Миф о «застое» - Алексей Владимирович Самсонов
Нобелевская премия и высылка Солженицына
В 1968 г., сразу после издания «Архипелага» за границей, Солженицына назвали кандидатом на получение Нобелевской премии.
К тому времени роман «В круге первом» был издан во Франкфурте, а 11 сентября его издало английское издательство «Харпер энд Роу». До 1970 г. «В круге первом» и «Раковый корпус» были изданы почти на всех европейских языках и даже на японском. Ясно, что такое одномоментное издание было сделано специально, в пропагандистских целях.
4 ноября 1969 года Солженицына исключают из рязанской организации Союза писателей «за антиобщественное поведение». 5 ноября это решение было утверждено Секретариатом Правления СП РСФСР. И тут же начинается всемирная кампания «писательской солидарности» в его защиту. Вслед за ним из СП исключили Галича, Маркина, Чичибабина и Максимова (агента КГБ [298; с. 484]).
8 октября 1972 года Солженицыну присуждают Нобелевскую премию в области литературы «за ту этическую силу, с какой он развивает бесценные традиции русской литературы». То есть не за художественные достоинства его произведений, а за его содержание. Премия носила явно политический характер.
Эта радостная весть застала Солженицына в Жуковке на даче Ростроповича. На этой даче он, по легенде, скрывался от КГБ. Хотя все об этом знали. Ясно, что «прятки на даче» – это для Истории, когда Правда забудется. Солженицыну сообщил новость по телефону норвежец Пер Эгил Хегге [298; с. 277]. Но саму премию Солженицын смог получить только 7 декабря 1974 года.
В декабре 1973 года в Париже издаётся первый том «Архипелага». Тут же началась рекламно-пропагандистская антисоветская кампания.
20 ноября 1970 года председатель КГБ Андропов и Генеральный прокурор Руденко подписали «Записку КГБ при СМ СССР и Прокуратуры СССР», в которой говорилось: «Взвесив все обстоятельства, считали бы целесообразным решить вопрос о выдворении Солженицына из пределов Советского государства». К записке был приложен проект Указа Президиума ВС СССР о лишении Солженицына гражданства.
Этот вопрос Политбюро обсуждало несколько раз. Но и в очередной раз, на заседании ПБ 7 января 1974 года, решение так же не было принято.
«Брежнев: Хочу просто, чтобы мы обменялись мнениями, посоветовались и выработали правильное решение.
Андропов: Я считаю, что Солженицына надо выдворить из страны без его согласия… Он выступает против Ленина, против Октябрьской революции, против социалистического строя. Считаю, что мы должны провести Солженицына через суд и применить к нему советские законы. Он использует гуманное отношение Советской власти и ведёт враждебную работу безнаказанно. Поэтому надо предпринять все меры, о которых я писал в ЦК, т. е. выдворить его из страны. Если мы сейчас его не выдворим, то он будет продолжать свою враждебную деятельность…Жить за рубежом он сможет безбедно, у него в европейских банках на счетах находится 8 миллионов рублей.
Суслов: Солженицын обнаглел, оплёвывает советский строй, Коммунистическую партию, он замахнулся на святая святых – на Ленина. Надо нам выступить с рядом статей и разоблачить Солженицына.
Кириленко: Это только привлечёт внимание к Солженицыну.
Суслов: Но и молчать нельзя. <…>
Подгорный: Я хочу высказаться за то, чтобы провести над ним суд.
Андропов: Мы начинаем работу по выдворению.
Подгорный: Если мы его вышлем за границу, то и там он будет нам вредить.
Громыко: Надо, очевидно, остановиться на внутреннем варианте.
Андропов: Я считаю, что если мы будем затягивать дело, то это будет хуже.
Подгорный: Можно и растянуть дело, затянуть следствие. Но пусть он это время находится в тюрьме.
Шелепин: У нас есть органы правосудия и пусть они начинают расследование, затем – судебный процесс.
Брежнев: Я считаю, что лучший способ – это поступить в соответствии с нашими советскими законами.
Все. Правильно.
Было принято Постановление: «Ограничиться обменом мнениями по этому вопросу» [ «Источник», 1993, № 3].
Как мы видим, все члены ПБ высказались против высылки Солженицына. Похоже, в высылке Солженицына был заинтересован один Андропов, а также Бобков и Чебриков, которые 6-го февраля написали «Записку об антисоветской деятельности Солженицына». Члены ПБ рушат все планы Андропова, а также его друзей на Западе – тех, с кем он встречался на конспиративных квартирах.
Но он не отступает. И уже 9-го пишет в ЦК новую записку, подготовленную теми же Бобковым и Чебриковым, о необходимости выдворения Солженицына и лишении его советского гражданства. Записка, подписанная Андроповым, кончалась словами: «Внося вышеизложенное предложение, КГБ ещё раз самым тщательным образом взвесил все возможные издержки, которые возникнут в связи с выдворением Солженицына. Такие издержки действительно будут. Но другого выхода нет, поскольку безнаказанность поведения Солженицына уже приносит нам издержки внутри страны гораздо большие, чем те, которые возникнут в международном плане в случае его выдворения» [ «Источник», 1993, № 3]. Здесь всё – ложь. И члены ПБ совершенно правильно решили, что Солженицына надо судить в стране.
Записка была разослана членам ПБ для того, чтобы они поставили на ней своё мнение. К сожалению, никогда не будет известно, какие аргументы приводил Андропов для нужного (ему) голосования (понятно, что записей личных и телефонных разговоров никто не вёл), но все члены ПБ, кто раньше выступал за проведение суда, теперь высказались за высылку Солженицына. Подписи Брежнева на Записке нет.
На этом основании было принято постановление «Об указании совпослу в Бонне»: «Утвердить текст указаний совпослу в Бонне (прилагается)».
Почему именно в Бонне? Дело в том, что 2 февраля канцлер Вилли Брандт сказал, что «Солженицын может жить и свободно работать в ФРГ», а 8 февраля «наш представитель имел встречу с доверенным лицом Брандта с целью обсудить практические вопросы, связанные с выдворением Солженицына» [ «Источник», 1993, № 3]. Обратите внимание: встреча была 8-го, т. е. после отрицательного решения Политбюро! Значит, Андропов не сомневался в будущем «правильном» решении!
12 февраля Валентин Фалин (посол) имел встречу со статс-секретарём Франком. Ясно, что был использован и тайный канал связи между правительствами СССР и ФРГ [245].
Ясно, что и предложение Брандта, и Записка Андропова от 6-го числа были согласованы. Только вдруг неожиданно члены ПБ проголосовали «против». Пришлось предпринимать срочные действия. Какие?
12 февраля Солженицын опубликовал манифест «Жить не по лжи» и в тот же день был арестован. Ему предъявили обвинение в измене Родине (Прокуратура возбудила дело 11-го). Уже вечером 12-го об его аресте сообщают все западные радиостанции. Суть комментариев: подавление свободы в СССР. Готовились митинги у советских посольств.
Владимир Войнович: «И вдруг – неожиданный потрясающий поворот сюжета. Подержав в Лефортове одну ночь, арестанта, живого, здорового, в казённой пыжиковой шапке доставили на Запад
