Петербург накануне революции - Лев Яковлевич Лурье
Были в Петербурге и профессиональные воры, особая корпорация, которая не желала смешиваться с другими преступниками. К своим операциям они готовились очень тщательно. Для знаменитого ограбления ювелирной лавки Гордона выбрана была суббота, когда лавка закрыта (Гордоны – евреи). Перед закрытием в соседний канцелярский магазин зашел маленький мальчик, залез в сундук и закрыл за собой крышку. Все разошлись, мальчик вылез из сундука, открыл дверь, вошли варшавские воры. Они обнаружили, что лавку Гордона от канцелярского магазина отделяют всего 2 кирпича, облили все какой-то химией, сделали дырку. Когда несчастный Гордон пришел утром в воскресенье, в лавке уже ничего не было. И таких ограблений было много. Но налетов не было, то есть тех, кого сейчас называют «бандиты», в Петербурге не существовало.
Еще одним распространенным видом преступности в Петербурге было взяточничество. Так, вопросы строительства решал покровитель Анны Павловой[38], гласный городской думы Виктор Дандре.
Брала, и очень много, Екатерина Сухомлинова, жена военного министра, которая в конце концов довела своего мужа до пожизненной каторги.
Брала деньги Матильда Кшесинская. Она занималась не только и не столько балетом, сколько артиллерией, потому что ее покровитель великий князь Сергей Михайлович[39] был руководителем главного артиллерийского управления. Говорили, что морской министр был нечист на руку.
Но надо сказать, что Государственная дума внимательно смотрела за бюджетом и, кроме того, суд был абсолютно честным – нет никаких свидетельств о подкупах присяжных. Поэтому сколько веревочке ни виться, все равно конец найдется – по крайней мере, и Дандре, и Сухомлинов в конце концов были наказаны.
В целом же Петербург был относительно спокойным городом. Как и сейчас, он был холодным, неприятным, высокомерным, но в 1914 году невозможно было себе представить, что здесь копятся силы, которые вступят друг с другом в химическую реакцию, и произойдет взрыв, потрясший весь мир.
Материалы к лекции
Криминальный мир Петербурга
Подготовил Виталий Рыжов
Иван, родства не помнящий
По одной из версий, происхождение этого термина уходит корнями во времена крепостного права, когда беглые крестьяне или каторжники, пойманные властями, называли себя Иванами, а на вопрос: «Чьих будешь?» – отвечали: «Не помню». В новое же время этот термин крепко прилип к профессиональным попрошайкам, работавшим на улицах Петербурга и других крупных российских городов. Здесь же он обрел и новый смысл: члены этой артели не помнили родства в том смысле, что рвали все связи со своими семьями, вливаясь в новую, криминальную семью.
Между нищенскими артелями были поделены ключевые точки: храмы и церкви, площади и рынки. Зашедшему на чужую территорию приходилось несладко: его избивали и сдавали на руки полицейским, имевшим свою долю в прибыльном нищенском бизнесе. Попрошаек-иванов очень уважали другие преступники, считая их символом и эталоном своего образа жизни. Считалось, что человек вне закона может вести только кочевую, гастрольную жизнь. Даже сегодня среди определенного контингента сохранилось обращение «бродяга» в значении «друг», «приятель», а в те времена наиболее успешных и авторитетных преступников уважительно называли иванами.
Цапки и городушники
Среди обитателей чрева Петербурга – Сенной площади и Сенного рынка – выделялась группа воровок-цапок. Действовали они просто и грубо: хватали с прилавка товар и бросались наутек. Если же одну из них все-таки удавалось поймать, со всех сторон рынка тут же набегали ее товарки, поднимали шум и вырывали подругу из рук возмущенных торговцев. Поднявшийся шум был даже на руку этим воровкам, ведь пока хозяин лотка ругался и выяснял отношения с одной из них, остальные тянули с прилавка оставшийся товар. Разумеется, уважением цапки не пользовались.
Также презирались «честными» ворами залетные городушники. Промысел их был прост: хватали товар с прилавка (или в случае с ювелирными магазинами просили товар посмотреть) и убегали – не стесняясь ни продавцов, ни покупателей. Некоторые делали специальные потайные карманы для краденого. В Петербург эти воры приезжали в основном из окрестных сел и городков, хотя были гости и издалека. В 1900 году на Петербург обрушилась варшавская банда городушников. Сначала они стащили два бобровых воротника в магазине на Большой Морской, а при попытке украсть серьги из ювелирной лавки в Гостином дворе городушников задержали. Правда, сроки тогда вся банда получила весьма гуманные: от трех месяцев ареста до четырех лет в арестантских ротах. Случалось, что городушников сдавали в руки полиции и их коллеги из других воровских сословий – настолько велико было презрение к магазинным кражам.
Конокрады
Не больше веса в преступном мире было и у конокрадов. Зато организация у них была первоклассная: сказывались вековые традиции, передававшиеся из поколения в поколение. Подкупленные полицейские, сеть информаторов, огромное число вовлеченных в дело преступников, четкое распределение обязанностей, строжайшая конспирация – в общем, самая настоящая мафия. Добытых лошадей маскировали и готовили к продаже в специальных мастерских – «золотых конторах»: перекрашивали, меняли подковы, подпиливали зубы и изменяли форму копыт, а чересчур тощих даже надували через задний проход, чтобы они выглядели раскормленными и их можно было продать дороже.
Конокрады регулярно рисковали жизнью: если их ловили, они садились на год или два, но если воры попадались разгневанным извозчикам – их забивали до смерти прямо на месте преступления. Базировались конокрады на Сенной площади, но имена даже самых известных из них канули в Лету, настолько эффективной была их конспирация.
Взломщики сейфов
Взломщики сейфов были технической элитой преступного мира. Между производителями сейфов и медвежатниками шла настоящая гонка вооружений: первые делали механизмы замков все сложнее, вторые – придумывали изощренные способы взлома. Правда, не всегда изящные: вместо отмычек зачастую применяли кувалды и даже только-только появившиеся газосварочные аппараты. Организации медвежатников по сравнению с артелями конокрадов были малочисленнее, зато имели куда больше веса в обществе: например, одной из банд руководил бывший депутат Государственной думы от Тверской губернии Алексей Федорович Кузнецов. Вспомогательный персонал у медвежатников также был качественно другим: вместо городовых и мелкой прислуги – высокие полицейские чины, служащие контор и банков.
Карманники
Настоящей элитой среди воров признавались, конечно, воры-карманники. Профессия была прибыльной и наделенной романтическим ореолом: у представителей мещанского сословия жених-карманник считался замечательной партией. Элитарность карманников была на самом деле заслуженной. Они работали практически на передовой преступного мира, каждый день рискуя попасть в руки закона. Успешным карманником нужно было родиться: имели значение врожденная подвижность суставов, длина пальцев, выдержка и хладнокровие. Но этого мало – требовались постоянные тренировки, необходимо было вести определенный образ жизни, больше похожий на аскезу: каждая бессонная ночь за карточным столом сказывалась на внимательности и
