Но при возникновении вооруженного конфликта между демократией и фашизмом Америка выполнит свой долг. Если война начнется в результате действий Германии или СССР, она сохранит свой нейтралитет. Если СССР окажется под угрозой Германии, ее территориальных устремлений, "тогда должны будут вмешаться европейские государства, и Америка станет на их сторону". В войне Японии с Китаем "Америка останется нейтральной до тех пор, пока не будут задеты непосредственно американские интересы"43. С большим вниманием представитель Великобритании выслушал откровенные заявления Рузвельта. Ренсимен счел своим долгом сказать, что моральная и финансовая поддержка США будет иметь решающее значение в случае европейской войны. 29 января 1937 г. Рузвельт информировал кабинет министров о его беседе с Ренсименом, заметив, что она носила предварительный характер и в будущем возможно заключение соглашения. Президента занимала мысль о примирении в Европе, международном экономическом сотрудничестве.