Джонатан Блоч - Тайные операции английской разведки: Ближний и Средний Восток, Африка и Европа после 1945 года
Количество объектов, представлявших интерес, было довольно большим, и поэтому некоторая работа выполнчпась вне отделов специальных расследований. Все местные органы колониальной администрации составляли политические разведывательные доклады. От офицеров полиции также требовались доклады для отделов специальных расследований. В Танганьике {7} разнообразие представленных докладов было настолько велико, что штаб-квартира полиции разослала секретный циркуляр, в котором давались инструкции о том, как лучше готовить сообщения. В циркуляре содержались такие «полезные советы», как, например: «Если агент передал вам совершенно секретный документ и не проявляет беспокойства о том, держите вы его у себя полчаса или несколько дней, вполне вероятно, что документ фальшивый и составлен самим агентом. Наоборот, если агент проявляет беспокойство по поводу сохранности документа и требует вернуть его с минимальной задержкой, по всей вероятности, документ подлинный».
Даже простым правительственным служащим, например медицинскому персоналу, предписывалось оказывать помощь отделам специальных расследований. Как вспоминает сотрудник колониальной администрации, связанный с «обеспечением безопасности» на Занзибаре: «Если активист национального движения получал травму и его помещали в госпиталь, обслуживающий персонал и врачи должны были наблюдать за ним и записывать лиц, посетивших больного». Местные политические лидеры любили подолгу беседовать с правительственными чиновниками о деятельности своих противников, и их беседы находили должное отражение в еженедельных разведывательных донесениях. Врачи и учителя из числа местного населения нередко в разговорах с сотрудниками отделов специальных расследований принимали их за простых служащих полиции, и их знания внутренней жизни местных общин находили у этих сотрудников высокую оценку. Осведомителям [59] регулярно выплачивались деньги за предоставляемую информацию и за работу по противодействию партийным функционерам. Оплата за информацию была невысокой, так как уровень жизни в большинстве африканских колоний являлся очень низким. Отдел специальных расследований района Нгонг Кении располагал на такие цели всего 750 фунтами стерлингов, и их было в общем достаточно. Большая часть получаемой информации лишь не намного превосходила обычные сплетни, и мастерство специалистов отделов специальных расследований состояло в том, чтобы оценить надежность ее источников.
Платные осведомители были крайне ненадежны, они нередко приукрашивали свои сообщения, чтобы получить за них более высокую плату. Один из бывших офицеров разведки рассказал почти невероятную историю о том, как осведомителю удалось продать одну и ту же информацию отделу специальных расследований, военной разведке и полиции. Поскольку три органа по-разному сообщали об одних и тех же событиях, это приводило к печальным результатам. Однако указанные аномалии обнаружились только тогда, когда стал координироваться процесс сбора и оценки информации.
Информация, собираемая в каждой колонии отделами специальных расследований, направлялась в Комитет по вопросам безопасности, который в колониях именовался по-разному, но имел одни и те же функции. Его задачи изложены в инструкции для Комитета по координации разведывательной деятельности Ганы:
1. Обеспечить возможность обмена информацией, представляющей политический или оперативный интерес, между армией, административными органами и полицией.
2. Координировать разведывательную деятельность армии, администрации и полиции, обеспечивая использование надежных и недублированных информационных каналов.
3. Давать рекомендации относительно методов распространения информации.
Для «обеспечения безопасности» колониальная администрация имела в своем распоряжении целый ряд законов. Если какой-то местный гражданин причиняет особое беспокойство, «не имеет значения, каким образом избавляются от него. Самое главное — сделать это до того, как он причинит еще больше неприятностей. Его можно арестовать, например, за езду на велосипеде без света и еще за что-нибудь». На одной из территорий для офицеров полиции был издан подробный конфиденциальный циркуляр. Он состоял из семи вопросов, ответы на которые должны были снять сомнения относительно того, когда можно арестовывать оратора — национального деятеля, выступавшего на митинге, и какое обвинение ему лучше всего предъявить. [60]
Часто юридическое обоснование ареста было очень неубедительным. В 1955 году колониальная администрация Северной Родезии приняла решение запретить журнал «Африка и колониальный мир». Администрацию особенно раздражало напечатанное в журнале сообщение о волнениях в долине Гвембе. Хотя были приняты меры для направления всего тиража этого номера журнала в Южную Родезию, где его еще не запретили, штаб-квартира Африканского национального конгресса могла получить его по почте. Для конфискации журнала полиция провела обыск на квартире Кеннета Каунды, лидера Африканского национального конгресса. Они предъявили Каунде ордер на обыск и приказали ему отправиться в штаб-квартиру конгресса. Согласно заключению полиции, во время обыска были обнаружены «красные памфлеты». Дома у Каунды его жена Бетти, обеспокоенная тем, что полиция может найти и другие памфлеты, спрятала их в большом горшке на кухне, накрыв сверху пустым мешком. Но полиция следила за домом, и, когда офицеры полиции вернулись назад с ее мужем, они направились прямо на кухню, где и обнаружили ряд изданий. За хранение запрещенной литературы Каунда и Нкумбула (известный африканский лидер) были заключены в тюрьму со строгим режимом сроком на два месяца. Памфлеты были расценены судебными властями как «дешевые, позорные и скандальные издания». Заключение в тюрьму оказало значительное влияние на снижение политической деятельности Гарри Нкумбулы.
Наиболее полезным законодательным актом для сбора разведывательной информации был принятый в каждой территории указ об обществах. Поскольку по этому указу каждое местное отделение партии должно было быть зарегистрировано, власти имели довольно точное представление о ее политическом руководстве. Отделы специальных расследований часто посылали своих людей под видом офицеров полиции для проверки полученной информации. Если сменялся секретарь местного отделения партии, это давало им хороший предлог для беседы с его преемником. Любая попытка запретить партию нередко встречала сильное сопротивление со стороны отдела специальных расследований, который считал, что гораздо сложнее держать под наблюдением нелегальную партию. Используя указ об обществах, губернаторы колоний имели возможность запрещать партии как на местном, так и на национальном уровне. В 1957 году Африканский национальный союз Танганьики не мог функционировать в 10 районах, ввиду отказа властей зарегистрировать его отделения. В 1959 году во время чрезвычайного положения в Танганьике губернатор смог объявить нелегальными все отделения Африканского национального конгресса Замбии на основании указа об обществах на этой территории. [61]
Еще одной возможностью контролировать политическую деятельность являлась выдача разрешений на проведение политических собраний. Незадолго до полного запрещения Африканского национального конгресса Замбии Каунде не разрешили проводить митинг в Лусаке. Открыто выражая свое несогласие с этим, Кеннет Каунда объявил о начале кампании неповиновения.
Возможно, одной из самых серьезных попыток сокрушить политическое движение с помощью политических методов явилось дело Джомо Кениаты в Кении. Вскоре после введения чрезвычайного положения в стране Кениата был арестован вместе с другими национальными лидерами. После весьма спорного суда его приговорили к тюремному заключению. По словам известного британского радиокомментатора, работавшего в то время в Кении, власти намеревались полностью вычеркнуть имя Кениаты из сознания людей: «Англичане решили вести себя так, как будто Кениаты вообще никогда не существовало. Они пытались сделать его «мифом». Его дом был сожжен, а земля разделена. Когда он отбыл срок тюремного заключения, его содержали под стражей в суровом пустынном отдаленном районе. Англичане действовали так, будто Кениаты уже не было в живых. Его имя никогда не упоминалось во время дебатов в законодательном совете».
Время опрокинуло расчеты англичан. Кениату, подобно архиепископу Макариосу на Кипре, не забыли, его имя стало символом сплочения национальных сил страны.
Пытаясь сдержать проявление национальных устремлений, правительство Великобритании искало такое политическое урегулирование, которое было бы в некотором смысле привлекательным для африканцев. Отношение населения Англии к путям решения африканских проблем и подозрительность африканцев к действиям правительства Великобритании ограничивали выбор вариантов действий. Поэтому властям пришлось прибегать к тактике предоставления скрытой поддержки соответствующим политическим движениям.
