Лев Сонин - Тайны седого Урала
Естественно, многотрудную задачу — насытить «русским духом» новообретенные пространства — неуместно было бы возлагать на лихих рубак, завоевавших край. Для колонизации его нужны были люди совсем другого склада, с иным образом мыслей, иным умением, иной хваткой, наконец. Перед ними лежала обширнейшая, маловедомая страна, где только в южной части было довольно много обжитых, ухоженных мест. На всем же остальном ее необозримом пространстве — девственная суровая тайга, часто то вздыбленная крутогорьем, то прорезанная тут и там порожистыми долинами строптивых речек. И все это малообжитое пространство им предстояло обиходить, сделать не просто приемлемым, но и удобным для проживания. И не просто устроить села, города, не только распахать, засеять земли, но и отыскать в недрах их сказочные богатства. И обогатить ими и себя и страну.
Не менее важной, хотя и не всегда вполне осознаваемой первыми колонизаторами, ставилась и исполнялась другая историческая задача — делать для коренных обитателей края русское присутствие сначала хотя бы терпимым, затем — насущно потребным, и в конце концов даже животворящим для дальнейшего становления жизни всех народов присоединенных земель. Ведь поначалу неимоверные сложности, стоявшие перед людьми, решившимися поселиться и начать налаживать обычную хозяйственную жизнь в отдаленном и суровом крае, усугублялись еще и где глухим, а где и явным сопротивлением коренных жителей внедрению пришельцев. И сложности эти не облегчались тем, что отчаянные русичи селились в здешних местах с незапамятных времен, хотя, конечно, их деревни были почти незаметными в общей массе селений — небольшие вкрапления среди охотничьих и хлебопашеских хозяйств огромного разноязыкого инородческого мира. И факт, что эти русичи даже более враждебно зачастую относились к новым завоевателям — ведь именно от них, от боярской кабалы, от царевых целовальников бежали они в эти далекие украйны, становились казаками, вольными людьми. И на тебе, вновь перед ними замаячило холопство. Чему же им было радоваться!..
Как видим, добросердечных пособников у первых русских освоителей края среди местных обитателей поначалу не находилось.
Правда, была за их спиной вся мощь Московского государства, да только царь-то обретался далеко, за тридевять земель, и все время с кем-то воевал, гарнизоны его ратников в новообретенных землях были малочисленны, разрознены, разбросаны на огромных пространствах. Пока от них помощи дождешься, враги успеют и жизни лишить, и нажитое увезти.
Так что первым русским людям, рискнувшим вложить свои силы и капитал в освоение уральских земель, приходилось надеяться прежде всего на себя, на свою удачливость, сметку и напор…
В эту-то пору в приграничном крае, будто по нарочитому заказу истории, появилась целая когорта отчаянных людей, которые не только решились взвалить на себя неподъемную ношу колонизации, не только не убоялись мощи ярого противодействия своей работе, но стойко и бесстрашно поволокли свой тяжкий крест, неотступно, многими годами, во всю свою жизнь, затем передавая дело детям, внукам, и достойно завершили сей подвижнический труд, облагородив и населив некогда почти безлюдное неудобье, раскрыв его уникальные природные богатства, заставив их служить людям.
Строгановы
Место правофланговых в этой поистине железной когорте русская история по праву отводит старинной русской семье Строгановых, богатых купцов, еще в пору правления отца Ивана Грозного примерившихся к торговле, к промыслам на северо-восточных московских рубежах. Строгановы и есть те первые русские деятели, осмыслившие и всю громадную прибыльность колонизации новых земель, и всю важность этого дела для Московского государства. Неколебимо убежденные в великом смысле своих трудов, эти люди из поколения в поколение творили пути новому хозяйствованию в здешних землях и искали сбыт производимым здесь товарам. Они основывали города, села, монастыри и строили флот. Заселяли пустовавшие земли и вели тонкую и умную политику вовлечения исконных местных обитателей в свои коммерческие предприятия.
Недаром известный исследователь их деятельности Андрей Александрович Введенский написал в 1962 году: «…в русской истории в этот и последующий периоды Строгановы являли собою более не повторившийся тип и русских Фуггеров, и русских Пизарро, и Кортеса одновременно…» Поясним: Фуггеры были в XV–XVII веках крупнейшими немецкими торговцами и банкирами, в частности снабжавшими деньгами Габсбургов, за что получали право на эксплуатацию серебряных и медных рудников в Тироле и Венгрии. Пизарро (1470–1541) — один из завоевателей Панамы и Перу, разграбил и уничтожил государство инков, основал город Лиму. Кортес (1485–1547) — служащий испанской короны, руководил завоеванием Мексики, первый ее испанский управитель в 1524 году в поисках морского перехода из Тихого в Атлантический океан пересек Центральную Америку.
А. А. Введенский глубоко прав и не вполне прав. Семейству Строгановых выпало свершить на Урале и в Сибири намного больше, нежели выпало на долю современных им знаменитых испанских и португальских конкистадоров в Америке. Строгановы не только отхватили новые территории для своего государства, но и, грамотно освоив их, умело ввели в общерусский хозяйственный оборот, сделав неотъемлемыми, полноправными и, что немаловажно, процветающими частями Русского государства.
Конечно, была у них с самых первых пор козырная карта. Освоение края начато было ими с обнаружения и запуска в разработку крупнейших месторождений поваренной соли — продукта, которого на Руси тогда катастрофически не хватало. Издавна его ввозили из западных стран, и снабжение солью населения было в ту пору постоянной головной болью правителей. И вот, накопив опыт добычи соли на Усть-Вычегодском озере, Строгановы (прослышав, видно, что за сто лет до того купцы Калинниковы наткнулись на камских берегах на богатые рассолы) рискнули обратиться к Ивану IV с неслыханной для купцов просьбой — отдать им малую, «пустую» часть новообретенных уральских земель, а уж они-то расстараются, соль на всю российскую потребу добудут. И — на счастье и России и Урала — такое прошение было удовлетворено. Конечно, тут и подкуп повлиял, и лжесвидетельство «подставленного» аборигена. Но не в последнюю очередь решение такое, по мнению А. А. Введенского, было определено и тем, что царские ставленники просто были в растерянности — что же им делать с таким свалившимся на них нежданно огромным краем, который надо ведь как-то вводить под русскую юрисдикцию, благоустраивать, и прочая, и прочая. И предлог, что, мол, места здесь «пустые», незаселенные, был просто удобной ширмой для всех. Чердынские воеводы, как и столичные власти, хорошо знали, что на отведенных Строгановым землях жило местное население — аборигены края — татары и манси, и если они не облагались податями и ясаком, то были в этом виновны местные воеводы. Чердынским воеводам было удобно сбыть со своих рук громаднейшие территории, а вместе с ними и все заботы по обслуживанию беспокойного населения…
Так; Строгановы получили простор и право для приложения своих сил и сметки.
И уж развернулись…
В роду этих деятельных людей немало видных фигур. И знаменитые организаторы Ермаковых походов Максим, Семен и Никита Строгановы, и славный помощник в делах Петра I Григорий Дмитриевич Строганов, и виднейший русский политический деятель, президент Академии художеств и попечитель строительства Казанского собора в С.-Петербурге граф Александр Сергеевич Строганов, и генерал, отличившийся в Отечественную войну с французами, Павел Александрович Строганов, и генерал-губернатор Александр Григорьевич Строганов, свою громадную библиотеку завещавший Томскому университету. Но и в этом видном ряду ярко выделяется фигура основателя многих зачинаний на уральской земле Аникия Федоровича Строганова, громадное влияние которого на века сказалось в жизни и Урала, и всей страны.
Чтобы хоть отчасти представить масштаб личности и дел Аникия Федоровича Строганова (1497–1570), попытаемся восстановить хотя бы один день из прожитых им неполных восьми десятков лет чрезвычайно насыщенной жизни.
Один день Аникия Строганова
Итак, 1560-е годы, июнь. Недавно основанный Строгановым городок на Каме-реке.
На круче камского берега высится новый, споро возведенный опытными мастерами хозяйский дом. Собственно, построен не просто дом — то ли небольшой деревянный кремль, то ли основательно укрепленные огромные боярские хоромы. Осанистая двухэтажная господская домина состояла из сложной системы башенок, горниц, светелок, покоев, сеней, клетей, подклетей. Все это нагромождение помещений было тесно соединено затейливыми переходами, плотно окружено амбарами, складами, конюшнями, людскими «чюланами», пристроями для служб и охраны.
