Северные морские пути России - Коллектив авторов
Если говорить о самих картах-чертежах, то «необходимый нос» получил свое графическое воплощение далеко не на всех из них – его нет, например, на «годуновском» чертеже 1667 г., где океан непрерывен не только вокруг всей Сибири, но и вокруг Китая и Индии. Но мы видим этот нос в «Чертежной книге Сибири» С. У. Ремезова (1701), где он растет за рамку карты, начинаясь сразу за устьем Лены, и разделяя не Колыму и Анадырь, а Лену и Яну. К носу прилагается и «море ледовитое», точно отражая формулировку «Описания Сибири»: «за тем камнем великим и по ту сторону носа каменя за великими страшными лдами».
Интересно, что на отдельном листе «Чертежной книги», посвященном Якутскому уезду («Чертеж земель Якутского города»), Каменного Носа нет вообще: берег между Алазеей и Колымой (в районе регулярных рейсов кочей!) выходит за рамку карты, но это место не имеет дополнительных указаний. Зато на этой карте есть Поморье – так называется район «дальних рек» от Яны до Анадыря, все они показаны равно маленькими, а расстояние между Яной и устьем Лены – нереалистично большим, что еще сильнее подчеркивает «заморское» положение «Поморья». Этот чертеж «Книги» замечателен подробными текстовыми описаниями местностей с выкладками расстояний в днях и неделях, явно восходящими к текстам круга «Списка с чертежа Сибирския земли».
В «чертежной» традиции текстов мы встречаем не только описание маршрутов и расстояний внутри нашей системы, но и яркую оценку северосибирского мореплавания, которое «Чертеж» и, вслед за ним, «Список» связывают прежде всего с торговыми людьми: «И в тех во всех зимовьях живут Якуцкого острогу служилые люди для государева ясашного сбору. А в те реки, которые под зимовьями, заходят кочами с моря для торгу русские торговые люди, а на море ездят из Якуцкого острога Леною рекою» (Титов, 1890: 33). Служилые просто «живут», об их транспортных практиках ничего не говорится, а торговые – «заходят кочами с моря» и «на море ездят». Конечно, и «государевы» люди постоянно пользовались кочами, но целый ряд свидетельств показывает, что коч торгового человека в среднем был качественнее построен, и хорошо известны эпизоды вынужденных пересадок служилых на торговые кочи вследствие плохого состояния казенных судов. Отметим, что расцвет рукописной традиции этих текстов приходится на последнюю четверть XVII в., то есть на период упадка морского судоходства и его фактического прекращения.
ХРОНОЛОГИЯ СИСТЕМЫ
Система морского сообщения на восточном участке будущего Севморпути сложилась в 1640‐х гг. и с точки зрения мореходных практик (судостроения, судовождения, терминологии) была генетически связана с более ранней морской системой, сложившейся на западе Сибирской Арктики в начале XVII в. и восходящей, в свою очередь, к мореходству Русского Севера еще более раннего времени. Речь идет о Мангазейском морском ходе, который активно действовал до правительственного запрета 1619 г. (причиной запрета стала угроза возможного иностранного проникновения в Сибирь через Север). Город Мангазея, основанный в 1601 г. на реке Таз, существовал еще долгое время, но неуклонно терял свое значение как центр экономической жизни Западной Сибири. Именно мангазейцы, двинувшиеся на поиск новых перспективных рек, стали, наряду с казаками Енисейского острога, первооткрывателями Якутии в 1630‐х гг. Поначалу отряды служилых людей агрессивно конкурировали друг с другом, но эта проблема была решена на рубеже 1640‐х гг. созданием на Лене нового уезда с центром в Якутске. Теперь организацией освоения новых земель на востоке занималась отдельная воеводская власть.
Северорусские морские практики, применявшиеся на «Мангазейском море», и в первую очередь – использование судов с шитыми вицей бортами, получили новую жизнь на Лене, вероятно, сюда перебралась и часть специалистов-мореходов. Морская сквозная связь между западно- и восточносибирской транспортными водными системами, как уже упоминалось, вероятно, отсутствовала.
В 1630‐х гг. были разведаны морские и сухопутные пути на Яну и Индигирку. В 1642 г. Дмитрий Михайлов Зырян (Ярило) достиг Алазеи, в следующем году началось освоение Колымы. И наконец, в 1648 г. с Колымы отправилась на восток знаменитая экспедиция Федота Алексеева Попова и Семена Иванова Дежнева, обогнувшая северо-восточную оконечность Азии и достигшая Анадыря – после потери большинства участников и всех судов. Открытие новых рек сопровождалось созданием своеобразной инфраструктуры, главным элементом которой стали ясачные зимовья во главе с приказными людьми.
Вся система «дальних заморских рек» обрела устойчивость (после переноса ряда зимовий на новые места) в конце 1640‐х гг. и уверенно функционировала в 1650–1670‐х гг. Маркером такой устойчивости стало появление в большинстве зимовий таможенного целовальника – особого выборного управленца, в задачи которого входил контроль таможенных сборов с торговых людей. На район «дальних рек» были, таким образом, распространены общегосударственные фискальные практики.
С конца 1660‐х гг. система начала приходить в упадок. В связи с падением численности зверя начался отток промышленников из восточносибирской Арктики, а эпидемии оспы значительно сократили число аборигенов – плательщиков ясака. Жертвой ситуации оказалась морская торговля (с исчезновением ключевого ресурса перестали оправдываться высокие риски и затраты). К концу столетия прекратились плавания кочей и на первое место вышли сухопутные пути. Именно с развитием отлаженного и относительно безопасного сухопутного пути на Колыму (опиравшегося на вновь возникшие якутские хутора-аласы) связывает упадок северосибирского судоходства А. Н. Алексеев (Алексеев, 1996: 65–66). На наш взгляд, причина этого упадка носит все же комплексный характер (несколько указанных выше факторов наложились друг на друга), а сухие пути по верховьям рек действовали и раньше, но были более протяженными и намного более опасными.
Часть зимовий запустела, некоторые, однако, продолжали и позднее оставаться центрами власти и торговли (например, Зашиверск или Нижнеколымск). Но цельная (хотя и далеко не беспроблемно работавшая) система, основанная на водных путях, прекратила свое существование.
ПРОСТРАНСТВО СИСТЕМЫ И ЭЛЕМЕНТЫ ИНФРАСТРУКТУРЫ
Основной структурной единицей пространства в представлениях акторов системы, включая якутскую воеводскую власть, выступали реки, впадающие в Северный Ледовитый океан – именно они вместе с проживавшими на них «иноземцами» были главным объектом поиска у первопроходцев. Открытая река (это хорошо видно на примере Яны и Индигирки) получала определенную ресурсную оценку – есть ли в ней рыба в количестве, достаточном для прокормления русских служилых и аманатов-аборигенов. В дальнейшем, по мере освоения, река превращалась фактически в административную область или, при наличии на ней двух-трех зимовий, в систему областей. Таким образом, арктические реки имели для системы тройное значение: 1) единица пространства; 2) транспортный путь; 3) ресурс (источник продовольствия). Продовольственный ресурс реки оказывался базой для обеспечения эксплуатации ресурса следующего порядка –
