Лев Безыменский - Будапештская миссия
Приходится только удивляться исключительной энергии и изобретательности Рауля. За несколько недель он превращает небольшую канцелярию, где работал его предшественник Вильгельм Ланглет, в большое бюро, в котором занято от 200 до 400 человек. Создается система "шведских домов". Венгерская жандармерия вынуждена сохранять их "экстерриториальность". Растет число выданных удостоверений - правда, не до 100 тысяч, как утверждают некоторые авторы, а до 5. Собственная система информации позволяет Валленбергу заранее узнавать об антиеврейских акциях СС или венгерских властей и принимать контрмеры. "Ситуация здесь волнующая и полна приключений", - пишет он своей матери 8 декабря и добавляет, что в этот день посетил министра иностранных дел 10 раз, заместителя премьер-министра - 2 раза, министра внутренних дел - 2 раза, министра финансов - 1 (в этот день правительство приняло решение о массовой депортации).
Чем занимался Рауль помимо прямого круга его гуманитарной деятельности? Ответ на этот вопрос помогут дать два документа, которые по непонятному (или рассчитанному?) великодушию КГБ в 1989 году были выданы родственникам Валленберга и российско-шведской комиссии: телефонная записная книжка и календарь за 1944 год. Если знающим тогдашний Будапешт их перелистать, то возникает картина весьма широких политических связей шведского дипломата. Так, два раза в них упоминается имя самого Миклоша Хорти. С семьей Хорти Валленберг был знаком давно, ещё с 30-х годов, когда во время одного из визитов в Будапешт он получил приглашение жить в Королевском дворце на Буде - резиденции регента. Однако подробные исследования венгерских ученых (в частности, неутомимой журналистки Марии Эмбер) говорят о том, что в книжечке речь шла не о самом регенте, а об его сыне, также носившем имя Миклош. Миклош Хорти-младший был примечательной фигурой в "высших этажах" будапештского общества, известных своей антинемецкой и проанглийской ориентацией. Именно вокруг него собиралась группа высших военных, политиков и дипломатов, которые ещё с 1943 года не только понимали безысходность позиции Венгрии в лагере держав "оси", но и предпринимали закулисные ходы в Швейцарии, Швеции и Турции для зондажа возможности выхода из войны. В этот круг входили начальник генштаба Сомбатхеи, начальники разведки Уйсаси и Кадар, заместитель министра иностранных дел Сентмиклоши и многие другие - безусловно интересные и для Валленберга люди. В Берлине хорошо знали настроения Хорти-младшего: не случайно же он оказался в Маутхаузене!
В книжечке упоминаются люди этого круга: Эшко, Феликс Борнемисса, близкий друг молодого Миклоша, который был впоследствии арестован командой Скорцени и также попал в Маутхаузен. Что касается генерала Шандора Уйсаси, который с 1944 года возглавлял секретную службу генштаба, то знакомство Валленберга с ним носило весьма близкий, но своеобразный характер: знаменитая венгерская актриса Катарина Короди стала предметом симпатий обоих и генерал даже собрался вызвать Рауля на дуэль. Кстати, Короди также принадлежала к антинемецкой оппозиции. Ей приписывали связи с левыми подпольными кругами, в том числе и с известным коммунистическим лидером Ласло Райком - будущим министром послевоенной Венгрии и будущей жертвой сталинских репрессий. Дружеские связи завязались у Валленберга с другой будапештской красавицей - баронессой Фукс-Кемени, супругой министра иностранных дел. Наконец, графиня Нако - секретарша Рауля - также входила в число известных будапештских светских дам.
А немецкие "партнеры"? В книжечке Рауля прямо указаны телефоны Адольфа Эйхмана - 357-513, 157-569. Существует рассказ шведского дипломата Ларса Берга о встрече Валленберга с Эйхманом в баре одного будапештского отеля. Однако это свидание ставят под вопрос. Сохранилось лишь письмо Рауля матери, в котором он сообщает о том, что предстоявшая ему встреча с некоторым "важным чиновником" СС не состоялась, так как тот сказался больным. Более вероятны другие сведения, а именно что Эйхман за глаза назвал Валленберга "грязной собакой" и обещал с ним расправиться. Вслед за этим в Берлине шведское посольство сделало представление по поводу оскорбительного и явно недипломатического поведения Эйхмана. Конечно, у оберштурмбаннфюрера было немало оснований без всякого восторга относиться к деятельности шведского дипломата, мешавшего осуществлению эйхмановской программы. В своих воспоминаниях деятель "Ваады" Режё Кастнер упоминает об одном разговоре с Эйхманом в ноябре 1944 года. Тот стал говорить, что привлечет швейцарского консула Лутца и "представителя шведского Красного Креста" (!) Рауля Валленберга к ответственности за "свинства", то есть за злоупотребление с "охранными паспортами". Однако Эйхман добавил, что не станет "беспокоиться о владельцах этих паспортов", если еврейская община Будапешта предоставит ему 20 тысяч человек для земляных работ. Кстати, уже после войны во время допроса в Иерусалиме Эйхман назвал и свои данные о числе владельцев всех "охранных паспортов" (шведских, швейцарских и иных) 16 тысяч человек.
Еще более важной следует считать другую линию связей Валленберга в кругах СС: к ней относится штандартенфюрер (полковник) СС Курт Бехер и его ближайший сотрудник Вильгельм (Вильмош) Биллитц, имя которого в календаре Валленберга упоминается несколько раз. Упоминается адрес Биллитца и его телефоны: 180-223, 380-169, 184-879. Курт Бехер - фигура исключительно интересная, поскольку она связана с антиеврейским геноцидом куда более глубоко, чем выполнявший непосредственные карательные функции Адольф Эйхман.
Миссия Курта Бехера
Валленберг прибыл в Будапешт уже после официального прекращения стамбульских переговоров по "торговле евреями". Вашингтон и Лондон заверили Москву, что переговоров не будет. Но уже в самом скором времени военному адъютанту Рузвельта адмиралу Леги представили соображения о том, что в каком-то ином виде гуманитарную акцию по возможному выкупу евреев следует продолжить. Правда, оговаривал составитель записки, уведомив об этом русских.
Еще весной, в дни, когда обсуждалось первое, "стамбульское" предложение Гиммлера-Эйхмана, западные союзники четко понимали "двойное дно" миссии Бранда. Это зафиксировано в документах Форин оффис и Госдепартамента: "...Миссия Бранда была задумана как прикрытие зондажа по вопросу о сепаратном мире". Или: "Мы считаем полностью невозможными подобные прямые контакты с германским правительством". Теперь же намерения американцев были определены куда более обтекаемо: "Найти формулу, не предусматривающую прямых переговоров с немцами, но оставляющую открытой дверь для любого предложения". Госдепартамент предложил Рузвельту "искать посредников у швейцарцев" для спасения евреев. Почему вдруг? Видимо, давление международных и американских еврейских организаций было значительно и администрация боялась "потерять лицо". Кроме того, по сдержанному отношению лондонских союзников было ясно, что это - больной вопрос для британских интересов на Среднем Востоке и потому переговоры о спасении евреев могут быть использованы в общем балансе политических игр между Вашингтоном и Лондоном. Опасность дать новый козырь подозрительности русских отходила на второй план, так как из "дырявого" Стамбула переговоры переносились в Швейцарию, где не было официальных представителей СССР.
Испытав неудачу с миссией Эйхмана - Бранда, Гиммлер не оставил надежд на "еврейскую приманку". Ясно было лишь одно: Эйхман надежд не оправдал, он оказался "засвечен". Следовательно, надо было найти другого человека, который смог бы более успешно торговать венгерскими евреями и под этой "крышей" ввести своего шефа Генриха Гиммлера в число партнеров Запада. Этим человеком и стал штандартенфюрер СС Курт Бехер.
Чем он был удобен? Во-первых, формально он не принадлежал к специальной команде Эйхмана и его имя не ассоциировалось с "окончательным решением" еврейского вопроса. Во-вторых, у него сложились определенные отношения с еврейской общиной, поскольку он уже (неважно, на каких условиях) помог выехать в Швейцарию родственникам крупного промышленника, венгерского еврея Вейсса. Наконец, на нем не лежала печать неудачной миссии Бранда. Поэтому, получив от своего партнера по сделке о покупке концерна Манфред-Вейсс Биллитца сведения о неудавшейся идее обмена "евреев на грузовики", Бехер поднял эту тему во время очередного приема у Гиммлера. Тот сказал ему:
- Извлеките мне из евреев все, что можно извлечь. Обещайте им то, что они требуют. Потом мы посмотрим, что выполнять, что нет.
Бехер (по его утверждению) отвечал, что обещания, мол, надо выполнять. Ведь в свое время рейхсфюрер обещал за 1000 долларов освобождать по одному еврею. Гиммлер, видимо, не возразил. Тогда через знакомого по еврейской организации в Будапеште "Ваада" Кастнера Бехер решил действовать не прямо, а через швейцарского представителя "Джойнта" Сали Майера. Первая встреча с ним состоялась 21 августа. По странному совпадению, идея Бехера соответствовала американским намерениям, которые состояли в том, чтобы "найти формулу, не предусматривающую прямых переговоров с немцами, но оставляющую открытой дверь для любого предложения... После рассмотрения решено, что необходимо связаться с немцами через швейцарское предложение".
