Революционная Россия и военный вопрос: от Севастополя до Цусимы - Игорь Николаевич Гребенкин
Другой заметной фигурой в окружении «Земли и Воли» начала 1860-х гг. был поручик гвардейской артиллерии Александр Николаевич Энгельгардт, близко знакомый с Н.Г. Чернышевским, A.A. и Н.А. Серно-Соловьевичами, Н.П. Утиным и Л.Ф. Пантелеевым. Хорошо знавший его по Михайловскому артиллерийскому училищу П.Л. Лавров сообщал, что его связи с «Землей и Волей» возникли именно благодаря А.Н. Энгельгардту[240]. Своеобразное свидетельство принадлежит его сыну -Н.А. Энгельгардту: «В гвардейском мундире среди бела дня мой отец ходил по Летнему саду, направо и налево раздавая первые появившиеся прокламации. Когда попадавшиеся ему знакомые выражали удивление его смелости, он отвечал, что Летний сад самое безопасное место - гуляют люди одного круга, одних настроений, совершенно порядочные. Никто не донесет... Мой отец, А.Н. Энгельгардт, агитировал и вербовал членов партии среди военных, а Н.Г. Чернышевский - среди штатских»[241]. В 1862 г. деятелями «Земли и воли» конспиративно разрабатывался план конституционного министерства. В качестве премьер-министра назывался Н.Г. Чернышевский, военным же министром заговорщики предлагали стать А.Н. Энгельгардту, но он отказался[242]. Уже в то время А.Н. Энгельгардт был известен как способный специалист-химик. В 1866 г. он оставил военную службу, посвятив себя науке и общественной деятельности.
В одном из жандармских донесений подчеркивалось, что личность и труды Н.Г. Чернышевского «имеют влияние на юношество»[243]. Наряду со студенчеством, не стали исключением и учащиеся военных учебных заведений. Например, отмечались его контакты с юнкерами Константиновского военного училища[244], где действовала конспирированная группа под руководством офицера Г.Л. Рошковского. Ее члены на своих собраниях обсуждали насущные проблемы общественного развития, имелась библиотека запрещенной политической литературы[245]. Константиновцем был и М.С. Бейдеман - вероятно самая трагическая фигура среди революционеров 1860-х гг. По окончании училища в 1860 г. он не явился в полк и нелегально покинул Россию, стремясь примкнуть к повстанцам Дж. Гарибальди. Добравшись до Лондона, работал в Вольной типографии А.И. Герцена, а в августе 1861 г. был арестован при возвращении в Россию. Во время дознания и в заключении
Бейдеман показал себя непримиримым врагом царизма. По личному распоряжению императора он без суда двадцать лет содержался в Алексеевском равелине Петропавловской крепости и, лишившись рассудка, умер в психиатрической лечебнице[246] .
Уже после ареста Н.Г. Чернышевского в Петербурге действовал тайный кружок артиллеристов, названный «чернышевцами». Его участник, впоследствии видный деятель народнического движения М.П. Сажин отмечал большое влияние идей Н.Г. Чернышевского на направление мысли молодых офицеров, участие в работе кружка будущих высокопоставленных военных[247]. Подобная группа юнкеров, «серьезно интересовавшихся общественными вопросами», существовала и в Михайловском артиллерийском училище[248]. В ней участвовали известные в будущем борцы против самодержавия - С.М. Крав-чинский и Л.Э. Шишко. Демократические настроения имели распространение среди гардемаринов Морского училища, некоторые выпускники которого в дальнейшем играли заметную роль в военно-революционной организации «Народная воля». Общественная атмосфера тех лет не миновала даже кадетов-старшеклассников. Так, конспиративный кружок существовал в Виленском кадетском корпусе. Его члены «организовали коллективную подписку на журнал “Современник”, проводили чтение и обсуждение напечатанных в нем статей Чернышевского, Добролюбова, Антоновича»[249]. Запрещенная политическая
Леонид Эммануилович Шишко
Сергей Михайлович Кравчинский (Степняк)
литература имела хождение и в Московском кадетском корпусе, где обучался будущий видный деятель «Народной воли» М.Ю. Ашенбреннер. Именно в корпусе он познакомился с произведениями передовых писателей того времени и даже с нелегальной литературой, под влиянием которых сложилось его мировоззрение[250].
Сигизмунд СераковскийЯрослав Домбровский
Просветительские и пропагандистские усилия А.И. Герцена, Н.П. Огарева и Н.Г. Чернышевского оказали также ощутимое влияние на формирование взглядов и практические шаги офицеров, стоявших во главе польского национально-освободительного движения. В Петербурге во время учебы в Николаевской академии Генерального штаба С. Сераковский и Я. Домбровский организовали «военную революционно-демократическую группу»[251], названную кружком генштабистов. Ее члены изучали современную общественно-политическую литературу и распространяли агитационные материалы, устраивали «литературные вечера», где «собиралось много лиц, преимущественно военных». Целью «вечеров» считалось просвещение офицеров[252]. Соратник Н.Г. Чернышевского Н.А. Добролюбов в одном из писем, имея в виду генштабистов, сообщал: «Я бы тебе целую коллекцию хороших офицеров показал»[253]. О сотрудничестве
«Кружок генштабистов»
С. Сераковского с Н.Г. Чернышевским свидетельствуют мемуары офицера Новицкого: «Помнится, в какой-то праздник я захожу к Сераковскому и - представьте мое изумление! - встречаю у него Н.Г. Чернышевского»[254]. Во время восстания 1863 г. его лидеры, как и российские революционные демократы, большое значение придавали участию офицеров в пропаганде[255], стремились к сближению армии и населения в борьбе против царизма.
События 1863-1864 гг. в Польше и участие российской армии в подавлении национально-освободительного движения заставили деятелей оппозиции обратиться к вопросам войны, армии и революции. Успех или поражение освободительной борьбы во многом зависели от того, как проявят себя войска, которым предстояло быть главной силой в подавлении восстания. По этой причине революционные демократы особое значение придавали пропаганде своих взглядов в военной аудитории, разъясняя офицерам и солдатам, что подавление восстания поляков не имеет ничего общего с подлинными интересами России.
В связи с польскими событиями на страницах «Колокола» нередко возникали корреспонденции военных. Сведения поступали от источников в России и из зарубежной прессы и неизменно вызывали большое воодушевление основателей Вольной русской типографии. А.И. Герцен писал: «Мы получаем письмо за письмом от русских офицеров и литераторов, от друзей и незнакомых, в которых нам говорят о сочувствии нашему взгляду на польские дела»[256]. Некоторые из них были опубликованы в журнале «Колокол». Так, в письме под заголовком «Еще кровь и слезы между Россией и Польшей» автор рассуждает: «Мы думали, что этот царь, вняв нуждам и требованиям своих народов, захочет и сумеет мудрыми мерами соединить их неразрывным братством во имя общей свободы и общего благосостояния»[257]. Но незавершенность программы реформ, как считает автор, привела к росту народного недовольства самодержавным строем и поэтому он призывает к решительным действиям в борьбе против царизма, объединению сил российских и польских революционеров. В другом письме, где автор заявляет, что «сотни офицеров, участвующих в составлении письма, готовы сейчас же выставить имена свои Восприятие взглядов революционных демократов военной средой 107 и,
