Марк Таугер - Марк Таугер о голоде, геноциде и свободе мысли на Украине

Тулайков, гораздо более компетентный и знающий специалист в области сельского хозяйства, чем Осинский, в действительности был прав, а заявления Осинского на пленуме о крупных американских фермах были глубоко ошибочными. В США было намного больше крупных ферм, чем те три, которые он пытался посетить. Ферма А. Шарон действительно прекратила существование в 20-е годы из-за споров, возникших между собственниками, но она была прекрасно организована и приносила прибыль на протяжении 42 лет своего существования.

Во время Первой мировой войны ферму Дальримпля временно поделили несколько фермеров только по причине прибыльности сдачи земли в аренду, но как только цены упали, многие из новых владельцев вернули свои наделы семье Дальримпль. В 30-е годы площадь фермы вновь насчитывала более 10 000 га, она приносила прибыль и функционировала вплоть до 70-х годов прошлого столетия.

Что касается Кэмпбелла, он действительно рекламировал свой успех, но успех этот был вполне реальным. Томас Кэмпбелл-младший был невероятно одаренной личностью, автором кандидатских диссертаций по инженерному делу и юриспруденции. Будучи студентом, он руководил фермой площадью 1 600 га и сумел преодолеть первоначальные препятствия в виде засухи, неурожая и долгов, что позволило ему в начале 20-х годов превратить свою огромную ферму в невероятно успешное предприятие, функционирующее исключительно на основе механизированного производства зерна. В 1924 г. он получил урожай пшеницы на миллион долларов, а его ферма продолжала оставаться крупной и урожайной вплоть до его смерти в 1966 г.

Ферма Кэмпбелла прославилась как крупнейшее и наиболее продуктивное зерновое хозяйство мира, а несколько иностранных государств, помимо Советского Союза, ознакомившись с его работами, приглашали его в качестве консультанта по модернизации ферм.

Тулайков, а следовательно, и Сталин, были правы, говоря о Кэмпбелле следующее: его высокомеханизированное, крупномасштабное земледелие создало прецедент, которому последовали фермеры США и многих других государств. Что бы мы ни думали об экологических и экономических последствиях крупного фермерства, масштабная механизированная фабрика-ферма стала образцом модерна в сельском хозяйстве — по крайней мере в аспекте культивации зерновых и прочих культур, а также многих видов скотоводства. Автономные диверсифицированные фермы, идеализированные Каутским, а позже и Осинским, вне всякого сомнения, стали важным достижением XIX ст., но ввиду малого использования механизации и высокого уровня автономности они перестали вписываться во все более узкоспециализированные шаблоны поставок сырья, производства и переработки, характерные для современной пищевой индустрии.

Целью проекта по созданию совхозов был выход на производство 100 млн. пудов (примерно 1,6 млн. т) товарного зерна в течение нескольких лет на базе использования наиболее современной технологии из доступных на то время. При этом ставилась задача — новые совхозы не должны вторгаться во владения крестьян. И действительно, программу воплощали именно по этим принципам, для чего было создано новое ведомство Зернотрест.

К началу 1931 г. было произведено приблизительно 200 млн. пудов, из которых 150 млн. пудов приходилось на долю товарного зерна, а остальное — на долю семенного материала. Советское правительство даже дважды привозило Кэмпбелла в Советский Союз: в январе 1929 г. — для встречи со Сталиным и проведения консультации для сотрудников Зернотреста и в июне 1930 г. — для осмотра крупных совхозов на Северном Кавказе и в Украине. Он отметил массу трудностей, но был под впечатлением от масштабности проекта и усилий по модернизации, предпринятых фермами и их работниками.

Вполне очевидно, что обещание правительства о модернизации и проекте строительства совхозов не было ложью или фикцией, а в задачи правительства вовсе не входило желание отбирать зерно у крестьян, не думая при этом о повышении продуктивности. Сталин говорил об этом, подчеркивая, что на первом этапе от совхозов вовсе не требуется много прибыли (можно было работать и без прибыли).

Так как речь шла о государственных хозяйствах, говорил он, правительство намерено инвестировать в них, не ожидая на первом этапе возврата инвестиций, а рассчитывая лишь на продовольствие. Вот почему данный проект был направлен вовсе не на эксплуатацию села. Речь шла о готовности правительства нести расходы для создания современной аграрной инфраструктуры, способной принести стране прибыль в стратегическом плане. Таким образом, проект организации совхозов следует рассматривать как проект развития в чистом виде. Он отражал то же самое отношение к инвестициям в сельское хозяйство, которое Новэ заметил в годы правления Брежнева.

Переход от строительства совхозов к массовой коллективизации советского крестьянства был огромным шагом с точки зрения политики, но не с точки зрения принципов. Речь Сталина «Год великого перелома» от 3 ноября 1929 г. — один из главных индикаторов принятия решения о коллективизации — содержала в себе повтор всех доводов, приведенных ранее Сталиным и теми, кто годами поддерживал идею создания совхозов. Только на сей раз эти идеи были применены в целом ко всему крестьянству.

В своей речи Сталин назвал главное свершение годами — переход от малого крестьянского земледелия к крупномасштабному технически продвинутому ведению коллективного сельского хозяйства, а процесс этот он описывал, употребляя такие термины, как машино-тракторные станции (МТС), колхозы и крупные зерновые совхозы. Иными словами, он считал проект совхозов частью (как бы вступлением) процесса коллективизации.

Позже Сталин повторит свой аргумент о том, что социалистическая система более тяготеет к созданию крупномасштабных хозяйств, так как социалистическим фермам не приходится платить земельную ренту, они могут рассчитывать на государственное финансирование и не нуждаются в получении прибыли на первой стадии.

В печально известной речи от 27 декабря 1929 г., сказав о ликвидации кулака как класса, Сталин вновь обратился к прежним аргументам о преимуществах крупномасштабного фермерства и недвусмысленно заявил, что этими же преимуществами обладают и колхозы, не только оснащенные современной техникой, но и те, которые располагали только старым инвентарем, так как даже в таком случае появлялась возможность увеличения посевных площадей.

Связав коллективизацию с проектом строительства совхозов, стартовавшим годом ранее, и наделив колхозы основными преимуществами, присущими государственным хозяйствам, Сталин дал понять: он и другие руководители рассматривали коллективизацию как метод создания инфраструктуры — сектора, в который государство готово вкладывать стратегические инвестиции, не требуя немедленной прибыли. Естественно, руководство нуждалось в повышении объемов производства товарной продукции и полагало, что так и произойдет, ведь во времена НЭПа совхозы и колхозы уже демонстрировали более высокую урожайность, чем крестьянские хозяйства.

Кроме того, с точки зрения руководства, коллективизация, как и строительство совхозов, позволит увеличить посевные площади, что гарантирует увеличение объемов урожая. Тем не менее Сталин утверждал, что коллективизация (путем повышения продуктивности и объемов производства продукции) позволит правительству ликвидировать так называемые ножницы между городом и селом. Иными словами, коллективизация могла дать возможность избавиться от «чего-то вроде дани», от эксплуатации, наличие которой руководство страны с неохотой признавало и оспаривало в период НЭПа.

Вполне очевидно, что в этих публичных заявлениях присутствовал определенный элемент преувеличения. Тем не менее они также отражают оптимизм Сталина, базировавшийся на данных нескольких докладов об итогах сплошной коллективизации в нескольких «образцовых» районах.

Позже мы вернемся к источнику этого оптимизма, но сначала давайте рассмотрим, как лидеры страны высказывались о коллективизации на закрытом ноябрьском пленуме 1929 г. Дело в том, что дискуссия по поводу проекта коллективизации на пленуме действительно отражает плюрализм мнений, как и то, что некоторые ораторы излучали больше оптимизма, чем другие. Сталин, в частности, попытался приглушить оптимизм во время пленума, подчеркнув, что колхозы — это еще не социализм, а лишь начало постепенной трансформации крестьянства в духе социализма. Некоторые из выступавших, например руководитель Колхозцентра Каминский (со вступительным докладом) и партийный секретарь с Северного Кавказа Андреев, согласились с доводами Сталина о том, что крестьянин-середняк «повернулся лицом» к колхозу, и привели примеры в поддержку этого мнения. Каминский представил таблицы с данными о колхозных посевных площадях, а Андреев рапортовал о 25–30 %-ном уровне коллективизации Северного Кавказа.