Лев Безыменский - Будапештская миссия

Когда пришел к власти Салаши, Валленберг стал добиваться, чтобы новые власти признавали валленберговские документы. Он откровенно спекулировал на том, что Салаши и его министр иностранных дел барон Габор Кемени были заинтересованы в международном признании правительства, пришедшего в ходе переворота. Валленбергу, по договоренности с венграми, удалось создать на пештском берегу Дуная около моста Маргарита некий "международный сеттльмент", куда были переселены его подопечные, но и не только они.

Когда в ноябре снова начались депортации (салашисты называли это "передачей людей немцам в аренду") и колонны евреев погнали пешком в Хегешшалом (200 километров от Будапешта), Валленберг на своем «студебекере» сопровождал колонну, вытаскивая из неё лиц с "охранными паспортами". Не боясь конфликта с охранниками, на будапештском вокзале Иозефварош он прямо из вагонов вытаскивал тех евреев, которых команда СС раньше использовала для охраны городка у моста Маргарита. В целом считалось, что под опекой Валленберга оказалось от 7 до 10 тысяч обреченных на смерть. Неудивительно, что под конец ему самому пришлось скрываться в городском лесу от фашистов немецких и венгерских.

Приходится только удивляться исключительной энергии и изобретательности Рауля. За несколько недель он превращает небольшую канцелярию, где работал его предшественник Вильгельм Ланглет, в большое бюро, в котором занято от 200 до 400 человек. Создается система "шведских домов". Венгерская жандармерия вынуждена сохранять их «экстерриториальность». Растет число выданных удостоверений — правда, не до 100 тысяч, как утверждают некоторые авторы, а до 5. Собственная система информации позволяет Валленбергу заранее узнавать об антиеврейских акциях СС или венгерских властей и принимать контрмеры. "Ситуация здесь волнующая и полна приключений", — пишет он своей матери 8 декабря и добавляет, что в этот день посетил министра иностранных дел 10 раз, заместителя премьер-министра — 2 раза, министра внутренних дел — 2 раза, министра финансов — 1 (в этот день правительство приняло решение о массовой депортации).

Чем занимался Рауль помимо прямого круга его гуманитарной деятельности? Ответ на этот вопрос помогут дать два документа, которые по непонятному (или рассчитанному?) великодушию КГБ в 1989 году были выданы родственникам Валленберга и российско-шведской комиссии: телефонная записная книжка и календарь за 1944 год. Если знающим тогдашний Будапешт их перелистать, то возникает картина весьма широких политических связей шведского дипломата. Так, два раза в них упоминается имя самого Миклоша Хорти. С семьей Хорти Валленберг был знаком давно, ещё с 30-х годов, когда во время одного из визитов в Будапешт он получил приглашение жить в Королевском дворце на Буде — резиденции регента. Однако подробные исследования венгерских ученых (в частности, неутомимой журналистки Марии Эмбер) говорят о том, что в книжечке речь шла не о самом регенте, а об его сыне, также носившем имя Миклош. Миклош Хорти-младший был примечательной фигурой в "высших этажах" будапештского общества, известных своей антинемецкой и проанглийской ориентацией. Именно вокруг него собиралась группа высших военных, политиков и дипломатов, которые ещё с 1943 года не только понимали безысходность позиции Венгрии в лагере держав «оси», но и предпринимали закулисные ходы в Швейцарии, Швеции и Турции для зондажа возможности выхода из войны. В этот круг входили начальник генштаба Сомбатхеи, начальники разведки Уйсаси и Кадар, заместитель министра иностранных дел Сентмиклоши и многие другие — безусловно интересные и для Валленберга люди. В Берлине хорошо знали настроения Хорти-младшего: не случайно же он оказался в Маутхаузене!

В книжечке упоминаются люди этого круга: Эшко, Феликс Борнемисса, близкий друг молодого Миклоша, который был впоследствии арестован командой Скорцени и также попал в Маутхаузен. Что касается генерала Шандора Уйсаси, который с 1944 года возглавлял секретную службу генштаба, то знакомство Валленберга с ним носило весьма близкий, но своеобразный характер: знаменитая венгерская актриса Катарина Короди стала предметом симпатий обоих и генерал даже собрался вызвать Рауля на дуэль. Кстати, Короди также принадлежала к антинемецкой оппозиции. Ей приписывали связи с левыми подпольными кругами, в том числе и с известным коммунистическим лидером Ласло Райком — будущим министром послевоенной Венгрии и будущей жертвой сталинских репрессий. Дружеские связи завязались у Валленберга с другой будапештской красавицей — баронессой Фукс-Кемени, супругой министра иностранных дел. Наконец, графиня Нако — секретарша Рауля — также входила в число известных будапештских светских дам.

А немецкие «партнеры»? В книжечке Рауля прямо указаны телефоны Адольфа Эйхмана — 357–513, 157–569. Существует рассказ шведского дипломата Ларса Берга о встрече Валленберга с Эйхманом в баре одного будапештского отеля. Однако это свидание ставят под вопрос. Сохранилось лишь письмо Рауля матери, в котором он сообщает о том, что предстоявшая ему встреча с некоторым "важным чиновником" СС не состоялась, так как тот сказался больным. Более вероятны другие сведения, а именно что Эйхман за глаза назвал Валленберга "грязной собакой" и обещал с ним расправиться. Вслед за этим в Берлине шведское посольство сделало представление по поводу оскорбительного и явно недипломатического поведения Эйхмана. Конечно, у оберштурмбаннфюрера было немало оснований без всякого восторга относиться к деятельности шведского дипломата, мешавшего осуществлению эйхмановской программы. В своих воспоминаниях деятель «Ваады» Режё Кастнер упоминает об одном разговоре с Эйхманом в ноябре 1944 года. Тот стал говорить, что привлечет швейцарского консула Лутца и "представителя шведского Красного Креста" (!) Рауля Валленберга к ответственности за «свинства», то есть за злоупотребление с "охранными паспортами". Однако Эйхман добавил, что не станет "беспокоиться о владельцах этих паспортов", если еврейская община Будапешта предоставит ему 20 тысяч человек для земляных работ. Кстати, уже после войны во время допроса в Иерусалиме Эйхман назвал и свои данные о числе владельцев всех "охранных паспортов" (шведских, швейцарских и иных) 16 тысяч человек.

Еще более важной следует считать другую линию связей Валленберга в кругах СС: к ней относится штандартенфюрер (полковник) СС Курт Бехер и его ближайший сотрудник Вильгельм (Вильмош) Биллитц, имя которого в календаре Валленберга упоминается несколько раз. Упоминается адрес Биллитца и его телефоны: 180–223, 380–169, 184–879. Курт Бехер — фигура исключительно интересная, поскольку она связана с антиеврейским геноцидом куда более глубоко, чем выполнявший непосредственные карательные функции Адольф Эйхман.

Валленберг прибыл в Будапешт уже после официального прекращения стамбульских переговоров по "торговле евреями". Вашингтон и Лондон заверили Москву, что переговоров не будет. Но уже в самом скором времени военному адъютанту Рузвельта адмиралу Леги представили соображения о том, что в каком-то ином виде гуманитарную акцию по возможному выкупу евреев следует продолжить. Правда, оговаривал составитель записки, уведомив об этом русских.

Еще весной, в дни, когда обсуждалось первое, «стамбульское» предложение Гиммлера-Эйхмана, западные союзники четко понимали "двойное дно" миссии Бранда. Это зафиксировано в документах Форин оффис и Госдепартамента: "…Миссия Бранда была задумана как прикрытие зондажа по вопросу о сепаратном мире". Или: "Мы считаем полностью невозможными подобные прямые контакты с германским правительством". Теперь же намерения американцев были определены куда более обтекаемо: "Найти формулу, не предусматривающую прямых переговоров с немцами, но оставляющую открытой дверь для любого предложения". Госдепартамент предложил Рузвельту "искать посредников у швейцарцев" для спасения евреев. Почему вдруг? Видимо, давление международных и американских еврейских организаций было значительно и администрация боялась "потерять лицо". Кроме того, по сдержанному отношению лондонских союзников было ясно, что это — больной вопрос для британских интересов на Среднем Востоке и потому переговоры о спасении евреев могут быть использованы в общем балансе политических игр между Вашингтоном и Лондоном. Опасность дать новый козырь подозрительности русских отходила на второй план, так как из «дырявого» Стамбула переговоры переносились в Швейцарию, где не было официальных представителей СССР.

Испытав неудачу с миссией Эйхмана — Бранда, Гиммлер не оставил надежд на "еврейскую приманку". Ясно было лишь одно: Эйхман надежд не оправдал, он оказался «засвечен». Следовательно, надо было найти другого человека, который смог бы более успешно торговать венгерскими евреями и под этой «крышей» ввести своего шефа Генриха Гиммлера в число партнеров Запада. Этим человеком и стал штандартенфюрер СС Курт Бехер.