Эдвард Радзинский - Железная Маска и граф Сен-Жермен

После его самоубийства будто бы осталась по­смертная записка с признанием, которая почему-то не была опубликована. Но так или иначе после внезапного самоубийства Монтегю и закрытия дела серийные убийства проституток и вправду прекра­тились. Потрошитель исчез. Так что этот сэр Мон­тегю возглавил длиннейший список претендентов на звание Джека Потрошителя.

Однако уже в наше время обнаружились днев­ники двух следователей, ведших это дело. В Вик­торианскую эпоху неторопливого XIX века у людей было время писать подробные дневники. В этих дневниках обоих следователей находилось имя об­наруженного ими убийцы — еврейского хирурга Аарона Козьмински, нищего женоненавистника, ютившегося в комнатушке поблизости от мест убийств... Итак, оказывается, Потрошитель был ими разоблачен? Но тогда вопрос: почему не было процесса? Исследователи предполагали, что, вы­яснив причастность хирурга-еврея к убийствам, следователи зашли в тупик. Хирург не призна­вался, улики были только косвенными, и дело в суде могло развалиться. Кроме того, оно могло вы­звать взрыв антисемитской кампании, разжечь ра­совую ненависть, опасную для многонациональной империи. Так что они будто бы поступили мудро — тихонько упрятали обнаруженного Потрошителя в сумасшедший дом, где он и умер... И потому убий­ства тотчас прекратились.

Месье Антуан помолчал и добавил:

— Но я... доказал совсем иную версию: убийц было двое. Один убивал. Другой тотчас после убийства расчленял трупы. Причем первый убийца был идейный женоненавистник и гомосексуалист. Он ненавидел проституток, ибо они соблазнили любимого им мужчину, наградив его страшной бо­лезнью. Это он написал в полицию насмешливое письмо: «Я охочусь на женщин определенного типа и буду их резать, пока меня не накажут. Мои убийства сопровождаются великолепной работой. В последний раз леди не успела даже вскрикнуть... В следующий раз я отрежу уши и отошлю их в по­лицию просто так, ради шутки. На этом письме впервые стояла подпись, ставшая бессмертной: «Джек Потрошитель». Свое письмо этот велико­лепно образованный господин написал нарочито неграмотно, измененным почерком, уводя след­ствие на ложный путь. Но сделал это слишком не­грамотно. Итак, повторюсь, их было двое. Один главный, идейный. Он выбирал жертву, нападал на нее и душил. После чего в дело вступал сопро­вождавший его второй. Это и был нищий хирург-еврей. Он уже работал за деньги. Выполняя задумку первого, он артистически разрезал трупы, окружая мистическим ужасом совершенные злодеяния.

Полиция схватила нищего хирурга. И тогда произошло самое интересное. Он преспокойно выдал им другого, главного убийцу, арестовать ко­торого не посмели. Слишком высок оказался ста­тус господина. Более того, им пришлось тотчас за­крыть, засекретить дело. И вместо суда тихонько отправить хирурга в сумасшедший дом в весьма комфортабельные условия, чтобы тот держал язык за зубами. Тем самым они лишили убийцу главного сподвижника и одновременно дали понять могу­щественным родственникам убийцы, что полиции все известно. Но именно тогда слухи о главном убийце начали просачиваться. И чтобы направить общественное мнение по ложному следу, пустили выдумку про несчастного самоубийцу лорда Мон­тегю, придумав историю с посмертной запиской. Именно поэтому до сих пор не публикуют эту по­смертную записку, ибо в ней нет никакого призна­ния...

Я усмехнулся и сказал:

— Я тоже занимался этим делом. Я слышал, что в числе основных подозреваемых, «по тогдашним слухам», был Альбер Виктор, герцог Кларенский и Эвондейлский, старший сын английского короля Эдуарда Седьмого, бисексуал, зараженный сифи­лисом проституткой. И оттого будто бы полный ненависти к этим несчастным.

Месье Антуан только улыбнулся:

— Может быть, да, но может быть — нет. В вик­торианской Англии было достаточно влиятельней­ших людей и кроме принца.

— Хорошо, пусть будет так. Но какова дальней­шая судьба принца?

— О ней ходили самые темные слухи. Имею право сообщить лишь то, что известно всем. Его решили женить, чтобы он остепенился. Кстати, вначале в невесты ему прочили вашу будущую им­ператрицу, Алису Гессенскую. Но жениться он не успел... Скоропостижно умер то ли от инфлюэнцы, то ли от сифилиса, который в те времена был прак­тически неизлечим. То ли... — И торопливо, не да­вая мне больше задавать вопросы, сказал: — Однако довольно, вернемся к тому, зачем я вас пригласил. К Железной Маске.

Я не зря вам рассказывал об истории Джека Потрошителя. Именно занимаясь этой историей, Я часто выезжал в Лондон и всегда останавливался в С-ль-клубе, членом которого имею честь яв­ляться.

Сей клуб находится в центре Лондона, в ста­ринном особняке, принадлежавшем когда-то принцу Ларошфуко, участнику Фронды и современ­нику волнующего нас человека. Я говорю о Железной Маске...

Клуб — особняк XVII века, с деревянными па­нелями, остатками мебели Галантного века и, ко­нечно же, с привидением. Правда, в виде дамы, что является вызовом старинному уставу клуба. Ибо с начала XIX века дамам разрешалось пере­ступать порог клуба лишь один раз в неделю — в пятницу. Но привидение посещает клуб, когда ему заблагорассудится. Оно обитает на втором этаже, где обычно я и останавливался. Каждый раз, ночуя в клубе, я сталкивался с привидением в коридоре. У вас вопрос: как согласовать мое неприятие ми­стики с подобным? Дело в том, что привидения к мистике отношения не имеют. Они — самые что ни на есть реальные существа, но из Непознавае­мого. И оттого такой ужас при виде неведомого образа. Никогда не забуду нашу первую встречу. Я шел по коридору и вдруг почувствовал, что за мною стоит кто-то. Обернулся... и вдалеке, в самом конце ночного коридора, под светом тусклой лампы, висевшей под потолком... возникло нечто колеблющееся. И вот уже оно соткалось в неясную, зыбкую женскую фигуру... Но постепенно силуэт стал отчетлив. Я узнал! Я много знал о XVII веке, мне хорошо знаком был подобный женский силуэт. Юбка, высоко поднятая на боках, узкая талия, лиф, стянутый китовым усом... Лица не видно... Холод... смертный холод... дрожь и ощущение липкого ужаса пронзают вас... вместо того чтобы радо­ваться. Ведь вы видите посланца иного мира, о ко­тором мы ничего не знаем... Однако вместо радо­сти встречи с Непознаваемым мы так его страшимся... И вот уже фигура... точнее тень, мед­ленно растворяется в стене... Я встречал эту Даму из XVII века много раз. Кроме меня, в доме останавливась переночевать провинциальные члены клуба, закутившие в Лондоне. Все эти джентль­мены отметили одну особенность: призрак Дамы обязательно появлялся, если в доме ночевал ваш покорный слуга!

Я понял — она требовала, чтобы я узнал о ней. Я занялся историей дома и выяснил, что здесь, в

Лондоне, в доме герцога Ларошфуко, в XVII веке несколько раз находила приют бежавшая из Фран­ции герцогиня Мария де Шеврез... Знаменитая ин­триганка при дворе Людовика XIII, участница всех заговоров против кардиналов Ришелье и Мазарини, старшая фрейлина королевы Анны Австрийской.

Я уже не сомневался: это была она — Дама из XVII века... Но почему не находит покоя эта про­славленная красавица, которую месье Дюма сделал одной из героинь своей всем известной мушкетер­ской трилогии? Я начал исследовать жизнь великой интриганки, любовниками которой были два са­мых знаменитых Франсуа XVII века. Один из них — тогдашний хозяин этого дома, герцог Франсуа Ла­рошфуко, главный мудрец века. Другой — герцог Франсуа де Бофор, главный донжуан века, которого многие исследователи до сих пор считают тем са­мым Человеком в железной маске!!

Железная Маска! Я почувствовал! Как чув­ствуют собаки, берущие след. Связь этой печальной тени с той загадочнейшей историей! С тайной, ко­торая, возможно, и не дает спокойно почивать в могиле этой несчастной! Истлевшая в земле кра­савица верит, что я, неутомимый следователь про­шлого, открою тайну, которую вот уже 300 лет без­успешно пытаются раскрыть множество ученых! И тем самым... помогу ей вернуться в Вечный По­кой, в мир спящих теней!

Вы справедливо улыбнетесь игре воображе­ния. Но именно с этих пор история Железной Маски завладела мною.

Я принял заказ Привидения.

Обычно во время моих расследований я всегда выбираю спутника, чтобы размышлять вместе с ним. Конан Дойл справедливо придает Шерлоку Холмсу доброго доктора Ватсона... Как вы уже по­няли, я выбрал вас. Потому что вы совершенно не знаете предмета, которым я собираюсь заняться. Это важно для свободы моих размышлений. К тому же в вас есть необходимое... простодушие.

«Он не посмел сказать «глупость», — успел по­думать я, но месье Антуан засмеялся, погрозил пальцем и продолжал:

— Однако после ваших путешествий в кровь ре­волюции... вы слишком взволнованы. Потому перед началом расследования мы сделаем маленький пе­рерыв на «манже». Мы отправимся в знаменитый ресторан «Ле Гран Вефур». Я предпочитаю имено­вать его старинным названием «кафе Шартр». Этот ресторан в Пале-Рояль сохранил росписи XVIII ве­ка. Есть даже столик, за которым сидел Наполеон. И хотя для размышлений о Железной Маске его стены несколько молоды, но ресторана старше с такой отличной кухней я не знаю.